Темное море - Джеймс Камбиас

– Далековато для импеллера. Мори-3… это километров шестьдесят будет?

– Три часа туда, три обратно и, пожалуй, часа два там. Вернемся около трех, сразу после завтрака. Если повезет, нас и не хватятся.

– А если хватятся?

– Тогда скажем, что снимали природу, – Анри начал застегивать контейнер. – Говорю тебе, никто ничего не заподозрит. Если что, предоставь объясняться мне. А теперь – ни слова больше! У нас еще масса дел. Я собираюсь выспаться после обеда, чтобы к вечеру быть бодрым и полным сил. Советую последовать моему примеру. И никому ничего не говори!

Широкохвосту не по себе. Сосредоточиться на докладе не удается: он то и дело проверяет смотку с собственным текстом. Следующим говорить ему, и это – его первое выступление перед Научным обществом Горькой Воды, своего рода экзамен. Широкохвост надеется, что члены Общества сочтут его работу достаточно интересной, чтобы принять в свой круг.

Гладкошкурка 24-я с Мусорной кучи заканчивает доклад о высоководных созданиях и отвечает на вопросы слушателей, причем непростые. Широкохвост ужасно боится, что, когда наступит его черед, он станет посмешищем для компании высокоученых книжников. Наконец поток иссякает, и Долгощуп 16-й с Горькой Воды щелкает клешнями, призывая к тишине.

– А теперь поприветствуем Широкохвоста 38-го с Песчаного Склона. Он живет далеко, а нам поведает о древних языках. Просим, Широкохвост!

Широкохвост едва не упускает смотку, вовремя подхватывает ее и торопится в конец зала. Помещение идеально для выступлений: наклонный пол позволяет каждому услышать докладчика напрямую, а стены из пемзы отлично поглощают шум. Он находит свободный конец смотки и начинает речь, аккуратно протягивая шнурок между кормовыми усиками. Те нащупывают узлы на веревке, их порядок соответствует числам, а числа обозначают слова. Он помнит, как старается вязать аккуратнее и затягивать туже, ведь этот экземпляр предназначен для библиотеки Долгощупа здесь, в Горькой Воде. Смотка состоит из цельного шнура, ужасно дорогого и неудобного в работе – не то что черновик, бывший путаницей обрывочных заметок, связанных друг с другом как попало.

Стоило начать, и страх улетучивается. Собственная увлеченность предметом придает Широкохвосту уверенности, и, по мере того как растет его воодушевление, речь становится более быстрой. В паузах он слышит, как шуршат и скребутся слушатели, и думает, что это хороший знак. По крайней мере они не впадают в спячку!

В основе доклада – описание эхогравюр из разрушенного поселения по соседству с его родным кратером Бесконечное Изобилие. Широкохвост уверен, что, сопоставляя гравюры с цифрами, расположенными под ними, можно восстановить лексикон древних строителей. Он зачитывает кое-что из собственного перевода найденных в развалинах обозначений.

По окончании на него обрушивается шквал вопросов. Громадный старик Круглоголов 19-й с Нижнего Течения задает парочку весьма каверзных. Он – признанный знаток древних поселений и культуры их основателей и жаждет удостовериться, что провинциальный выскочка не метит на его место.

Круглоголов и несколько его коллег быстро нащупывают слабые места в аргументации Широкохвоста. Кое-кто из них ссылается на исследования покойного Толстоуса 19-го с Быстрого Течения, и Широкохвост чувствует укол зависти: у него нет возможности приобрести такой редкий текст. Вопросы продолжают сыпаться, и в Широкохвосте закипает обида за свою работу, но он сдерживается изо всех сил. Пусть даже доклад провалится, он должен оставаться учтивым!

Наконец все позади, он сматывает шнур и устремляется к своему месту в дальнем конце зала. Он бы с радостью проскользнул мимо, потихоньку выбрался за дверь и поплыл к дому, не останавливаясь, но это будет выглядеть грубо.

Незнакомый Широкохвосту исследователь торопливо занимает место докладчика и сражается со спутавшейся смоткой. Долгощуп усаживается рядом с Широкохвостом и под сурдинку говорит, постукивая по его панцирю:

– Прекрасное выступление! Полагаю, вы сделали несколько очень важных открытий.

– Вы так считаете? А я уже думаю, не пустить ли смотку на починку сетей.

– Из-за вопросов? Не волнуйтесь, вопросы – хороший знак. Если слушатели их задают, значит, думают над докладом, а именно для этого мы здесь и собрались. Не слышу повода отказать вам в членстве, и, думаю, остальные коллеги со мной согласятся.

Широкохвоста захлестывает поток самых разнообразных чувств: и облегчение, и воодушевление, и неподдельное счастье. Он едва удерживается, чтобы не заговорить вслух, торопливо постукивает в ответ:

– Я вам так признателен! Хочу переработать смотку, чтобы дать ответ на некоторые вопросы Круглоголова…

– Разумеется. Думаю, кое-кто тоже захочет получить копию. Ага, начинается!

Выступающий начинает зачитывать со смотки доклад о новой методике измерения температуры источников, но Широкохвост слишком счастлив, чтобы внимательно слушать.

В 18:00 Роб валялся в постели и старался придумать достойный предлог, чтобы никуда не идти. Сказаться больным? Лгун из него выходил неважный. Он попытался спровоцировать рвоту – можно свалить на проблемы с желудком из-за того, что наглотался морской воды. Не удалось. Самочувствие, как назло, было лучше некуда.

Может, просто не выходить? Остаться в койке, а дверь запереть? Не побежит же Анри жаловаться доктору Сену на то, что Роб отказался от тайной вылазки. Хотя с него станется устроить скандал под дверью, ругаться и клянчить, пока Роб не сдастся.

Да и, если по правде, Робу хотелось поучаствовать. Но он предпочел бы выйти в океан без Анри, самому испытать бесшумный скафандр, подобраться к ильматарианам на расстояние вытянутой руки, поснимать их крупным планом, а не довольствоваться парой расплывчатых кадров, сделанных беспилотником с дальней дистанции. Кто на «Хитоде» не мечтал об этом! Отправить их сюда, на дно ильматарского океана, без возможности приблизиться к его обитателям было все равно, что уложить озабоченных подростков голыми в кровать и запретить прикасаться друг к другу.

Роб взглянул на часы – 18:20. Он встал и повесил футляр с камерой на плечо. Чтоб он провалился, этот Анри!

До ныряльной Роб добрался, никого не встретив. В отличие от космического транспорта, на станции круглосуточных вахт не несли: с 16:00 до полуночи все спали, оставив единственного бедолагу бдеть в контрольной рубке, на случай непредвиденных ситуаций.

Сегодня дежурил Дики Грейвз, но Роб не сомневался, что Анри уже придумал, как его обдурить; внешние гидрофоны станции не среагируют на их авантюру.

Сняв беспилотник с подставки, он запустил быструю проверку. Дрон напоминал гибкую рыбину около метра длиной – еще один подарок от флота, на этот раз американского. Бесшумным он не был, но в движении издавал звук, имитирующий звук плывущей макрели. Возможно, ильматариане примут его за представителя местной фауны и не обратят внимания. Роб активировал лазерное соединение между своим компьютером и процессором дрона. Все работало. Приказав механизму оставаться на месте и ждать команды, он опустил его в воду. Потом на всякий случай включил и сбросил в бассейн второго дрона.

Теперь импеллеры. Штуки довольно простые: мотор, аккумулятор и два винта встречного вращения. Сверху – рукоятка, чтобы держаться; под большим пальцем – переключатель скоростей. Работали они, в общем, негромко, но, по мнению Роба, не тише любого обычного снаряжения для подводного плавания на старушке-Земле. Какой-то поставщик-японец неплохо на них наварился. Роб отыскал два устройства с полными аккумуляторами и повесил на край бассейна, чтобы их было легко достать.

Следующая задача оказалась труднее – одеться без посторонней помощи. Роб стянул потертый и слегка попахивающий термокомбинезон и разделся догола. Сначала идет подгузник – они с Анри проведут в море восемь часов, и промокшие внутренности скафандра означали бы верную смерть от переохлаждения. Затем – пара теплых флисовых кальсон, похожих на детские пижамные штанишки. Температура воды была значительно ниже нуля, только давление и соленость позволяли ей оставаться жидкой. Ни один способ сохранить тепло не будет лишним.

Дальше – водонепроницаемый костюм в два слоя, тоже с утеплением. Как бы промозгло не было в раздевалке, натянув аммуницию, Роб успел раскраснеться и взмокнуть. Потом шел подшлемник: обтягивающий флисовый капюшон со встроенными наушниками. Теперь шлем – прозрачный и круглый пластиковый аквариум, больше похожий на шлем космонавта, чем на обычное снаряжение подводника. Он герметично пристегивался к костюму. Его затылочная часть была нашпигована электроникой: биорегистратор, микрофоны, эхолокатор и навороченный дисплей с опцией вывода данных на внутреннюю часть лицевой панели. Еще там имелся небольшой самогерметизирующийся клапан, позволявший принимать пищу в шлеме, и трубка подачи пресной воды, из которой Роб сделал пару глотков, прежде чем перейти к следующему этапу.