Модернизация экономики региона: социокультурные аспекты - Александра Шабунова

Глава 2. Социальная структура населения региона

2.1. Социально-территориальная идентификация населения

По мнению социологов, экономические, социокультурные и прочие современные вопросы служат основой для формирования идентификации населения. Идентификация – это динамическое, прижизненно формирующееся в ходе взаимодействия, социального сравнения и активного построения социальной реальности целостное образование, выступающее как система ключевых социальных элементов субъекта[29].

Согласно эмпирической схеме Н. Л. Ивановой (ведущий специалист в области социально-психологической идентификации) идентификация выполняет ряд функций: адаптационную – приспособление к новым условиям; ориентировочную – поиск своего места в социальном пространстве; структурную – придание определенности, упорядоченности «Я»; целевую – целеполагание, построение четкой модели поведения; экзистенциальную – осмысление человеком своей сущности, онтологическое прогнозирование. Базой для социально-территориального отождествления служат мотивации самозащиты, безопасности, ценностные ориентиры. Осмысление населением идентификации содействует самоопределению общности.

Сравнительно высокий уровень социально-территориальной идентификации населения обусловливает сплоченность общества, что во многом определяет успешное развитие территории, на которой оно проживает. Низкий уровень идентификации населения ведет к разобщенности и социально-территориальному расколу. В период нестабильности применимы различные пути развития, именно тогда вопросы идентификации людей обостряются. Это связано с тем, что социально-территориальная идентификация является изменчивой категорией и зависит от многих факторов, как объективных (доход, образование и др.), так и субъективных (личностная самоидентификация)[30].

По данным International Social Survey Program (в России в рамках ISSP опросы проводились в 1996 и 2004–2005 гг.), в Российской Федерации существует другая логика иерархии социально-территориальных идентичностей. Локальная и национальная идентичности являются практически равноценными, при этом локальная идентичность в России выражена гораздо слабее, чем практически во всех странах проведения опроса (табл. 2.1)[31]. А региональная идентичность является второстепенной как по отношению к локальной, так и национальной.

Кризисные явления повлияли на различные аспекты жизни. Снижение ее уровня заставило людей заново переосмыслить свою идентичность. Данные процессы протекали на фоне общероссийских тенденций снижения социально-территориальной идентичности. Так, согласно данным всероссийского мониторинга «Ценности и интересы россиян» интенсивность близости россиян, будь то личностная или профессиональная, имущественная или поселенческая, а также другие виды слоевой близости, ослабевает, утрачивая прежнюю силу. Примечательно, что общечеловеческая близость и близость с жителями бывших республик СССР возрастают, в то время как другие виды идентификационной близости снижаются[32]. Причиной этого является глобализация, которая стирает территориальные границы.

Таблица 2.1. Ощущение связанности со страной и другими социотерриториальными общностями у населения разных стран* (2003 г., N = 2383, % опрошенных)

Общество идет по пути развития индивидуализации, что также ведет к разобщению людей. Мировые социально-экономические и культурные веяния накладывают отпечаток на социально-территориальную идентификацию населения.

Рассмотрим социально-территориальную идентичность населения Вологодской области как позицию индивидов по отношению к жителям определенных территорий, эмоциональное или иное отождествление или противопоставление себя им, согласно чувству принадлежности к различным группам. Жители Вологодской области, отвечая на вопрос: «В какой мере Вы чувствуете свою близость или отдаленность («свое» – «чужое») с жителями различных типов мест?», выразили следующие чувства близости и отдаленности (рис. 2.1).

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Исследование осуществлено на основе типовой программы и методики, разработанной сотрудниками ЦИСИ ИФ РАН.

2

Опрос проводился в 2008 и 2010 гг. В выборке участвовали гг. Вологда, Череповец, а также Грязовецкий, Никольский, Тарногский, Великоустюгский, Бабаевский, Вожегодский, Кирилловский, Шекснинский районы. Объем выборочной совокупности составил 1500 человек. Репрезентативность выборки обеспечивается соблюдением следующих условий: пропорций между городским и сельским населением; пропорций между жителями населенных пунктов различных типов (сельские населенные пункты, малые и средние города); половозрастной структуры взрослого населения области. Ошибка выборки составляет 3 %.

3

Лапин Н. И., Беляева Л. А. Программа и типовой инструментарий «Социокультурный портрет региона России» (Модификация – 2010) / Рос. акад. наук, Ин-т философии. – М.: ИФ РАН, 2010. – С. 3; Социокультурный портрет региона России. Типовая программа и методика // Материалы конф. «Социокультурная карта России и перспективы развития российских регионов», г. Москва, 27 июня – 1 июля 2005 г. / под ред. Н. И. Лапина, Л. А. Беляевой. – М.: ИФ РАН, 2006. – 328 с.

4

Глобальный кризис, его российское преломление и реакция федеральных властей (размышления и оценки М. Ершова, С. Глазьева, Р. Гринберга и О. Дмитриевой) // Российский экономический журнал. – 2008. – № 9–10. – С. 3–16; Делягин М. Г. Антикризисная программа модернизации страны // Там же. – С. 25–34; Подсветова Т. В. Особенности современного финансово-экономического кризиса // Экономика и право. – 2009. – № 8.

5

Акаев А. А. Мировые финансово-экономические кризисы и глобальное латентное управление миром (основные тенденции современного мирового развития) // Мировые финансово-экономические кризисы и глобальное латентное управление миром: материалы научного семинара. – Вып. 3. – М.: Научный эксперт, 2011. – С. 6–77; Сулакшин С. С. Цикличность без мерности не бывает // Там же. – С. 158–161.

6

Дергунова Н. В., Волкова А. В. Динамика социокультурного развития Ульяновской области: 1991–2008 годы. – Ульяновск: УлГУ, 2009. – 180 с.

7

Социокультурный портрет региона. Типовая программа и методика [Текст] // Материалы конф. «Социокультурная карта России и перспективы развития российских регионов», г. Москва, 27 июня – 1 июля 2005 г. / под ред. Н. И. Лапина, Л. А. Беляевой. – М.: ИФ РАН, 2006. – С. 17.

8

Сорокин П. А. Человек. Цивилизация. Общество. – М.: Издательство политической литературы, 1992. – С. 219.

9

Темницкий А. Л. Исследовательские возможности категории «социокультурность» // Социология: 4М. – 2007. – № 24.– С. 88.

10

Доклад о развитии человека 2010. Реальное богатство народов: пути к развитию человека: пер. с англ. / ПРООН. – М.: Весь Мир, 2010. – С. 25–26.

11

Доклад о развитии человека 2010. Реальное богатство народов: пути к развитию человека: пер. с англ. / ПРООН. – М.: Весь Мир, 2010. – С. 143.

12

Доклад о развитии человеческого капитала в Российской Федерации – М.: ПРООН, 2004 (Приложение 1 к главе 6); Регионы в России: социокультурные портреты регионов в общероссийском контексте / сост. и ред. Н. И. Лапин, Л. А. Беляева. – М.: Academia, 2009 (Приложение 1, с. 792).

13

Социально-экономическое положение Вологодской области в 2010 г.: доклад / Вологдастат. – Вологда, 2011. – С. 7.

14

Промышленность Вологодской области: стат. сб. / Вологдастат. – Вологда, 2010. – С. 23.

15

Промышленность Вологодской области: стат. сб. / Вологдастат. – Вологда, 2010. – С. 7–20.

16

Дробышевский С., Синельников-Мурылев С., Соколов И. Эволюция бюджетной политики России в 2000-е годы: в поисках устойчивости национальной бюджетной системы // Вопросы экономики. – 2011. – № 1. – С. 7–8.

17

Поварова А. И. Трехлетний бюджет: ждать ли стабильности // Экономические и социальные перемены: факты, тенденции, прогноз. – Вологда: ИСЭРТ РАН, 2011. – № 2 (14). – С. 21.

18