День всех влюбленных - Сергей Арно

Максим тоже поднялся навстречу гостям, но сделал это по наблюдению Марины неохотно, она давно изучила все его повадки.

Гостей пришло ровно по количеству накрытых приборов, но прежде чем сесть за стол, каждый из них подошел к молодоженам. Мужчины церемонно целовали пухлую ручку невесты в белой перчатке, поздравляли жениха. Зал наполнился гомоном и цветами, которые клоун ставил в большие вазы. Из похоронного мероприятие грозило превратиться в праздник.

Гости были разнообразного возраста и социального положения, но каждый из них имел какой-то свой эдакий выверт, который не вдруг бросался в глаза, а только при более близком вникании. Из всех особенно выделялся мужчина лет пятидесяти весь в черном, как работник похоронной службы, настолько высокого роста, что был на две головы выше самого рослого мужчины, он передвигался как-то механически и лицо имел с улыбкой, окоченевшей улыбкой, но особенно у него выдавались уши, большие и оттопыренные. Другой молодой мужчина весь был какой-то чрезмерный: элегантно одетый, но как-то уж слишком элегантно, с большими карими глазами на абсолютно красивом лице, даже чересчур красивом, с чересчур чарующей улыбкой, чересчур ровными зубами. Другой так и вовсе был инвалидом — смертельно бледный, без трех пальцев на левой руке, без уха и хромал на обе ноги. Дамы в основном возраста преклонного, вертлявые и восторженные, была, правда, среди них одна совсем юная особа с прозрачно-белой кожей и распущенными рыжими волосами.

"Поела, попила, теперь пора сваливать", — подумала Марина.

Она неторопливо поднялась и сквозь толпу гостей направилась к двери. С самого начала вечера она поняла, что ее приход был полной глупостью: не есть же она на самом деле пришла. Но тогда зачем?

— Вам куда? — перед ней вдруг возник клоун с радостной улыбкой размалеванных губ, она узнала Обжору. — Боюсь, что вам придется досидеть до конца.

В голосе его слышалась решимость. Пожалуй, он даже оставит ее силой, и Марина поняла это. Она несколько секунд смотрела ему в глаза, потом повернулась и пошла на место.

— А теперь, друзья мои, прошу за стол! — воскликнула Матильда, когда был получен последний поцелуй ручки, и последний букет занял свое место в вазе.

Все стали рассаживаться за стол. Марина чувствовала, что пришла напрасно, вряд ли ей удастся что-либо выяснить. Да и зачем? И главное что? Почему-то она не задалась этим вопросом перед тем как идти сюда. Почему он, бросив ее, женился на толстой и старой тетке? Но ведь она богата и потом, может, ему нравятся такие дамы. И почему вообще она должна лезть в чужую жизнь?.. Марина была в отличии от многих женщин человеком рассудочным и все расценивала с точки зрения здравого смысла. Но каким-то внутренним чутьем, интуицией она чувствовала, что тайна все-таки есть.

С левой стороны от Марины оказался мужчина лет пятидесяти с седой шевелюрой, в смокинге и с бабочкой, движения у него были плавные и вкрадчивые. С другой стороны — худенькая, морщинистая и вертлявая старушка в розовом платье с бутоньеркой.

Клоунов, наливавших напитки и разносивших тарелки с блюдами, оказалось трое, четвертый, как истукан, стоял у двери. Все они были, как близнецы, схожи между собой даже в движениях.

Когда гости заняли свои места, перед ними были поставлены тарелки, как заметила Марина, у каждого со своим блюдом, бокалы были наполнены. Матильда поднялась, она выглядела настоящей бочкой.

— Сегодня, дорогие мои друзья, мы собрались по поводу бракосочетания, — на этой свадьбе судя по всему тамадой была сама невеста. — Поэтому я предлагаю выпить, а самое главное закусить за наше бракосочетание с Максимом, — гости одобрительно зашумели. — Но прежде всего я хочу представить вам мою гостью Мариночку, — все повернули головы и уставились на Марину, которая сидела напротив молодоженов и была видна с каждой точки длинного стола. Ее представление было для Марины неожиданным, и она даже покраснела. — Мариночке тридцать два года, и она, можно сказать, девушка в самом соку, — все гости одобрительно закивали и заулыбались доброжелательно. — Надеюсь, что она вам понравится, и вы полюбите ее так же, как полюбила ее я. И мы будем все вместе — всегда.

— Но почему же за меня?! — воскликнула Марина, собираясь подняться из-за стола.

— Что вы, этого нельзя. Тише, тише…. - вдруг зашипела вертлявая женщина с левой стороны и даже схватила Марину за рукав, удерживая.

— Не спорьте, не раздражайте ее, — присоединился к ее шепоту мужчина с правой стороны, накрыв ее руку своей. — Выпейте. Не нужно обижать хозяев, иначе вам же хуже будет.

Марина выпила неохотно.

— Вы, милочка, не спорьте, когда Матильдочка говорит. Вы лучше мысленно ее к черту пошлите, но не спорьте. Никогда не спорьте, — посоветовала морщинистая старушонка, пригубив вина. — Берегите здоровье.

— Это еще почему? — возмутилась Марина.

— Эльвира Константиновна дело говорит, — вступил в разговор мужчина с правой стороны, поставив пустой бокал на стол. — Это честь, что вас — не члена Клуба — пригласили.

Больше седоволосый мужчина ничего не говорил, а склонился над тарелкой. Да и все общество целенаправленно принялось за еду. Слышалось только позвякивание приборов и причмокивание — то, что в других обществах не допускалось, здесь похоже было делом обыденным. И было понятно сразу, что все эти люди пришли на свадьбу есть. Не ели только Марина и молодожены, которые успели уже поесть. Они сидели и молча наблюдали за гостями. Для Марины это была необычное зрелище: пища членами Клуба пережевывалась вдумчиво, у некоторых на лицах было удивление, кто-то делал это благоговейно. Единственный человек, которому процесс приносил мало удовольствия, был калека без уха. Обращенный в сторону Марины этим своим ущербным местом, он жевал без удовольствия, как бы показывая всем своим видом: "Я конечно съем, но этим меня не удивишь". Глядя на неизвестного ей калеку, Марина подумала, что отсутствие уха у человека вовсе не такое уж уродство, как кажется, и эта дыра в череп с гладкой бритой щекой выглядит очень даже привлекательно. Она попробовала себя представить без ушей. И даже очень ничего! Выходит присутствие ушей на черепе — уродство. Но это мысленное отвлечение было буквально на минуту, после чего Марина снова принялась наблюдать. Соседка Эльвира Константиновна ела низко склонясь над тарелкой и сквозь очки выглядывала в ней что-то, прежде чем съесть; самый рослый лопоухий гражданин ел, закидывая голову вверх, словно глотал таблетки, издавая при этом гортанный звук; худая бледная девушка с рыжими волосами, словно в ужасе и как бы даже брезгливо клала в рот очередную порцию и жевала с таким видом, будто вот-вот выплюнет обратно на тарелку, но глаза сияли восторгом. Что они ели было не определить: кто-то с удовольствием обсасывал косточки, у кого-то в тарелке был суп, у кого-то просто кусок мяса. У каждого свой индивидуальный заказ. Прежде чем подать блюдо гостю, клоун-лакей сверялся с записью в книжечке — каждому подавалось его любимое блюдо индивидуально.

Есть по какому-то удивительному совпадению закончили все одновременно, после чего повернулись в сторону Матильды и жениха и негромко зааплодировали. Матильда поднялась и с улыбкой поклонилась.

"Тоже мне прима балерина, — подумала Марина, глядя на эту картину. — Небось из ресторана еду привезли, а она тут раскланивается. А почему мне-то не кладут?" — при этой мысли Марину замутило — уж слишком она переела и даже из вредности не съела бы больше ни кусочка.

Вероятно, так и было запланировано Матильдой, чтобы Марина не разевала рот на чужой каравай. Вновь обойдя Марину и молодоженов, подали второе блюдо, и снова повторилась то же самое. Поев, все зааплодировали, и кто-то даже сказал негромко "браво". Матильда поклонилась. Она была явно удовлетворена произведенным на гостей впечатлением. Потом подали третье блюдо…

Максим смотрел на все происходящее без особого интереса. Иногда он выходил куда-то, вероятно, покурить — в зале курить было не принято. Марина уже не могла отделаться от странной мысли, что перед ней происходит какое-то тайное действо, к которому допускаются только люди посвященные, и каждый поступок участников строго выверен, но непосвященному абсолютно непонятен. Наподобие масонской ложи. Эта свадьба по существу и не была свадьбой, а — каким-то обжираловом. Никто не кричал "горько", не устраивал конкурсы и не проводил шарады. Не было тамады с баяном, да и просто музыки. Единственной музыкой этого торжества был звон приборов и чавканье гостей. Даже унылые клоуны за спиной передвигались бесшумно, как тени, и не веселили, а скорее угнетали своим видом.

"Ну ладно, они тут все заодно, едят дрянь какую-то. А я то зачем здесь? Думают меня в свою компанию уродскую взять, так не пойду!".

Она оглянулась на дверь. Клоун-Обжора стоял лицом в зал, прикрывая спиной дверь. То, что она здесь не по собственной воле и ее фактически охраняют, придавало ситуации неприглядный вид. Марина, конечно, могла взбунтоваться, дать клоуну в пах ногой, если он так уж просит, или вилку в живот вонзить — острые приборы у нее не забрали — но уж больно не хотелось скандала и все же интересно, что будет дальше, когда нажрутся. На столь странном мероприятии она не была никогда.