Страсти по адмиралу Кетлинскому - Владимир Шигин

Из послужного списка К.Ф. Кетлинского: «Участвовал в сражениях 26 и 27 января, 10 11 и 26 февраля 1904 года, 9 марта, 2 апреля 1904 года, обстреливаниях с моря японских позиций в мае, июне и июле 1904 года, выходе и тралении японских мин 10 июня, в морском бою 28 июня 1904 года, контужен был 26 февраля 1904 года и получил ожоги, 16 мелких ран в бою 28 июля 1904 года».

Там, в Циндао Кетлинский получил горестные известия о падении Порт-Артура и о цусимском погроме, о кровопролитном Мукденском сражении и о революционной смуте в России… К маю 1905 года на «Цесаревиче» из прежнего состава офицеров (люди убывали на лечение после ранений, в отпуск, в командировки, на другие корабли) оставались лишь один представитель штаба, флагманский артиллерист К.Ф. Кетлинский и 12 строевых офицеров. Тот факт, что Кетлинский не воспользовался ранением для того, чтобы бросить корабль и укатить в Россию, делает ему честь. Далеко не все из офицеров остались до конца со своими матросами, особенно штабные. Только после окончания войны лейтенант Кетлинский смог вернуться в Россию.

Глава третья.

ПОМНИ ВОЙНУ!

По возвращении из Циндао в Россию Кетлинский прибыл в Петербург. Сразу же после возвращения из Китая он женится. Избранницей бравого лейтенанта стала 22-летняя милая девушка Ольга, дочь флотского офицера, перешедшего на гражданские суда, выпускница бестужевских курсов, романтичная и увлеченная литературой.

Помимо всего прочего, Ольга Леонидовна прекрасно играла на рояле и очень хорошо пела. К занятиям музыкой она относилась очень серьезно и являлась любимой ученицей знаменитого композитора Скрябина. А написанная ей опера «Разбойники» вызвала настоящую сенсацию.

Знакомы они были еще до отъезда Кетлинского на Дальний Восток и теперь, после его возвращения, наконец решили связать свои судьбы.

С новыми назначениями на флоте, который только что потерял большую часть корабельного состава, в то время было очень плохо, но для такого высококлассного артиллериста, да еще со столь уникальным боевым опытом, как Кетлинский, должность, разумеется, нашлась. Известного артиллериста пригласил к себе командир Отдельного практического отряда Черного моря контр-адмирал Цывинский. В решении Цывинского иметь старшим артиллеристом вверенного ему отряда своего земляка можно усмотреть элемент землячества. Возможно, что в какой-то мере все так и обстояло. Ранее, как мы знаем, поляка Кетлинского поддерживал его земляк Щенснович, теперь от него эстафета перешла к Цывинскому. Учитывая дружеские отношения между Щенсновичем и Цывинским, я не исключаю, что именно с подачи Щенсновича Кетлинский и попал на Черноморский флот. Однако все же выбор Цывинского был продиктован не только желанием иметь в подчинении земляка-поляка. На тот момент командира Практического артиллерийского отряда Черноморского фота занимали совсем иные мысли. А потому и Кетлинского он пригласил не просто так.

Дело в том, что Порт-Артур и Цусима выявили такую серьезную проблему для военно-морского флота, как организация централизованного огня на больших дистанциях. Без решения данной проблемы само дальнейшее развитие флота, как мощнейшего объединения артиллерийских кораблей представляется достаточно смутно.

Так называемые артиллерийские опыты, призванные внести ясность в суть централизованной стрельбы, частично реализованной адмиралом Того в Цусимском сражении и не освоенной нами, сразу по завершении Русско-японской войны были поручены видному специалисту контр-адмиралу Цывинскому. Помимо всего прочего, для занятий этим вопросом у Цывинского была и своя личная причина. В Цусимском сражении на броненосце «Бородино» именно от централизованного организованного огня японских броненосцев погиб его старший сын, мичман Евгений Цывинский. Поэтому решение данного вопроса стало для убитого горем отца-адмирала вопросом его долга перед памятью о сыне. Первые шаги по изучению данной проблемы Цывинский начал на Балтике, а затем осенью 1906 года поднял флаг над эскадрой Черноморского флота, скандально известной до этого исключительно своими «революционными подвигами».

Русский флагман справился с задачей уже в 1907 году. До него в мировых флотах господствовали представления о дистанциях решительного морского боя линейных кораблей в пределах не более 42—46 кабельтовых — для больших не существовало даже стрельбовых таблиц. Цывинский же научил свою эскадру стрелять, начиная с 107—112 кабельтовых, эффективно, за 3—4 минуты проводя пристрелку и в течение последующих 5—7 минут выполняя огневую задачу полностью. При этом эскадра маневрировала на самом полном ходу.

Иностранные военно-морские агенты (атташе), впервые увидевшие достижения Цывинского, от изумления потеряли дар речи: им было невдомек, как русские осуществляют пристрелку на такой дистанции, ведь старший артиллерийский офицер, управляющий стрельбой, не видит всплесков пристрелочных выстрелов. Иностранцам вежливо объяснили, что на марсе располагается артиллерийский пост. Оттуда специально обученный офицер-артиллерист руководит пристрелкой. Артиллерийская репутация русского флота после этого необыкновенно выросла, а «дредноутизация» получила артиллерийскую завершенность; морская артиллерия и сам тип линкора — дальнейшее бурное развитие; в результате основные боевые столкновения с участием ЛК и ЛКР в период Первой мировой войны проходили на дистанциях, близких к предельным (естественно, когда позволяли условия видимости).

Историк флота Р.М. Мельников пишет: «…В 1906— 1908 годах настало время действительного, проверенного опытом овладения высшим искусством морского боя. Это произошло благодаря школе новой тактики, которую в русском флоте суждено было развернуть контр-адмиралу Г.Ф. Цывинскому. Флагман, не участвовавший в войне, не проявлявший ранее заметных артиллерийских инициатив и окончивший даже не артиллерийский, а только минный офицерский класс, волею судьбы стал таким же учителем флота, каким в свое время был адмирал Г.И. Бутаков. Созданную этим адмиралом в 1860 году школу маневрирования Г.Ф. Цывинский гармонично дополнил слившейся с ней воедино школой артиллерийского искусства. Отработку новых методов стрельбы Г.Ф. Цывинский начал еще на Балтике, но имевшиеся в его распоряжении современные корабли — «Цесаревич» и «Слава» — передали в гардемаринский отряд Таким образом, из трех новых броненосцев, имевшихся в составе флота, два балтийских стали школой плаваний для молодого поколения, а черноморский — «Пантелеймон» — должен был разработать современную школу артиллерийского искусства. Кроме «Пантелеймона» в Практическую эскадру Черного моря входило еще три эскадренных броненосца: «Три Святителя», «Ростислав» и «Синоп».

1 октября 1906 года Практическую эскадру переименовали в отдельный практический отряд Черного моря.

Этот отряд и принял под свое начало прибывший с Балтики контр-адмирал Цывинский. Вместе с ним прибыл в Севастополь и старший артиллерист лейтенант Кетлинский.

Думаю, что этому выбору Цывинского способствовало прежде всего два фактора. Во-первых, именно Кетлинский, как бывший флагманский артиллерист Порт-Артурской, эскадры, обладал бесценным боевым опытом в организации артиллерийской стрельбы как в морском бою, так и в ведении огня по береговым целям. Кому, как не ему, стать флагманским артиллеристом в отряде кораблей, на котором предстояло изучить и отработать новые подходы к организации централизованного огня эскадры в бою. Помимо этого, Цывинский, как и Кетлинский, был поляком, а офицеры-поляки российского флота по возможности старались поддерживать своих младших земляков. Именно так в свое время поддержал Кетлинского командир «Ретвизана» Щенснович, так теперь его взял в подчинение себе и Цывинский. Впрочем, я все же уверен, что решающим в выборе кандидатуры на должность своего флагманского артиллериста для Цывинского были все же профессиональные и деловые качества Кетлинского. И в этом он не ошибся. Лучшего флагманского артиллериста нельзя было и желать.

Отряду, флагманским кораблем которого го стал «Пантелеймон», и было поручено создание новой школы артиллерийской стрельбы. Цывинский почти сразу же увел свой отряд с севастопольского рейда в Двуякорную бухту, где занялся усиленными тренировками и плановыми стрельбами.

Что касается Кетлинского, то, помимо своих прямых обязанностей флагманского артиллериста, он разрабатывал программу серий стрельб для выяснения, как говорилось в одном из приказов командующего, «при каких условиях и какими способами можно управлять огнем целой эскадры, сосредоточивая весь этот огонь на одной цели, что с таким успехом делалось японцами при Цусиме».

Особенно тщательно готовил Кетлинский к стрельбам комендоров. Для постоянных тренировок в заряжании и наводке орудий были заказаны хорошо зарекомендовавшие себя в английском флоте специальные зарядные приспособления, «электромагнитные отмечатели Скотта», а также приборы Морриса, которые вместе с практикой стрельбы мелкокалиберными пулями по движущейся цели обеспечивали выработку навыков управления механизмами крупнокалиберной пушки. Это были уже далеко не те примитивные приспособления, которые Кетлинский конструировал в Порт-Артуре! Новшеством стал и осуществленный в течение кампании массовый отбор кандидатов в ученики-наводчики, каждый из которых должен был выполнить три обязательных вида вспомогательных стрельб.