Под Вифлеемской звездой - Мария Дмитриевна Берестова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И чего им стоило подождать, пока родственники уедут обратно в свои горы! Покои тогда была бы пустые, и, даже если бы принцессу застигли бы тут, это было бы внутренним делом правящей ветви.
Теперь же…
Теперь она спровоцировала внутренний дипломатический конфликт!
Кая чуть не заплакала: такой промах для наследной принцессы был совершенно непростителен!
Оставшись вполне довольным тем, что до дочери, наконец, дошло, в чём была её основная ошибка, король не стал мучить её дальше:
— Я поговорю с братом, конечно. Рассчитываю на его понимание — в конце концов, с таким сыном, как Рей, он должен быть снисходителен к детскому хулиганству.
В Кае вспыхнула было надежда: Рей и впрямь был той ещё оторвой, и на его фоне она смотрелась вполне даже мирно и безобидно. Но надежда эта, однако, тут же рухнула в пропасть от этого «детское хулиганство».
Отец назвал её поведение детским хулиганством — и был совершенно справедлив!
Кая сжала кулачки, стараясь справиться с эмоциями. Как же теперь ей было досадно, и больно, и невыносимо, что она поддалась искушению и позволила себе вести себе так безрассудно!
Она, которая так гордилась тем, что отец видит в ней настоящую взрослую!
— О неприятностях, которые будут ждать твоего друга, ты тоже, конечно, не подумала, — продолжал, меж тем, воспитательную беседу король.
Сердце Каи бешено заколотилось от страха.
— Он не виноват! — с отчаянием воскликнула она. — Это я его заставила!
Король чуть наклонил голову набок и уточнил:
— Зачем?
Все её мысли были теперь лишь о том, как выручить Се-Крера, и, забыв о страхе показаться наивной и глупой, она лихорадочно принялась объяснять:
— Я очень хотела найти звёздную диадему принцессы Деи! Мне так хотелось её примерить, и я поручила Каю отыскать её следы и привести меня к ней!
Король нахмурился. При чём тут никогда не существовавшая в реальности диадема, ему было неясно.
Кая, меж тем, горячась и всячески пытаясь выгородить Се-Крера, объясняла, как она пришла к мысли, что принцесса жила именно в этой комнате, и комнату эту, видимо, закрыли сразу после её трагической смерти, а значит, тут могла остаться и её диадема.
Выслушав эту удивительную версию со всем вниманием, король сухо сообщил, что, даже если та самая принцесса когда-то тут и жила, то её вещей здесь совсем не осталось, потому что после неё тут обитало ещё множество поколений.
— Моя двоюродная бабушка, — отметил король, — увлекалась астрономией, и именно она оборудовала здесь обсерваторию. После её смерти комнату закрыли, поскольку в ней не было нужды — в университете есть обсерватория не хуже.
Кая удивлённо раскрыла рот. Неизвестно, что потрясло её больше: то, что её версия с принцессой Деей и её диадемой так рассыпалась, или то, что кто-то из их семьи занимался таким удивительным и таинственным делом.
— Но зачем же закрывать? — растеряно и даже чуточку обижено переспросила она. — Может, кто-нибудь ещё хотел бы этим заняться!
Под «кем-нибудь» она теперь имела в виду, определённо, себя: открывшееся ей сегодня зрелище глубоко её потрясло, и она, в самом деле, горячо и жадно захотела заниматься теперь астрономией.
Разгадав, что за чувства овладели дочерью, король вздохнул.
— Кайалерейни, — терпеливо напомнил он, — ты прекрасно знаешь, что каждый человек должен заниматься своим делом, и только тогда в стране будет порядок. Не нам заниматься астрономией, — сурово резюмировал он.
Опустив голову, Кая вздохнула.
— Есть учёные, — продолжил король, расхаживая по комнате и прикасаясь иногда к телескопам или пометкам на окнах, — они отдают свою жизнь науке, и именно поэтому им удаётся сделать удивительные открытия. Членам династии некогда заниматься наукой, — отметил он очевидное, — мы не можем уделить ей столько времени, чтобы чего-то достичь. Наша задача, Кайалерейни, — обернулся он к дочери, глядя на неё внимательно и строго, — устраивать людей на те места, где они смогут проявить себя, развить заложенные в них склонности и добиться успеха.
Кая кивала и вздыхала: всё это ей было прекрасно известно. Но всё равно — как же обидно!
— Короли не занимаются астрономией, — резюмировал, меж тем, отец. — Короли пристраивают в университет людей, у которых есть талант к занятиям астрономией, и предоставляют им средства и возможности этот талант реализовать. В этом наша задача и наш вклад, Кайалерейни.
Она снова вздохнула. Конечно, отец был прав. И она сама прекрасно знала, что её ждёт впереди куда как более важная задача, чем исследование звёзд; и что на своём месте она сможет сделать куда как больше…
На секундочку ей представилось, как она отказывается от трона, чтобы стать великим астрономом. Картинка получалась так себе: ведь королём тогда станет Рей, а Рей у власти — это точно стихийное бедствие!
— Я понимаю, ваше величество, — тихо ответила Кая, мысленно прощаясь с мечтой.
«Обязательно профинансирую обсерваторию в университете!» — дала она себе зарок на то время, когда станет королевой.
— Понимаешь? — переспросил король и решил проверить это вопросом: — И как ты тогда считаешь, куда стоит пристроить твоего друга?
Принцесса растерялась. Она совершенно не знала, с какой стороны подойти к решению этого вопроса.
Король подтолкнул её мыслительный процесс:
— К чему, как ты считаешь, у него есть склонность? В чём его талант?
— Он очень умён! — тут же пылко воскликнула Кая, которую безмерно восхищало в друге именно это качество.
Король тонко улыбнулся:
— Значит, в университет? В учёные?
Этот вывод вызвал у Каи ошеломление: Се-Крер, совершенно точно, не был похож на учёного, и едва ли научная карьера представляла бы для него интерес.
Вздохнув, король достал из нагрудного кармана часы. Почти четыре утра! Точно неподходящее время для уроков управления!
— Он не просто умён, Кайалерейни, он наблюдателен, — принялся сам перечислять король, не желая ждать, пока дочь доберётся до всех этих выводов сама, — у него пытливый аналитический ум, яркая любознательность. Он способен во всём дойти до сути, раскопать любую информацию, по деталям реконструировать полную картину. Добавим сюда обаяние и умение сходиться с людьми…
Кая лишь растеряно хлопала ресницам. Слушать комплименты в адрес друга было безмерно приятно, но сделать из них какой-то вывод она, определённо, не могла. Она видела и чувствовала, что отец ждёт от неё вполне определённого, единственно правильного вывода, и что он считает его очевидным, — но ей было в упор непонятно, к
