Четвертое крыло - Ребекка Яррос
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Кажется, я всю жизнь ждал этого дня, – Дилан поправил рюкзак на спине. – Ты веришь, что мы действительно сможем сделать это? Это же мечта, ставшая явью!
Естественно, все остальные кандидаты, кроме меня, рады были попасть сюда. Это единственный квадрант в Басгиате, который не принимал призывников, в него брали только добровольцев.
– Я, блядь, не могу дождаться, – улыбка Рианнон стала еще шире. – Кто бы не хотел оседлать дракона?
Я, например. В теории-то, конечно, звучало весело. А вот на практике мизерные шансы дожить до конца обучения вызывали у меня раздражение. Легкое раздражение.
– Твои родители одобряют? – спросил Дилан. – Потому что моя мама несколько месяцев подряд умоляла меня передумать. Я все твержу ей, что у меня будет больше шансов на лучшую жизнь в качестве всадника, но она хотела, чтобы я поступил в квадрант целителей.
– Мои всегда знали, что я хочу этого, поэтому они меня очень поддерживали. Кроме того, у них осталась моя сестра, близняшка, в которой они души не чают. Мечта Рейган уже исполнилась, она замужем и ждет ребенка, – Рианнон оглянулась на меня. – А как насчет тебя? Дай угадаю. С таким именем, могу поспорить, в этом году ты заявилась первой.
– Скорее, это меня заявили. – В моем голосе было гораздо меньше энтузиазма, чем в ее.
– Хм, ясно.
– Кстати, всадники и вправду получают куда больше льгот, чем другие офицеры, – сказала я Дилану, когда очередь снова двинулась вверх.
Тем временем меня догнал тот самый кандидат – любитель похмыкать, – вспотевший и красный. Глядите-ка, похоже, теперь кому-то уже не так смешно.
– Им лучше платят, и с униформой не так жестко, – продолжила я.
Всем наплевать, что носят всадники, лишь бы одежда была черной. Единственные правила, которые применимы к всадникам, это те, что я запомнила из Кодекса.
– И право называть себя крутыми ублюдками, – добавила Рианнон.
– И это тоже, – согласилась я. – Почти уверена, что самомнение выдают вместе с летными шмотками.
– А еще я слышал, что всадникам разрешено жениться раньше, чем другим военным, – добавил Дилан.
– Ага. Сразу после выпуска. – Если мы выживем. – Думаю, это как-то связано с желанием продолжить династию.
Большинство успешных всадников продолжают семейное дело.
– Или потому что мы умираем раньше, чем другие воины, – задумчиво проговорила Рианнон.
– Я не умру, – заявил Дилан с гораздо большей уверенностью, чем я ощущала в себе. И вытащил из-за ворота туники цепочку, чтобы показать нам кольцо, висевшее на ней. – Она сказала, что делать предложение до отъезда – это плохая примета, так что мы подождем до выпускного.
Он поцеловал кольцо и отправил его обратно под тунику.
– Следующие три года будут долгими, но они того стоят.
Я сдержала вздох, хотя это, возможно, самая романтичная вещь из всех, что я когда-либо слышала.
– Можно сократить ожидание, – усмехнулся парень позади нас. – Если прыгнуть с парапета, то до дна ущелья рукой подать.
Я молча закатила глаза.
– Заткнись и думай за себя, – огрызнулась Рианнон.
Мы снова поднимались, и ее каблуки звонко щелкали по камню на каждом шагу.
Наконец показался выход – дверной проем, наполненный мутным светом. Мира была права. Облака собирались обрушить на нас стену дождя, и мы должны оказаться на другой стороне до того, как хляби разверзнутся.
Шаг, еще шаг. Подошвы Рианнон все так же стучали.
– Покажи мне подошвы, – тихо проговорила я, так, чтобы не услышал придурок позади.
Она вздернула бровь, и в ее карих глазах появилось замешательство, но через мгновение она все же показала мне подошвы. Гладкие, точно такие же, как те, что были на сапогах, которые я хотела надеть сегодня с утра. В желудке потяжелело, будто я проглотила камень.
Очередь снова начала двигаться, и в следующий раз мы остановились уже почти у самого выхода.
– Какой у тебя размер ноги? – спросила я.
– Что? – Рианнон растерянно моргнула.
– Твои ноги. Какой у них размер?
– Восьмой, – ответила она, и две морщинки нарисовались между ее бровями.
– У меня седьмой, – быстро сказала я. – Это будет очень больно, но я хочу, чтобы ты взяла мой левый сапог. – Потому что в правом у меня кинжал. – Поменяйся со мной.
– Не поняла.
Она посмотрела на меня так, будто я сошла с ума, и возможно, так оно и было.
– Это сапоги всадника. У них лучше сцепление с камнем. Ты обдерешь и в хлам собьешь пальцы на ноге, но, по крайней мере, у тебя появится шанс не упасть, если пойдет дождь.
Рианнон посмотрела в открытую дверь на темнеющее небо, а затем снова на меня:
– Ты готова поменяться сапогами?
– На той стороне махнемся обратно.
Я тоже заглянула в открытую дверь. Три кандидата уже шли по парапету, широко раскинув руки.
– Но надо быстро. Уже почти наша очередь.
Рианнон на секунду поджала губы, как будто хотела поспорить, но потом согласилась, и мы поменялись левыми сапогами. Я едва успела затянуть шнуровку, как очередь снова начала двигаться, и парень, стоявший сзади, толкнул меня в спину. В итоге я пошатнулась и вылетела на открытый воздух.
– Давай уже шевелись. Некоторым есть чем заняться на той стороне.
Его голос словно оборвал мои последние нервы. Из тех, что еще остались.
– Так, успокойся, еще не хватало силы на него тратить, – пробормотала я, восстанавливая равновесие.
Ветер хлестал по щекам, а утренний летний воздух был густо напитан влагой. Хорошая идея насчет косы, Мира.
На верхней площадке башни было пусто. Каменные зубцы доставали мне примерно до груди и никак не заслоняли открывающийся вид. Ущелье и река внизу внезапно показались очень, очень далекими. Сколько пустых повозок ждут там, внизу? Пять? Шесть? Я знала статистику. На парапете отсеивалось примерно пятнадцать процентов кандидатов во всадники. Каждое испытание здесь, включая это, было предназначено для проверки способности кадета ездить верхом. Если кто-то не может прогуляться с ветерком по тонкому каменному мосту, то он уж точно не сумеет удерживать равновесие и сражаться на спине дракона.
Что же касается показателя смертности – половина всадников считала, что риск стоит славы, а вторая половина самонадеянно думала, что уж они-то точно не упадут.
Я же не относилась ни к тем, ни к другим.
Тошнота заставила меня согнуться, прижав ладонь к животу, я осторожно вдыхала через нос и выдыхала через рот, идя по краю площадки вслед за Рианнон и Диланом и ведя кончиками пальцев по каменной кладке. Парапет был все ближе.
Три всадника ждали у входа на мост, который представлял собой просто зияющую дыру в ограждении башни. Один, с оборванными рукавами, записывал имена тех, кто уже ступил на коварный парапет. Другой – с узким ирокезом по центру бритого черепа – давал инструкции Дилану. Тот готовился выступать, похлопывая себя по груди, словно спрятанное за пазухой кольцо могло принести удачу. Я надеялась, что так и будет.
Третий повернулся ко мне, и мое сердце просто… остановилось.
Он был высокий, с развевающимися на ветру черными волосами и темными бровями. Смуглая кожа теплого оттенка, сильная линия челюсти, тронутая щетиной. Когда он сложил руки на груди, мышцы на его торсе и предплечьях задвигались так, что я невольно сглотнула. А его глаза… Его глаза были цвета золотистого оникса. Контраст поразительный, у меня даже челюсть свело – все в нем поражало просто навылет. Черты его сурового лица казались высеченными из камня, и в то же время они были поразительно совершенны, словно творец работал над его скульптурой всю жизнь… И по меньшей мере год ушел на то, чтобы создать идеальный рот.
Он самый роскошный мужчина, которого я когда-либо видела.
А я, живя в военной академии, видела много мужчин.
Даже шрам, рассекающий
