Земное время - Сергей Спасский

4. «Ты жива, жива, жива еще…»

Ты жива, жива, жива еще,То, что было, — сон дурной.Все на свете забывающий,Я стою перед тобой.Знаешь, это есть у Шумана:— Горько плакал я во сне. —И болезнь твоя придумана,Трудно ли придумать мне?Вот глаза твои не те же ли?Улыбнись же, как всегда.Вместе мы почти что не жили,Ждут нас долгие года.

Но зачем, все мысли путая,Тот же крик в душе? Постой,Было ль так? Сошел откуда яУтром лестницей пустой?И, как тонущий до берега,Я, добрался до скамьи,Видел сквозь сирени скверикаГубы мертвые твои.

И какого ждал ответа я,И каких искал я сил,Зная, что рукой вот этоюВеки я тебе закрыл?И теперь не забывающийНи частицы тех минут,Я с трудом шепчу: — Жива еще.Мне назад тебя вернут.

5. «Ты даже ярче заблистала…»

Ты даже ярче заблисталаВ моем теперешнем бреду.Ты словно мне невестой стала,С которой я союза жду.Той девочкою, что украдкой,Когда день ветреный притих,Одна склонялась нал тетрадкойВписать запомнившийся стихИ, отроческого страданьяПолна, там, в южной стороне,С другим желала ты свиданья,Совсем не знаю обо мне.И странно думать мне, что обаМы были взрослыми, что несЯ слишком длинный короб гробаК могиле около берез,И все осталось за спиною,И комната простая та,Где воздух я делил с тобою,Другими будет обжита.Нет, я борюсь с ненужным плачем.О сердце, в муках молодей!Мы наше знанье крепко спрячемОт обступивших нас людей.Дороги лет одолевая,Я этот мир насквозь прорву.О подожди, моя живая,Тебя найду я. Наяву.

1938

«— О, пожалейте бледного Орфея…»

— О, пожалейте бледного Орфея,Он одинок на жарком берегу, —Я эти строки вымолвил, мертвея,И вырвать их из сердца не могу.Он говорил протяжно. Струны бычьиОттягивала зрячая рука.И сохраняя сонное величье,Над ним задумывались облака.И звери к звукам, словно к водопою,Тянулись. И нагих камней горбы,Почти очеловеченной толпою,Вздыхали тихо, вставши на дыбы.Такой жизнедарящею, великойИ доброй силой налит каждый слог.Но девочку, что звали Эвридикой,С земли поднять ты все-таки не мог.Над телом, вытянутым на пригорке,Ты нем, в груди и тени звука нет.Стоишь как мертвый. Как в прохладном моргеИ я стоял. Чрез много тысяч лет.

1938

«Ты с карточек глядишь со всех…»

Ты с карточек глядишь со всех,С одной, с другой стены.Твоя серьезность или смехНа них отражены.Еще бывает на иныхКоричневатый сад.И связки листьев вырезныхНедвижные висят.Притихла тусклая трава,Небес бумажных гладь.И дремлют на губах слова,Что хочешь ты сказать.И я смотреть не устаюВ глубь узкого листа.И кажется, я в нем стоюУ серого куста.Ты двинешься, шагнешь, — жива,Ты молода опять.И с теплых губ сойдут слова,Что хочешь ты сказать.Но я тебе не крикну вслед,К тебе не подойду.Я не делил с тобой тех лет,Я не был в том саду.

1939

«Мне надо жить теперь вдвойне…»

Мне надо жить теперь вдвойнеИ знать, как жизнь вокруг течет,Как будто должен в каждом днеЯ справедливый дать отчет,Как будто спрашиваешь ты,Средь мыслей поселясь моих,Чем люди были занятыС тех пор, как ты не видишь их,Каким прославили трудомПростор торжественной земли,Как запятнали мир стыдом,В чем совестью пренебрегли.Пусть это выдумка моя,Пусть только сеть бессвязных фраз,Но стал вдвойне спокойней я.«Угль превращается в алмаз».

1939

***

1. «Я лежу часами неподвижен…»

Я лежу часами неподвижен,И густеет воздух от жары.Ветер обнимает кроны вишен,Привязные пышные шары.И особенно вон та, у хатки,Так дрожит, распахиваясь вся,Узеньких листов своих облаткиТо роняя вниз, то вознося.Вот она, пронизанная солнцем,Вспыхнула, пригнулась, поплыла,Завертелась шумным веретенцемВкруг коричневатого ствола.И над этим танцем прихотливымВидно неба сизую кайму.День широк. И просто быть счастливым,Даже старясь, даже одному.

2. «День мой задумчивый шел над рекою…»

День мой задумчивый шел над рекою,Звучно сменялась вода близ меня.Зыбкий металл, испещренный резьбою,Видел я, голову с камня склоняя.Там, где поглубже, легла скатертямиСкладчатая оболочка, а тут,Пенистыми окаймляясь кистями,Волны накапливаются, растут.Ну, а устанешь смотреть, так послушай,Шум-то какой многослойный взметен,Уханье, выклики, шепот старуший,Дробь молоточков и стук веретен.Так целый день просидел я без проку.Надо идти, смерть еще далека.Что ж, зачерпну я себе на дорогуСолнца и влаги. Спасибо, река.

3. «Небо глазами исхожено…»

Небо глазами исхожено.Снова стучусь к нему в гости.Разного блеска горошинокСумрак набрал себе в горсти.Знаю их распределениеЛучше лица своего я.Что же учу все смиреннееЭто письмо лучевое?В сердце печаль соловьиная,Песен прилив бессловесных.Так бы и брел УкраиноюСпящей, висящею в безднах.Клубы сыпучие млечныеНад тишиною огромной.Древнее, детское, вечное…Мир человеческий. Дом мой.

4. Луна

Я, кажется, люблю ее не очень.Быть может, правда, я угрюм и стар.Тревогой, подозреньем озабочен,Гляжу на полный погребальный шар,Сияющий так ровно и прохладно,Что сад остановился, присмирев,И не дохнет. Теней недвижны пятнаПод теневыми сгустками дерев.Белеют хаты, будто из фарфора,Далекий лес ползет, как темный дым.И все не то. Ни счастья, ни укораПод небом стекловидно-голубым,Где лучевой окутан пеленоюБезмолвный лик с подобием глазницБлистанье изливает ледяноеНа землю, распростершуюся ниц.Но я дышу. И люди есть на свете.Я в онемелом не застыл плену.Друзья живут. И вырастают дети.Я позабуду утром про луну.

5. «Я лесом шел среди расселин…»

Я лесом шел среди расселинПод сросшейся листвой.Он, как скала, был крут и целен,Как плоть моя, живой.Я проникал в грудную клетку,Которой он был весь,Прочитывал за веткой ветку,Их изгибы и вес.Там сосен розовели трубы,Там, вставши на дыбы,Свои отряхивали шубыОтвесные дубы.Там зелени взвивалось пламя,Как мощный ряд ракет,И назывался тополямиИх глянцевитый свет.Там небо прислонилось к вязу,Что губчат и холмист.Я схватывал всю толщу сразу,Я слышал каждый листИ шел и думал почему-тоО людях, о стране, —Что ей развязывает путы,То хорошо и мне.Листва ползла подобно тучам,И думал я о том:И мой удел в лесу могучемОтдельным быть листом.

6. «Все полновластнее, все повседневней…»

Все полновластнее, все повседневнейНеторопливая речь тишины.Что же далекой и скудной деревнейМысли мои иногда смущены?Северный дом прочно сложен из бревен.Помнишь? Намок под ногами песок.Мертвого озера ясен и ровенВидный с пригорка свинцовый кусок.Небо и ночью светлеет, серея.Сыростью пахнет насупленный сад.Травы в росе. Чуть шагнешь, и скорееВыбраться бы на дорогу назад.И холодок. А ведь август в началеВечером как не накинуть пальто.Полны широкой неяркой печалиВлажные зори. И все это — то,Что для меня было песней и раем,То, вспоминая в удушьи о чем,Без сожаления мы умираем,Светом чего мы всю жизнь облечем.Где же тот край? Неужели исчезлиТропы туда? Как ступлю я на них?Как постучаться в те двери дне, еслиНету тебя больше года в живых?

7. «Ребенок вдруг заплакал ночью…»