Дик Адвокат и Гус Хиддинк. Невероятные приключения голландцев в России - Игорь Рабинер

Еще одна общая черта – то, что до достаточно солидного по футбольным меркам возраста оба были полупрофессионалами, то есть вынуждены были совмещать тренировки и игры с каким-то другим источником заработка. Такова в 1960-е годы была реальность даже в высшем дивизионе голландского футбола. Мне кажется, подобные вещи дали Хиддинку и Адвокату шанс узнать истинную цену деньгам, которые им в ту пору доставались совсем не легко.

И здорово учили жизни.

– Был администратором в одной фирме, а еще… продавал натяжные потолки, – рассказал мне о том периоде Дик. – До 24 лет. Только потом стал профессионалом.

– Потолками-то успешно торговали?

– К тому времени меня в Гааге уже знали как футболиста. И это здорово помогало в бизнесе (улыбается). Много лет спустя владелец «Рейнджерс» Дэвид Мюррей говорил: «Если бы ты не стал тренером, то мог бы стать хорошим бизнесменом».

На вопрос: «Почему?» Адвокат отвечает, что, видимо, у него была к этому склонность. И добавляет, что абсолютно на все встречи и переговоры, касающиеся его контрактов и всего, что с ними связано, он всегда ходит сам. Ему это просто нравится! Так же Дик поступал, когда торговал потолками. Деловые переговоры – это его конек, его стихия. У него и агента никогда не было – только юрист, который внимательно проверяет пункты контракта. Но все переговоры – только сам.

История трудового совместительства Адвоката все-таки не отдает драматизмом. Любопытно – не более того. А вот Хиддинк на исходе 2009-го поведал мне нечто прямо-таки душераздирающее. Еще играя, а потом начав тренировать, он 12 лет одновременно работал учителем физкультуры в школе для трудных и умственно отсталых подростков.

– Когда играешь в футбол, причем на серьезном уровне, то отрываешься от обычного мира и начинаешь жить жизнью, я бы сказал, эксклюзивной. Я всегда напоминаю игрокам об этом – и о том, что они должны чувствовать свою ответственность.

Правда, у самого Хиддинка, особенно во времена игры за «Де Графсхап», была несколько иная ситуация. Живя в своем городке и каждый день общаясь с теми, кто знал его с детства, он ни на сутки не терял контакта с простыми людьми, которым приходится проводить все время в борьбе за существование. Это заставляло жить реальностью и не заноситься. А уж когда начал работать в этой школе… Это, говорит, ему очень помогло.

– Чем? – уточняю у Гуса. Из любого многообещающего тезиса собеседника нужно пытаться выжать максимум…

– Каждый из моих учеников прошел через трудные обстоятельства, бедность, нередко – криминал. Суметь дать им какие-то перспективы в жизни – это было здорово, пусть и очень сложно. И не менее сложно было сделать так, чтобы они оказались на твоей стороне. Если тебе это удается, то очень помогает в дальнейшей жизни, в том числе в карьере футбольного тренера.

Вот она корнями откуда, эта любовь Павлюченко, Аршавина, Жиркова и К°!..

– Какие самые сложные эпизоды у вас там приключались? – спрашиваю Гуса.

– Одни ребята были сверхэмоциональны, другие всё держали в себе и были очень пугливы. Некоторые носили с собой ножи, которые доставали, когда чувствовали по отношению к себе какую-то несправедливость. Могли прямо в классе угрожать ножом.

Угрожали и своим одноклассникам, и Хиддинку – когда решали, что тот был слишком суров по отношению к ним. В этих случаях он поступал, по собственному выражению, согласно главному принципу дзюдо. Заключается он в том, что, когда против тебя направлена какая-то сила, ты должен не противопоставить ей свою, а обернуть силу оппонента в его же сторону. В этом случае опасность атаки сойдет на нет.

Однажды один из учеников проколол шины автомобиля Хиддинка, причем… по его же просьбе. Было это, как рассказал мне Гус, так. Парень достал нож, покраснел, его трясло: «Я сейчас… Я сейчас… Я сейчас порежу ваши шины!» Ситуация была опасной для других ребят, и Хиддинк сказал: «Тогда что ты делаешь здесь? Выйди за дверь, пройди 200 метров – и увидишь мою машину. Вперед!» И он пошел.

Гус рассчитывал на то, что мальчишка – пока он будет бежать эти 200 метров – успокоится. Во-первых, потому что вниманию подростков свойственно отвлекаться, а во-вторых, потому что у него будет возможность хотя бы немного подумать и оценить то, что он собирается сделать. Учитель сказал себе: «Ладно, пусть лучше он проколет шины моего автомобиля, чем ранит кого-то из одноклассников. В конце концов, шины – не более чем резина».

Шины он проколол – но вернулся уже успокоившимся. Повторял: «Извините… Извините…» Гус впустил его обратно в класс и сказал: «Посиди, подумай, что ты сделал. Может, научишься себя контролировать». После этого эпизода с ним уже можно было разговаривать.

А спустя годы они встретились с тем же парнем!

– Он уже закончил школу, ему был 21 год, и его взяли на работу, – рассказывает Хиддинк. – Однажды, когда я сидел дома, совершенно неожиданно раздался звонок в дверь. «Мистер, захотел к вам прийти и выпить с вами по рюмке». Было приятно. Иногда и сейчас вижу тех ребят – ведь они живут в том же районе, где и мои родители (теперь уже покойные. – Примеч. И. Р.). У них нормальная жизнь, нормальная работа – может, не какая-то очень уж высокооплачиваемая, но это и не важно. Куда важнее, что они живут своей жизнью и счастливы.

Родители Гуса, с которыми мне и самому удалось коротко познакомиться (расскажу об этом ниже), прожили долгую и счастливую совместную жизнь. Вот только времена были такие, что счастливой это жизнь могла быть только внутренне, а вот снаружи им пришлось застать страшные вещи. Вторую мировую, гитлеровскую оккупацию Нидерландов.

И в этой ситуации Геррит Хиддинк, отец Гуса, проявил себя настоящим героем. Главный тренер сборной России в нашем разговоре как-то обмолвился, что за подвиги во Второй мировой отцу досталась даже награда от генерала Эйзенхауэра. Когда мне посчастливилось оказаться на презентации автобиографии Гуса в его родных местах и познакомиться со всем большим семейством, я спросил его брата музыканта Ханса:

– Гус рассказывал, что ваш отец получил награду от генерала Эйзенхауэра за подвиги во Второй мировой войне. Что конкретно он сделал?

– Папа участвовал в движении Сопротивления нацистам. Раненых пилотов антигитлеровской коалиции, которых фашисты сбивали над нашим городом, транспортировали по сверхсекретной «дороге жизни» на юг, в сторону Франции и Испании. Мой отец был постоянно вовлечен в этот процесс, за что и был награжден Эйзенхауэром. Мы отцом очень гордимся.

– Говорят, он и евреям во время войны помогал, за что был особо отмечен Израилем?

– Да, да! Поскольку шла война и школы не работали, у отца не было возможности служить по специальности. Его взяли в городскую управу и назначили менеджером по распределению талонов на питание. Однажды отец вместе со своим племянником инсценировал ограбление офиса и сообщил нацистам, что все талоны украли. На самом деле он передал их евреям и другим нелегалам, проживавшим в нашем районе. Без этого людям было бы просто нечего есть. Отец – очень смелый человек!

В общем, Гусу было с кого брать пример.

Отец Адвоката, в отличие от Геррита Хиддинка, прожил мало.

– Его не стало, когда мне было 17 лет, – сказал мне Дик. – Знаете, я не верю в Бога. Но каждый немножко верит в то, что над ним кто-то есть. Помню, когда начал играть за первую команду АДО, смотрел вверх и мысленно просил отца: «Папа, помоги мне сыграть хорошо! Я очень хочу здесь остаться!» И каждый раз, когда думал об этом, начинал плакать.

Ходили даже легенды, что много позже, когда Адвокат впервые возглавил сборную Голландии, во время исполнения национального гимна на его глаза наворачивались слезы. Из жалости о том, что его отец не видит, чего сын достиг в жизни.

Правда, сам Адвокат эту историю мне не подтвердил. Зато признал свою сентиментальность – и не только по известной истории, как он расплакался, увидев тысячи болельщиков «Зенита», провожающих его в аэропорту Пулково после отставки…

– О да, я сентиментален, – говорит Дик. – Смотрю кино – и иногда пробирает. А пару лет назад давал телеинтервью в одной из гостиниц Гааги. Журналист заговорил о моих родителях, и я вдруг расплакался. Прямо перед камерой! Странная вещь – когда люди увидели это по ТВ, им это понравилось. Видимо, обнаружили, что я такой же человек, как они.

Терпеливый, улыбчивый, дипломатичный Хиддинк (а каким он еще мог быть после более чем десятка лет работы с трудными подростками?) – и колючий, прямолинейный, не признающий никаких обходных маневров Адвокат.

Нация и возраст одни и те же, а разница в характерах и темпераментах – громадная. Упорство Адвоката, доходящее до упрямства, как выяснилось из нашей беседы, у него еще со времен игроцкой карьеры. Впрочем, могло ли быть иначе?..