Невыполнимая задача, Из цикла Старая фотография - Александр Эл

Чердак был закрыт, но замок висел больше для украшения. Алёшка почти беспрепятственно проник на крышу, с которой открывался вид на Центральный Комитет. Фотографируй, сколько хочешь. Театр был тоже виден, но мешала выступающая крыша. Не хватало всего-то метра полтора, не больше. А что если, высунуть руку с фотоаппаратом, за крышу? Почти получалось, на матовом стекле видоискателя фотоаппарата, было видно всё здание, но и угол крыши тоже был в кадре. Высовываться ещё больше было уже рискованно. Алёшка вообще боялся высоты. Эх, ещё бы метр…. Он сел спиной к улице на сваренную из арматуры ограду крыши, просунув ноги между прутьями. Поднял фотоаппарат над головой на вытянутых руках, направив объектив в сторону театра, затем задрал голову и, глядя в видоискатель, откинулся назад, за пределы крыши, выиграв тот самый недостающий метр. Теперь он не видел ничего, кроме неба над головой и театра в видоискателе фотоаппарата. Театр выглядел прекрасно, и без всяких помех. На радостях, Алёшка наснимал на все 12 кадров плёнки, на всякий случай, меняя экспозицию и проклиная себя за тупость. Чего бы сразу не влезть на крышу, без скандалов и писем?

Однако, его ждало новое испытание. Тот конец ограждения, на котором он сидел, сполз с крыши метра на два. Вероятно, сгнили гвозди или доски крыши, к которым было прибито ограждение. А может быть, оно вообще не было закреплено. Алёшке и в голову не пришло проверить, прежде, чем лезть на него. Вероятно, под его весом ограждение стало сползать с наклонной крыши, но почему-то не упало, а пока лишь зависло. Сейчас Алёшка сидел на нём, как воробей на ветке, боясь пошевелиться. Внизу ходили люди, ездили машины, и никто не обращал внимания на одиноко висевшую фигуру, в ужасе застывшего человека. Помощи ждать было неоткуда. Мысли путались. Он представил себе, как вместе с оградой летит вниз. Представил себя лежащим в луже крови и мозгов, и обступивших вокруг зевак. Представил себе как в издательстве плюются, что связались с придурком, и ещё письмо всучили. Жуткое позорище, хуже смерти.

Однако ограждение не падало, скорее всего, за что-то зацепилось. Алёшка попытался дотянуться до крыши, но этого не удавалось. Ползти по ограде тоже не получалось. Ноги, обвивавшие железные прутья арматуры затекли, онемели и не слушались. В руках был фотоаппарат без какого либо ремешка, который совершенно некуда было засунуть. Его нужно было держать в руках. От этой беспомощности Алёшка, наверное заплакал бы, но понимал, что это всё равно не поможет. Он решил звать на помощь, кричать людям внизу. Он крикнул, – эй! Помогите! Но никто не услышал. Он крикнул громче, какой-то человек внизу, повертел по сторонам головой, ничего не увидел и пошёл своей дорогой. Алёшка понял, что орать нужно во всё горло, может тогда услышат. Он представил себя, сидящего на этой «ветке», орущего, толпу зевак, пожарную машину, злых пожарников и издательство. Тех самых незнакомых людей, смотрящих с укоризной и брезгливостью, – связались…, доверились…, вляпались….

Орать Алёшка не стал и сидел тихо, наверное, не меньше часа. Постепенно привык к своему положению и начал соображать. Выбор прост: смерть, или позор? Поразмышляв, он выбрал смерть. Решение принято, надо действовать. Бросать фотоаппарат, чтобы освободить руки он был не согласен. Если он разобьётся, то никто не поймёт, зачем он вообще сюда залез. Ничего лучше не придумав, Алёшка стал раскачиваться сидя на ограде, пытаясь дотянуться одной рукой до крыши. Это было очень рискованно, непонятно что удерживало эту длиннющую арматурную конструкцию, и почему она вообще не падала, если одним концом уже висела за крышей, да ещё с таким довеском на конце. Но решение было принято, и Алёшка продолжал раскачиваться. Конструкция скрипела и скрежетала, царапая жестяную крышу, но не падала. Наконец удалось схватиться за жестяной водосток. Другой рукой Алёшка пихнул фотоаппарат на крышу. Освободив руку, он уже двумя вцепился в водосток. Извиваясь ужом, пополз всем телом на крышу, и там упал на спину. Лежал и долго смотрел в небо, пока солнце не опустилось и небо не поменяло свой цвет. Обняв торчавшую из крыши трубу, он втащил сползший конец ограды на место, и поплёлся домой.

***

Проявив плёнку, Алёшка убедился, что его старенький фотоаппарат «Любитель», совершенно непригоден для цветной фотосъёмки. В центре кадра изображение было почти нормальным, а к краям, оно темнело и становилось фиолетовым. Углы кадра вообще были нерезкими. Вероятно, дешёвенький объектив примитивной камеры, которую когда-то купили за 4 рубля, не был рассчитан для фотографирования на цвет. Такой подлости Алёшка не ожидал. Он только и занимался бесконечными проверками и экспериментами, в борьбе за качество проверял всё подряд. Но ему и в голову не приходило, что плохим может быт сам фотоаппарат. Если бы он снимал не на слайд, где изображение видно сразу, а как обычно, на цветную негативную плёнку, он бы даже не заметил этого кошмара. Сразу стало понятно, почему издательство требует именно слайды.

Сама плёнка, тоже оказалось полной дрянью. Мало того, что она скручивалась в трубочку, цвета на ней были неестественными. Голубое небо стало холодным, а зелень ядовито-синюшной. Получалось, что заказ он всё же провалил. И самым страшным было то, что переделать работу, не было никакой возможности. Нет ни фотоаппарата, ни плёнки нормальной, а на ту крышу лезть во второй раз, мог только сумасшедший.

Раздумья прервал звонок из издательства. Спрашивали фотографию театра…. На сей раз Алёшка надел свои самые лучшие штаны, вырезал из всей плёнки самый лучший кадр, засунул его в полиэтиленовый пакет, и на полусогнутых ногах, пополз в издательство, сдаваться.

– А что это он так скручивается? – длинноволосый, седой человек, как выяснилось, художественный редактор книги про театр, пытался через лупу рассмотреть слайд, не вынимая его из полиэтиленового пакета. Смотрел на лампочку, затем подошёл к окну, продолжая разглядывать слайд на просвет, – интересненько, интересненько…. Почему все отказались, говорили «невыполнимая задача»? А Вы что, с фильтрами работаете? Решение необычное. Театр старый, фотография, как старинная, но цветная. Интересное решение….

У Алёшки, язык не поворачивался рассказать, как всё было. Он принёс слайд лишь для того, чтобы показать, что он честно пытался. Что он там был, и ни от чего не увиливал. Он боялся, что начнут расспрашивать про письмо, про ветерана с палкой и ножом, но об этом никто не вспомнил, как будто ничего и не было. Художественный редактор, передал лупу и слайд женщине сидевшей за соседним