Темное море - Джеймс Камбиас

Широкохвост направляется в ее сторону, пытаясь понять, что это за зверь.

Может, это не одно, а два существа? А что оно делает? Пытается защитить свою территорию? Широкохвост держит собственные клешни сложенными, чтобы не выказывать угрозу.

– Осторожно! – кричит Долгощуп.

– Не волнуйся, – он останавливается, но, очевидно, он и так уже слишком близко. Существо кричит снова и идет в атаку. Широкохвост не хочет, чтобы книжники с Горькой Воды видели его бегство, поэтому расставляет клешни и поджимает ноги, готовый сцепиться с неизвестным чудовищем.

Перед тем как налететь на него, неизвестная тварь резко меняет курс и исчезает. Тщательно прислушиваясь на случай, если она вернется, Широкохвост возвращается к членам общества, и они продолжают путь к жилищу Долгощупа.

Никто не может припомнить более странной прогулки. Долгощуп кажется ужасно довольным.

Роб остановил импеллер и подождал дронов. Что делать дальше, он понятия не мел. Отпугнуть ильматариан не удалось, а напасть на них он не мог: что бы ни случилось с Анри, Роб не хотел быть первым землянином в истории, причинившим вред инопланетянину.

Видеоканал по-прежнему был открыт. Лицо Анри казалось довольно спокойным, почти безмятежным.

– Анри? – позвал Роб. – Я испробовал все, что мог придумать. Я не могу тебя вытащить. Их слишком много.

– Все в порядке, Робер, – отозвался Анри. Его голос звучал неожиданно весело. – Я не думаю, что они собираются причинить мне вред. Иначе зачем бы им понадобилось столько возиться, пытаясь изловить меня живым? Слушай, я думаю, они поняли, что я разумное существо, такое же, как они. Это первый настоящий контакт с ильматарианами. Я буду послом человечества.

– Ты думаешь? – В кои-то веки Роб надеялся, что Анри прав.

– Уверен. Оставь канал открытым. Пусть все увидят, как вершится история.

Пока ильматариане затаскивали Анри в большое беспорядочное строение у источника Мори-3а, Роб подвесил над ним одного из дронов как передатчик. Исчезая внутри, Анри ухмыльнулся на камеру.

Загадочное существо уложено на полу Долгощупова кабинета, хозяин приближается к нему. Остальные толпятся вокруг, наблюдают и готовы помочь. Широкохвост держит новую смотку и ведет запись. Долгощуп начинает:

– Наружный покров толстый, но эластичный и практически идеально поглощает звук. Самый громкий сигнал едва вызывает какое-то эхо. Конечностей четыре. Передняя пара, судя по всему, кормовая, в то время как задняя, очевидно, служит одновременно и как ходильные ноги, и как нечто вроде двойного хвоста для плавания. Круглоголов, известны ли вам записи о подобных существах?

– Я определенно не припоминаю таких. Похоже, это создание абсолютно уникально.

– Пожалуйста, запишите это, Широкохвост. Первый надрез я делаю вдоль брюшка. При нарушении целостности покрова выходит огромное количество пузырьков. Существо реагирует весьма энергично – проверьте, надежны ли веревки. Наружный покров отслаивается очень легко, соединительная ткань отсутствует как таковая. Под ним я обнаруживаю нечто вроде еще одного слоя. Внутренние полости существа удивительно теплые на ощупь.

– Бедное создание, – говорит Дранолап. – Мне не хочется причинять ему боль.

– Никому из нас не хочется, я уверен, – говорит Долгощуп. – Надрезаю следующий подслой. Он исключительно плотный и волокнистый. Вновь слышу выход пузырьков. Температура сверхъестественно высока – точно вода в трубах недалеко от источника.

– Как оно может существовать при такой температуре? – удивляется Круглоголов.

– Вы ощущаете запах крови, Долгощуп? – уточняет Остробрыж.

– Нет, крови я не чувствую. В воде есть странный привкус, но полагаю, это от тканей и межтканевого пространства. Отсоединяю подслой. Невероятно! Под ним присутствует еще один слой. Здесь абсолютно другая текстура – мясистая, а не волокнистая, и очень теплая. Я ощущаю дрожь и судорожные движения.

– Кто-то хоть раз слышал такие звуки? – спрашивает Гладкошкурка. – Не похоже ни на одно из известных мне животных.

– Я помню, та, другая тварь звучала похоже, – отвечает Широкохвост.

– Прорезаю и этот слой. Ага, наконец мы добрались до внутренностей! Кровь имеет весьма странный вкус. Подойдите все и ощутите, как горячо это существо. И вот это! Какая-то твердая структура внутри плоти.

– Оно больше не двигается, – замечает Круглоголов.

– Давайте теперь исследуем голову. Кто-нибудь, помогите мне отсоединить панцирь. Просто тяните. Отлично. Благодарю вас, Дранолап. Сколько пузырьков! Интересно, что это за структура?

Широкохвост ведет запись так быстро, как может, затягивая неровные узелки, чтобы поспеть за Долгощупом. Его переполняет восторг. Это фантастически важное открытие, и он в числе первых приложит к нему клешню. Присоединение к Научному обществу Горькой Воды – лучшее, что он помнит в жизни. Широкохвост воображает новые свершения в будущем.

Глава вторая

Обратный путь был ужасен. Перед глазами Роба вновь и вновь вставали обстоятельства гибели Анри. До станции он добрался на несколько часов позже, чем они рассчитывали, измотанный до предела и почти не в себе. Слабым утешением было то, что ему не пришлось никому рассказывать о случившемся – для этого имелась видеозапись.

Последствия его, конечно, не миновали. Но, так как ближайший корабль снабжения ожидался только через двадцать месяцев, возмездие затянулось. Роб знал, что его вернут на Землю, и подозревал, что больше в космос не отправится.

Никто его не винил, по крайней мере, в открытую. После короткого доклада доктор Сен окинул Роба взглядом поверх своих маленьких, как у Ганди, очков:

– Должен сказать, что вы оба поступили весьма безответственно. Но я уверен, ты это понял и без меня.

Сен также удалил ленту «Смерть А. К.!» из станционной сети, но, должно быть, у кого-то осталась копия. На следующий день неизвестные подкинули ее в компьютер Роба, добавив последний пункт: «Вот бы ильматариане сцапали его и расчленили». Теперь это уже не казалось смешным.

После гибели Анри Роб провалялся в постели почти неделю. Сначала действительно был измотан, потом – подавлен, а в последнюю пару дней – просто боялся, что будут говорить о нем люди. Анри никто не любил, но Роб не думал, что ему предстоит принимать поздравления. Поэтому он отсиживался в каюте, выходя только во время ночной вахты, чтобы запастись едой и пошарить по станции.

Доктор Сен и Элена Сарфатти, офицер медицинской службы, заглядывали к нему на несколько минут каждый день. Сен все еще готовил официальный отчет и постоянно расспрашивал о каждой минуте с того момента, как Анри показал ему скафандр, и до того, как Роб вернулся на станцию в одиночестве.

Допрос, правда, казался скорее нудным, чем тяжелым: самое страшное осталось на видео, и об этом говорить не приходилось.

С доктором Сарфатти все было хуже: она хотела, чтобы Роб говорил с ней о своих чувствах.

– А можно мне просто антидепрессантов дать?

– Только если объяснишь, почему тебе кажется, что ты в них нуждаешься.

– Потому что я слышал, как кричит парень, которого вскрывают инопланетяне!

Обычно они полчаса кружили вокруг да около, прежде чем она выдыхалась и отдавала таблетки. Иногда это были антидепрессанты, иногда – транквилизаторы, а однажды доктор Сарфатти заставила его принять стимулятор памяти. И это было ошибкой: следующие шестнадцать часов каждый раз, когда Роб вспоминал об Анри (а, отсиживаясь в своей комнате, ему особо не о чем было думать), в его голове немедленно всплывала полная и очень детальная картина всего произошедшего.

Неделю спустя Роб наконец вернулся к работе – скорее, от скуки. С молчаливой поддержки Сена он перестроил свое расписание, чтобы свести к минимуму встречи с экипажем. Пристрастился работать в ночную смену, отсыпался днем и сидел в своей каюте, пока остальные не отправлялись спать. Еду ему оставляли на камбузе, где ее было легко разогреть. Казалось, Роб вернулся на старшие курсы, с их свободным посещением и учебой по ночам.

Широкохвост не помнит себя от усталости, когда добирается до Бесконечного Изобилия. Селение выглядит ровно так, каким он его помнит: высокий холм в два кабельтова в поперечнике, на вершине – главный источник, накрытый каменным куполом, и от него разбегаются трубы, питая систему меньших каналов. Каждая принадлежит одному из землевладельцев, ее диаметр установлен законом; нарушение потоковых прав – это преступление и настоящий грех.

По нижним склонам холма и на равнине вокруг источника пограничные камни отмечают пределы владений. Все вокруг покрыто ответвлениями трубопроводов, вдоль которых размещаются посевы сельскохозяйственных культур, в зависимости от предпочитаемой температуры и скорости потока.

Владение Широкохвоста – Песчаный Склон – находится на широкой стороне холма, куда холодное течение с диких земель наносит ил. Когда он минует пограничные камни, даже вода начинает пахнуть по-новому: знакомо и успокаивающе. В своем имении Широкохвост наконец расслабляется. Как и все землевладельцы, он по-настоящему спокоен только в пределах собственных границ.