Тафгай 7 - Владислав Викторович Порошин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Кови! — Обратился к нему старший тренер Билли Рэй, и затем что-то вдохновляющее на бой произнёс на английском языке.
— Если ты с испугу в воротах навалишь в штаны, то скажи сразу, чтобы я нашёл тебе совочек, — захохотал Иван Тафгаев, переведя слова тренера.
— Именно это сказал Билли Рэй? — Прорычал Коноваленко.
— В общих чертах, да, — посмеиваясь, ответил Тафгай.
— Не пи…ди! — Огрызнулся вратарь и продолжил разминать руки и ноги, одетые во вратарскую броню.
Но тут внезапно с лавки встал кучерявый и беззубый Бобби Кларк и что-то непонятное защебетал, тыча пальцем в Виктора Сергеевича. А дальше произошло следующее, Тафгаев позеленев от злости, вскочил, схватил Кларка за грудки и три раза как следует его тряхнул, после чего усадил поскучневшего канадца на лавку. В раздевалке мигом воцарилась напряжённая тишина, но желающих рискнуть здоровьем и заступиться за Бобби Кларка не нашлось.
— Чё он мне сказал? — Пророкотал Коноваленко.
— Сказал, что ты похож на его соседа, который на его парковочное место постоянно ставит свою машину, — скороговоркой выпалил Тафгай. — Я ему коротко так объяснил, чтобы он прикупил себе очки. Гоу! Гоу! Гайс! — Внезапно выкрикнул Тафгаев, постучав клюшкой по полу. — Давай, б…ь, на лёд! — Добавил он по-русски и все без возражения потопали из раздевалки туда, где гудел на трибунах народ.
Третья двадцатиминутка к облегчению Виктора Коноваленко с первых секунд развернулась так, что сборная Востока отбивалась, а Запад постоянно атаковал. А редкие выпады на его ворота заканчивались неточными бросками с очень дальней дистанции. Где-то спустя пять минут Фил Эспозито из «Бостон Брюинз» промчался по центру и щёлкнул вообще не доход до синей линии. Шайба, отскочив от борта, вылетела на пятак, где её Виктор Сергеевич накрыл всем телом для перестраховки. «Мне бы первый раз отбить, тогда пойдёт», — подумал он, когда на вбрасывание выехала тройка Ивана Тафгаева. Резкая схватка на точке вбрасывания и вновь команда Западного дивизиона полетала в атаку, оставив советского вратаря без работы. А в зоне соперника тройка Тафгая закрутила такую чехарду, что финальный бросок выполненный по пустым воротам Стэном Микитой сделал счёт равным — 4: 4. «Интересно бы было посмотреть повтор с другого ракурса, — усмехнулся Коноваленко, радуясь заброшенной шайбе. — Так всю карьеру только и приходится догадываться, что там у других ворот произошло».
Но насладиться грустью о нелёгкой вратарской доле Виктору Сергеевичу не дали, ведь после того как счёт сравнялся хозяева обрушили целый вал атак на его бедные ворота. Сначала очень мощно и опасно пробил Фрэнк Маховлич, прорвавшись по правому борту. Виктор уверенно отбил шайбу на противоположный фланг и, тут же сместившись на другую штангу, получил ещё один мощнейший щелчок от Ивана Курнуайе. Хорошо, что шайба полетела точно в тело, и Коноваленко удалось её зафиксировать, так как по центру оставался никем не прикрытый игрок всё той же команды хозяев льда, готовый шайбу добить с мясом.
Ещё через минуту Виктор Сергеевич отбил выпад Фила Эспозито и поддерживающего его в контратаке Кена Ходжа. Затем судья матча свистнул нарушение правил у сборной Запада. И крутиться в рамке ворот пришлось с удвоенной силой. От синей линии очень опасно пробил Бобби Орр, от его клюшки шайба угодила в плечо и, отрикошетив от перекладины, улетела на трибуны. Затем Виктору пришлось вылавливать шайбу в толчее перед воротам и ему, возможно нечаянно, кто-то саданул коленом по вратарскому шлему. В голове тут же зашумело, а ледяная площадка закачалась как палуба корабля.
— Бум! — Что-то сверкнуло перед глазами Коноваленко, и он вдруг увидел себя стоящим на воротах за детскую заводскую команду, как будто перенёсся в далёкое прошлое, над головой синее небо, мороз щиплет щёки, у бортика что-то кричит его первый тренер Николай Иванович Курицын.
И тут на ворота пошла атака пареньков из горьковской «Красной Этны» и один из нападающих, выкатившись на ударную позицию, сильно и точно бросил. Виктор инстинктивно прыгнул в угол за шайбой и получил сильнейший удар в лоб.
— Бам! — Опять что-то сверкнуло перед глазами, и Виктор Сергеевич увидел перед собой взволнованное лицо Ивана Тафгаева и переполненные трибуны современного огромного «Мэдисон-сквер-гарден».
— Сергеич, ты как? — Спросил Тафгай.
«Ага, так я тебе и признался, что у меня в ушах шумит и перед глазами всё плывёт, и что я увидел на секунду детство своё голоногое. В миг же замените! Хрен вам», — упрямо хмыкнул про себя голкипер и сказал:
— Окей! Нормально, б…ь!
Тафгай отъехал, пошептался со Стэном Микитой, с защитником Билли Уайтом, хорошим душевным парнем, с которым Виктор уже не один день пил пиво по вечерам, а так же с ещё одним игроком обороны имя, которого Коноваленко пока не запомнил. А когда игра возобновилась четвёрка обороняющихся парней так разыграла шайбу после вбрасывания, что в контратаку убежал юркий и стремительный Микита, чем-то напоминавший по стилю Валерку Харламова. К сожалению выход один на один не удался, так как вратарь соперника здоров сыграл щитками, но накативший следом Ванька Тафгаев богатырским шлепком сделал счёт — 4: 5! Трибуны буквально бушевали и ревели от восторга. «Наша комбинация, из горьковского „Торпедо“, — улыбнулся Виктор, у которого в голове почти полностью прояснилось, и зло подумал. — Хрен они мне сегодня забьют! Если только не убьют».
* * *
— И снится нам не рокот космодрома! — Ревел я жутким, но мощным голосом в раздевалке после финальной сирены, покручивая в воздухе ключами от новенького автомобиля, ведь сегодня мы праздновали победу — 4: 5, а так же я стал самым ценным игроком встречи. — Не эта ледяная синева! Подпевай Сергеич! — Крикнул я нашему легендарному голкиперу, который отстоял сегодня как стена.
— Я слов не знаю, — скромно пробубнил Коноваленко.
— Ах, да, извини, забыл, — засмеялся я, вспомнив, что эту песню сочинят ещё не скоро.
— Что с машиной будем делать? — Уставился на меня Ваня Болдырев.
— Как и договорились. — Пожал я плечами. — Машину продаём, часть денег на благотворительность, на оставшиеся купим акции IBM, вы мне с Микитой потом спасибо скажете.
— А ездить на чём? — Опять окрысился Болдырев.
— Знаешь, что? Мне и на велосипеде пойдёт, — шикнул я на друга. — А тебе пора новую девчонку искать. Совсем характер испортился. Кстати, чем тебе наша колымага не нравится? Её, между прочим, ещё ни разу не попытались украсть!
— Отстань, не видишь, парень переживает, — вступился за тёзку Стэн Микита, когда Болдырев, махнув рукой, ушёл в душевую. — У нас сегодня прощальный ужин, я так понимаю? — Микита посмотрел на, молчаливо сидящего в углу раздевалки, Коноваленко и добавил. — Рад был с тобой, Виктор, поиграть в одной команде. Ты в концовке нас просто спас.
— Хорошая была игра, — кинул головой Виктор Сергеевич. — Кстати, что на самом деле сказал в перерыве Кларк?
— Сказал, что ты слабый советский вратарь и напропускаешь сейчас целую авоську, как видишь, Кларк опять посрамлён. — Я кивнул на парней из Филадельфии, которые опасливо косились в мою сторону.
Глава 3
В понедельник 5-го февраля, когда в Москве резко потеплело и на город обрушился снегопад, сопровождаемый колючими метелями, хоккеист московского «Динамо» Борис Александров со своими одноклубниками и соседями по трёхкомнатной квартире Хедьмутом Балдерисом и Виктором Жлуктовым пешочком пробирался к универсальному спортивному комплексу ЦСКА. Как это часто бывает, выигрыш первого «Кубка Мира», который парни отпраздновали в начале января и о котором трубили все советские газеты, быстро для всех забылся. И нужно было вновь включаться в погоню за очками и заброшенными шайбами, ибо чемпионат СССР никто не отменял.
* * *
После вчерашней тренировки старший тренер Всеволод Бобров нарисовал
