Земное время - Сергей Спасский

«Если слово в строки тянется…»

С.Г.К.

Если слово в строки тянетсяИ, в трущобы звуков канув,Я глотаю ритм, как пьяницаГлушит водку из стакановИ закусываю углямиРифм, и рот в сплошном ожоге,И тоска, зрачками круглымиСмотрит, вставши на пороге, —Ты с покупками с поспешностьюВот войдешь, и в легкий роздыхМир опять проветрен нежностью,Будет вывешен на воздух.Иль, окликнешь в глине по локоть,Улыбнемся, посудачим, —День дохнет, как полый колокол,Полным голосом удачи.Нам поэзия — советчица.Глянь, слетев к рукам упорным,Стае слов щебечет, мечется,Словно голуби за кормом,Нет ни хмурости, ни старости.Разве мы заглохнем? Мы то?..До смерти брести сквозь зарослиОзабоченного быта.

1930

«Когда возникает завод…»

Когда возникает завод,Он руки и лица зоветИ топоты гонит по тропам,Скликает цемент и кирпич,И сходятся ломы на клич,Лопаты бредут по сугробам.И первый садится баракВ рубахе своей деревянной.И первая лампа румяныйЛуч пересылает во мрак.И в толстое небо дымокКолонной упёрся отвесной.И первый на печке железнойВ котле зажурчит кипяток.К нахохленному полустанкуСъезжаются. Снега кораВ печатях подошв. Спозаранку,Как выстрел, удар топора.И лес обнесен фонарями,Он улицей выглядит. Лес,Как сцена, украшен. Как в рамеТеатра, смятенье и блеск.Сквозь иглистое оперенье,Сквозь шорох соснового снаДля нетерпеливого зреньяУже различима стена,И к ней прислонилась вторая,И жёлты скелеты стропил,И сумрак полярного краяИх крупной звездой окропил.Карельская ночь неизменна,Границ ей не сыщешь на глаз.Кончается первая смена.Вторая продолжит рассказ.

1930

«За сменами смены, за бревнами бревна…»

За сменами смены, за бревнами бревна.В окошках лесов отразились леса.И, как на рисунке, линейны и ровныИ будто кристаллы цехов корпуса.Их трудно осмысливать. И, беспокоясь,Их профили трудно придвинуть к стиху.Они — как взбесившийся каменный поезд,Сорвавшийся с рельс и застрявший во мху.Но тут не сравненья летучий осколокОсветит окрестность, как метеорит, —Тут ребра земли осязает геолог,Тут — экономист свою правду творит.И значит — барак приседает, как заяц,К холму. А на завтра дороги тесныЛесные для толп. И завод, прорезаясь,Выходит из сосен, как зуб из десны.

1930

«Качели деревьев. Аэродрома…»

Е. Ланну

Качели деревьев. АэродромаПушист платок травяной.Как ни обернуться, я всюду — дома.Мой воздух вокруг стеной.Трудись, достигай, соревнуйся, празднуй.Друзей у меня не счесть.И мысль наготове, и песен разныйЯзык им подобран в честь.Я вбит, будто гвоздь, в этот вихрь. О время,Стучи колесом, кружись…И я умирать буду вместе с теми,С которыми строил жизнь.Как хлеб у нас общ, обща и участь.Я словом ее солю.И трудных удач берегу живучесть.И сизую сталь люблю.

1931

Лирика

О, запах задворок. ШарманокСипенье в морозных дворах.О, кровь загнивающий ранок,И ветер голодный. И страх.Бумажный раскрашенный розан,Огарок дотлевшей свечи.О, рифмы бубенчик — мы прозамДоверились — сгинь, не бренчи.Мы умны. Нам цифр колоннада,Доклада графленая речь.Нам ружья прохладные надоПрикладывать к выемкам плеч.Сестра недовольств, преступленийСоветчица…Короток суд.О лирика, стань на колени,Твой труп по проспекту несут.Но смена настала ночная,И вывесил лампы завод,И токарь, сверлить начиная,В подручные песню зовет.Она остановится обок,Клепальщику даст молоток,В румяное зарево топокЗакутается, как в платок.Жива, только стала взрослееИ вдумчивей будто чуть-чуть.И ремни трансмиссий за неюВ летучий пускаются путь.

Иль, вздувши дымками знамена,Рассвет приподняв в небеса,Пойдет выкликать поименноНа площадь цехов корпуса,И в маршей граненом разгоне,По солнцу разлитому, вброд,Как раковину на ладони,Весь город проносит вперед.

Да, мало ль ей поводов губыРазжать. Если мы и резки,Мы — завтрашних дум лесорубы,Мы — будущих чувств рыбаки.О, лирика, смелость и нежность,Расти, имена изменя,Как новой весны неизбежность,Хотя бы помимо меня.

1931

«Озера длинное блюдо. Платок…»

Озера длинное блюдо. ПлатокПаруса. Стали вагоны в затылок.Строят. Отрывистый бьет молоток.Жарок клокочущий шип лесопилок.Резкие, серые молнии пил.Разве не искрами сыпятся стружки?Я этот воздух непочатый пилСвежим, как воду, из глиняной кружки.Прочный дымок повисал бахромойИ расцеплялся. Скользи же, исчезни…Мысль моя, ты воротилась домой.Родина. Возникновение песни.Разве я утро такое искал?Насыпи. Избы рыбацкого люда.В трещинах мелкой волны между скалОзера голубоватое блюдо.

1931

«Дорогой мой, вот проходят…»

Борису Пастернаку

Дорогой мой, вот проходятНаши гулкие года.Как на быстром пароходе,Мы плывем. Шуршит вода.И, пузырясь пенной кромкой,Отступает за кормуВсе, что молодостью громкойПредлагалось в дар уму.Связка пены, горстка пепла…Друг, да разве все мертво?В пальцах знающих окреплоТрепетное мастерство.Словом избранным и разнымВсе измерить, все суметь,Встретить отзвуком прекраснымДаже старость, даже смерть.И приходим мы однаждыК заповеданной версте,Где томиться должен каждыйО труднейшей простоте,Чтоб без трещин, без бороздокБыл бы чист изгиб строки,Чтобы мысль входила в воздух,Как журчание реки.…И чтоб кто-то вспомнил фразу,Умирая на войне,Ту, что выкормил мой разумВ напряженной тишине.

1931

Материал

Так, значит, упорным историкомЯ с возрастом стал. Вот тетрадь,С которой по домикам, дворикамСпешу, как в мешок, собиратьЛом утвари ветхой, образчикиТряпья, неподметенный прах.И сыплют вразброд мне рассказчикиСлова об истлевших годах,Соря, будто пеплом, и путая,Топчась на задворках былья,В погоне за главной минутою,Какую затребовал я.И вдруг сквозь признания бедные,Записок пласты вороша,Дохнет революций победная,Не знавшая страха душа.И сразу все поле прополото,И тотчас промыто стекло,И в руки крупинками золотоС единственным блеском легло.Так под раскаленною лавоюБорьбы я бродил не извнеВыносливой Нарвской заставою,Карабкался по крутизнеВремен. И казались бассейнами,Наполненными кипятком,Цеха, что зовутся литейными.Я стал с их природой знаком.И мне отзывались прокатные,Мне кузниц шипела заря,Со мною здоровались знатныеПутиловские токаря.И снова не прихоти вымыслаЛовлю, наклоняясь из окна,Но все, что страна моя вынесла,Чтоб стать тем, чем станет она.И каждая станция книгоюРаскрыта. Сойти и прочесть.Я залежи прошлого двигаю,Чтоб помнить грядущего честь.

1932