Дик Адвокат и Гус Хиддинк. Невероятные приключения голландцев в России - Игорь Рабинер

– Это было еще в детстве. Когда мы с друзьями воровали рождественские елки.

– В смысле?!

– У нас было принято в новогоднюю ночь разводить костры из елок. А поскольку на нашей улице их не хватало, мы рыскали по соседним, чтобы таскать елки оттуда. Мне было тогда лет девять.

– Читал о вас фразу: «Он вырос на улице». Кажется, теперь понимаю, что имелось в виду…

– В послевоенное время, когда я рос, взрослым приходилось очень много работать, чтобы было на что жить. В голландских семьях тогда чаще всего трудились и отец, и мать. Кстати, сейчас, в период экономического кризиса, это время возвращается.

Так вот, моя мама работала в больнице, убирала операционные. Чтобы к приходу врачей они были стерильно чистыми, она должна была появиться в госпитале уже к шести утра. Самое удивительное – ей нравилось то, что она делала.

– И это – при пяти детях!

– Вот и думайте, почему я был так близок к маме и называю ее главной женщиной в моей жизни. А перед сестрой преклоняюсь за то, что, когда мама заболела, она очень терпеливо ухаживала за ней, хотя сама работала. Никогда этого не забуду. Сестра в любой момент может прийти ко мне, и я сделаю для нее все. То же касается старшего брата, которому уже 70…

Адвокат подтвердил подлинность легенды, что, когда возглавил «Глазго Рейнджерс», полгода не говорил об этом маме.

– Ей было около 70. Я боялся сказать ей, что уехал в Шотландию, потому что она начала бы изводить себя мыслями, что будет меня редко видеть. Звонил ей каждый день, создавал ощущение постоянного присутствия. Но в какой-то момент пришлось сказать.

– Вернемся к разговору о влиянии улицы, Дик.

– Ах, да. Папа и мама работали, а мы, мальчишки, из-за этого были во многом предоставлены самим себе – разве что у меня была обязанность ходить за хлебом. В то время было не так много машин: в начале 1950-х, когда мне было четыре-пять лет, на нашей улице в Гааге вообще ни у кого не было своего автомобиля, и никто по ней не ездил. Поэтому мы могли играть на воздухе, и за нас не беспокоились. А двери в квартирах были тогда открыты. Всегда. Их не запирали, но никто без спроса не заходил. Это изменилось, не правда ли?

В общем, мы росли на улице, с друзьями. Впоследствии у родителей появилась возможность уделять детям больше внимания. Влияли и педагоги в футбольных школах, в первую из которых я пошел в девять лет. Но во многом мы познавали жизнь сами.

И вот еще вспомнил – по поводу булочной. Представляете, нередко хлеб мне давали без денег, а платила мама в выходные за всю прошедшую неделю. И все в округе так делали. Люди знали друг друга – и доверяли. Прекрасные времена! А не подрабатывал я, наверное, только первые четыре класса. А потом…

– Землянику, слышал, летом на фермах собирали?

– И помидоры тоже.

– А правда, что еще и бутылки на конвейер ставили?

– (Смеется.) Очень недолго. Занимался этим с моим лучшим другом – будущим игроком сборной Голландии Харри Восом, которого, увы, год назад не стало. Бутылки те были с хлоридом, и руки у нас после этого были жутко грязными. Но надо же было как-то заработать на велосипед или мопед!

В период земляники с помидорами ему было всего 14, он играл тогда в юношеской команде АДО «Ден Хаг». В 16 получил там первый юношеский контракт, но это были крохотные деньги. Поэтому без подработки обойтись все равно не могло.

Работа с детства и уличное воспитание сделали Адвоката человеком сверхпрямым. Порой даже кажется – прагматичным до цинизма. Но это тот цинизм, который, мне кажется, стоит оценить по достоинству. Взять хотя бы такой колоритнейший отрывок из нашего разговора:

– Когда вы были игроком, часто меняли клубы. Почему?

– Из-за денег. Всегда, переходя в другой клуб, получаешь больше. И как тренер – тоже (смеется).

Понял он это рано. И сам. Вот он, результат воспитания улицы. И той же улице, по словам Дика, он был обязан своим футбольным темпераментом. За пределами поля был хорошим парнем. Но на поле!.. Там все время спорил – с соперниками, партнерами, судьями. Игроку другой команды запросто мог сказать: «Не подходи слишком близко, иначе огребешь!»

Гус, мне кажется, таких вещей о себе – особенно по поводу отношения к деньгам – никогда вслух не скажет. Хотя, вполне возможно, не единожды размышлял так же. Но – внутри себя.

И в этом тоже разница между ними. Не собираюсь рассуждать, в чью пользу. Просто наблюдаю, спрашиваю – и со все возрастающим интересом подмечаю контрасты.

Философ Хиддинк, например, рассуждает:

– Материальные вещи – денежные бонусы, машина, дом – являются мотивацией внешней и способны на каком-то этапе подтолкнуть некоторых людей. Но надолго ее не хватит. Настоящая же мотивация – внутренняя: футболист, как и представитель любой другой профессии, должен любить то, чем занимается. Большим спортсменом и творцом становится тот, у кого все идет из сердца, а не от мыслей о бонусе. Над этим, надо признаться (тут Хиддинк явно имел в виду сборную России, причем сразу после самого успешного в ее истории года. – Примеч. И. Р.) еще предстоит поработать.

Забегая вперед, скажу, что к полному и окончательному успеху эта работа, увы, не приведет…

– Хотя многое зависит от того, в каком обществе человек играет в футбол, – продолжал Гус. – Вспоминаю одного игрока турецкого «Фенербахче», где я когда-то работал. Это был рядовой футболист, и для его уровня у него была очень хорошая зарплата. Однажды он пришел ко мне с просьбой: «Вы не могли бы попросить совет директоров, чтобы мне подняли оклад?» Я оторопел: «Но у тебя он и так высокий, ты должен быть им доволен!» И услышал: «Мистер Хиддинк, вы поймите, это не только для меня. Став профессиональным футболистом, я обязан кормить еще 30–40 человек, которые находятся вокруг. Знаете, сколько у меня родственников, которые живут очень бедно!» Такую мотивацию я тоже хорошо понимаю.

Зато в чем они еще схожи – так это в своем… атеизме. И, более того, нежеланием скрывать и камуфлировать отсутствие веры в Бога перед публикой. Типично голландское это, что ли?

Хиддинку говорю:

– Рождество – праздник религиозный, Новый год – светский. Вы можете назвать себя верующим?

– Нет. Верю в ответственность и силу человека. И Рождество как религиозный праздник не воспринимаю.

– Вы изначально были нерелигиозны или это пришло с годами?

– Изначально. Наша семья всегда уважала право людей на верования, но не принимала их насильного, искусственного насаждения в жизнь других людей. Институтом церкви было сделано много как положительного, так и негативного. На мой взгляд, чтобы быть хорошим человеком и делать добро, верить в Бога совсем не обязательно.

Тут наши с Гусом мнения, как и во многих других вещах, полностью сходятся. Может, еще и поэтому я так к нему проникся?..

Откровения Хиддинка на тему веры и добра я вспомнил спустя год с лишним, когда перед вылетом российской делегации на зимнюю Олимпиаду в Ванкувер ее в полном составе – вне зависимости от вероисповедания того или иного спортсмена – затащили на православное богослужение. Наверное, в надежде на будущие победы. Но так не бывает – и провал в Ванкувере стал карой откуда-то сверху за эту типичную для современной России псевдопатриотическую показуху.

– В храмы хоть изредка заходите? – продолжаю разговор с Хиддинком.

– Когда работал в Испании, мы иногда приезжали на выездные матчи за два дня до игры. И утром, когда у меня было пару свободных часов, я в Сарагосе, Бильбао, Севилье и других городах заходил в храмы и любовался ими как архитектурными шедеврами. В России я пока внутри церквей не бывал, но внешне некоторые из них потрясающей красоты.

Зачастую футболисты и тренеры бывают суеверными людьми, но Хиддинк, как выяснилось, и к приметам абсолютно равнодушен. И иронизирует:

– Да, многие игроки суеверны, кое-кто после выигрышей, знаю, даже не стирает нижнее белье. И если победная серия длится много недель, то его жене приходится непросто (смеется). Но если ты, тренер, думаешь таким же образом, то становишься уязвим, поскольку веришь не в себя и свою команду, а во что-то постороннее.

– Если черная кошка перед игрой перебежит дорогу перед вами или вашей машиной…

Гус вдруг воскликнул:

– Я обожаю это!

– То есть не развернетесь и не выберете другую дорогу?

– Ни в коем случае!

Тезисы Адвоката на сей счет от хиддинковских практически не отличаются.

Еще одна общая черта – то, что до достаточно солидного по футбольным меркам возраста оба были полупрофессионалами, то есть вынуждены были совмещать тренировки и игры с каким-то другим источником заработка. Такова в 1960-е годы была реальность даже в высшем дивизионе голландского футбола. Мне кажется, подобные вещи дали Хиддинку и Адвокату шанс узнать истинную цену деньгам, которые им в ту пору доставались совсем не легко.