Закатные гарики. Вечерний звон (сборник) - Игорь Губерман

Нисколько от безделья я не маюсь,

а ты натужно мечешься – зачем?

Я – с радостью ничем не занимаюсь,

ты – потно занимаешься ничем.

* * *

Творец порой бывает так не прав,

что сам же на себя глядит зловеще,

и, чтоб утихомирить буйный нрав,

придумывает что-нибудь похлеще.

* * *

Нет часа угрюмей, чем утренний:

душа озирается шало,

и хаосы – внешний и внутренний

коростами трутся шершаво.

* * *

Когда мы спорим, наши головы

весьма легки в тасовке фактов,

поскольку сами факты – голые

и для любых годятся актов.

* * *

В местах любого бурного смятения,

где ненависти нет конца и края,

растут разнообразные растения,

покоем наши души укоряя.

* * *

Я чую в организме сговор тайный,

решивший отпустить на небо душу,

ремонт поскольку нужен капитальный,

а я и косметического трушу.

* * *

Все течет под еврейскую кровлю,

обретая защиту и кров, —

и свобода, политая кровью,

и доходы российских воров.

* * *

Дожрав до крошки, хрюкнув сыто

и перейдя в режим лежания,

свинья всегда бранит корыто

за бездуховность содержания.

* * *

Тоскливы русские пейзажи,

их дух унынием повит,

и на душе моей чем гаже,

тем ей созвучней этот вид.

* * *

Иссяк мой золота запас,

понтуюсь я, бренча грошами,

а ты все скачешь, мой Пегас,

тряся ослиными ушами.

* * *

Только самому себе, молчащему,

я могу довериться как лекарю;

если одинок по-настоящему,

то и рассказать об этом некому.

* * *

Те идеи, что в воздухе веяли

и уже были явно готовые,

осознались былыми евреями,

наша участь – отыскивать новые.

* * *

Где все сидят, ругая власть,

а после спят от утомления,

никак не может не упасть

доход на тушу населения.

* * *

Купаясь в мелкой луже новостей,

ловлю внезапно слово, и тогда

стихи мои похожи на детей

случайностью зачатия плода.

* * *

Мечтай, печальный человек,

целебней нет от жизни средства,

и прошлогодний веет снег

над играми седого детства.

* * *

Вся наука похожа на здание,

под которым фундамент непрочен,

ибо в истинность нашего знания

это знание верит не очень.

* * *

Возвышенные мифы год за годом

становятся сильней печальной были;

евреи стали избранным народом

не ранее, чем все их невзлюбили.

* * *

Однажды фуфло полюбило туфту

с роскошной и пышной фигурой,

фуфло повалило туфту на тахту

и занялось пылкой халтурой.

* * *

Под ветром жизни так остыли мы

и надышались едким дымом,

что постепенно опостылели

самим себе, таким любимым.

* * *

Мне стоит лишь застыть,

сосредоточась,

и, словно растворенные в крови,

из памяти моей сочатся тотчас

не доблести, а подлости мои.

* * *

Присматриваясь чутко и сторожко,

я думал, когда жил еще в России,

что лучше воронок, чем неотложка,

и вышло все, как если бы спросили.

* * *

То с боями, то скинув шинель

и обильно плодясь по дороге,

человечество роет тоннель,

не надеясь на выход в итоге.

* * *

Дойдя до рубежа преображения,

оставив дым последней сигареты,

зеркального лишусь я отражения

и весь переселюсь в свои портреты.

* * *

Вся история – огромное собрание

аргументов к несомненности идеи,

что Творец прощает каждого заранее;

это знали все великие злодеи.

* * *

Аскетов боюсь я – стезя их

лежит от моей далеко,

а те, кто себя истязает,

и ближних калечат легко.

* * *

Зачем печалиться напрасно,

словами горестно шурша?

У толстых тоже очень часто

бывает тонкая душа.

* * *

Не видел я нигде в печати,

но это знают все студенты:

про непорочное зачатие

миф сочинили импотенты.

* * *

О чем-то грустном все молчали,

но я не вник и не спросил,

уже чужие знать печали

нет у меня душевных сил.

* * *

Думаю об этом без конца,

наглый неотесанный ублюдок:

если мы – подобие Творца,

то у Бога должен быть желудок.

* * *

Конечно, все на свете – суета

под вечным абажуром небосвода,

но мера человека – пустота

окрестности после его ухода.

* * *

Если все не пакостно, то мглисто,

с детства наступает увядание,

светлая пора у пессимиста —

новых огорчений ожидание.

* * *

В годы, что прослыли беззаботными

(время только начало свой бег),

ангелы потрахались с животными —

вышел первобытный человек.

* * *

Уже давно мы не атлеты,

и плоть полнеет оголтело,

теперь некрупные предметы

я ловко прячу в складках тела.

* * *

Держусь ничуть не победительно,

весьма беспафосно звучу,

меня при встрече снисходительно

ублюдки треплют по плечу.

* * *

Пусть меня заботы рвут на части,

пусть я окружен гавном и суками,

все же поразительное счастье —

мучиться прижизненными муками.

* * *

Когда мы кого-то ругаем

и что-то за что-то клянем,

мы желчный пузырь напрягаем,

и камни заводятся в нем.

* * *

Конечно, лучше жить

раздельно с веком,

не пачкаясь

в нечестии и блуде,

но чистым оставаться человеком

мешают окружающие люди.

* * *

Рассеялись былые притязания,

и жизнь моя,

желаньям в унисон,

полна уже

блаженством замерзания,

когда внутри тепло

и клонит в сон.

* * *

Господь на нас

не смотрит потому,

что чувствует

неловкость и смущение:

Творец гордится замыслом,

Ему

видней, насколько плохо воплощение.

* * *

Не по капризу Провидения

мы на тоску осуждены,

тоска у нас – от заблуждения,

что мы для счастья рождены.

* * *

В немыслимом количестве томов

мусолится одна и та же шутка —

что связано брожение умов

с бурчанием народного желудка.

* * *

Почти закончив путь земной,

я жизнь мою обозреваю

и сам себя подозреваю,

что это было не со мной.

* * *

Ты, душа, если сердце не врет,

запросилась в родные края?

Лишь бы только тебя наперед

не поехала крыша моя.

* * *

Свой дух я некогда очистил

не лучезарной красотой,

а осознаньем грязных истин

и тесной встречей с мерзотой.

* * *

Исчерпался остаток чернил,

Богом некогда выданный мне;

все, что мог, я уже сочинил;

только дохлая муха на дне.

* * *

Моя прижизненная аура

перед утечкой из пространства

в неделю похорон и траура

пронижет воздух духом пьянства.

* * *

Столько из былого мной надышано,

что я часто думаю сейчас:

прошлое прекрасно и возвышенно,

потому что не было там нас.

* * *

Комфорту и сытости вторя,

от массы людской умножения

из пены житейского моря

течет аромат разложения.

* * *

Всему учился между прочим,

но знаю слов я курс обменный,

и собеседник я не очень,

но соболтатель я отменный.

* * *

Бог нам подсыпал, дух варя,

и зов безумных побуждений,

и темный ужас дикаря,

и крутость варварских суждений.

* * *

Всюду меж евреями сердечно

теплится идея прописная:

нам Израиль – родина, конечно,

только, слава Богу, запасная.

* * *

Замедлился кошмарный маховик,

которым был наш век

разбит и скомкан;

похоже, что закончен черновик

того, что предстоит

уже потомкам.

* * *

Я не рассыпаюсь в заверениях

и не возношу хвалу фальшиво:

Бога я люблю в его творениях

женского покроя и пошива.

* * *

В России очень часто ощущение —

вослед каким-то мыслям или фразам,

что тесное с евреями общение

ужасно объевреивает разум.

* * *

Хотя везде пространство есть,

но от себя нам не убресть.

* * *

Люблю чужеземный ландшафт

не в виде немой территории,

а чтобы везде на ушах

висела лапша из истории.

* * *

Тактично, щепетильно, деликатно —

беседуя, со сцены, за вином —

твержу я, повторяясь многократно,

о пагубности близости с гавном.

* * *

Поскольку жутко тяжек путь земной

и дышит ощущением сиротства —

блаженны, кто общается со мной,

испытывая радость превосходства.

* * *

Как судьба ни длись благополучно,

есть у всех последняя забота;

я бы умереть хотел беззвучно:

близких беспокоить неохота.

* * *

Кто на суете сосредоточен

в судорогах алчного радения,

тех и посреди кромешной ночи

денежные мучают видения.

* * *

Ведь любой, от восторга дурея,

сам упал бы в кольцо твоих рук —

что ж ты жадно глядишь на еврея

в стороне от веселых подруг?

* * *

Угрюмо ощутив, насколько тленны,

друзья мои укрылись по берлогам;

да будут их года благословенны,