Солнцеворот - Николай Симонов

"Видишь, там, на горе, возвышается крест?

Под ним десяток солдат. Повиси-ка на нём,

А когда надоест, возвращайся назад

Гулять по воде, гулять по воде,

гулять по воде со мной".

— Эй! — робко прокричал Павлов и помахал в сторону теплохода рукой, прекрасно сознавая, что это — слуховые галлюцинации, не более.

Когда шум теплохода затих, он, наконец, рассмотрел паспорт и партомоне. Паспорт был его, но почему-то старый и просроченный, а в партомоне он не досчитал 15 копеек мелочи.

— Так, — подумал он, — что бы мне еще такого заказать у неведомого поставщика?

Мысли его под воздействием алкоголя так лихо разбежались, что он захотел чего-то невероятного, например, попробовать эликсира вечной молодости, сварганенного по секрету Макропулуса. Павлов на всякий случай приоткрыл рот, в который мгновенно влилась из невидимого сосуда какая-то невообразимо приятная на вкус жидкость. Он сглотнул ее и от удивления поперхнулся. Про секрет Макропулуса он недавно прочитал в брошюре какого-то доктора медицинских наук на тему о метаболизме клеток.

Прокашлявшись, он сразу почувствовал такой прилив сил, что без особого напряжения мускульной энергии, как карандаш, переломил о колено подвернувшийся ему под руку шест, который был толщиной в три его пальца.

— Надо же, как торкнуло! — обрадовался он и подумал, не попробовать ли пострелять из лука.

Все происходящее снова стало восприниматься им, как неприлично затянувшийся сон или наваждение, из которого он, немного пошалив, обязательно выкарабкается. Однажды, он уже испытывал подобные, но гораздо менее яркие галлюцинации, когда, поддавшись уговорам бывалого геолога Семена Ильича, подсыпал себе в чай вместо сахара две ложки мелко истолченного сушеного мухомора.

— А вот и я! Никак не мог найти подходящее место для приземления. Пришлось идти на вынужденную посадку прямо на болотные кочки. А самолет возьми, да и перевернись! Хорошо, что бензобак не взорвался, — услышал Павлов жизнерадостный голос актера и режиссера Никиты Михалкова.

— А экипаж и пассажиры? Никто не пострадал? — заволновался Павлов.

— Какой экипаж? Какие пассажиры? — весело рассмеялся невидимый Никита Михалков и очень убедительно стал доказывать: Никакого экипажа не было. Да и самолета тоже не было. Просто ты его материализовал своим воображением, так как не верил в то, что можно летать без помощи искусственных аппаратов тяжелее воздуха.

Павлов промолчал. Тем временем его невидимый собеседник стал над ним самым бессовестным образом издеваться:

— Ба! Что я вижу? Серпастый и молоткастый советский паспорт в комплекте с russian водка?! Партбилета для полного счастья не хватает!

— Сам не понимаю, — искренне признался Павлов, — только подумал, а водка сама откуда-то взялась. Кстати, нет ли тут поблизости магазина, которому я должен?

В ответ на его слова невидимый Никита Михалков чихнул, высморкался и заговорил более серьезным тоном:

— Так, я, кажется, все понял! Перемещаясь в пространственно-временном континууме, ты оставил за собой инверсионный след. Вслед за тобой и полетели все эти вещи. Лучше перестань думать о вещах, которые ты оставил в своем времени. Впрочем, ружьишко какое-нибудь тебе бы не помешало…

— Кстати, я как раз об этом и подумал, — сказал Павлов и выхватил из воздуха автомат Калашникова.

В момент проявления АК-47 в мозгу у Павлова что-то замкнуло. Взяв автомат в руки, он снял его с предохранителя, направил на то место, откуда, по его мнению, подавал свой голос невидимый Никита Михалков, и заорал:

— Руки вверх! Сдавайся, шпионина американская, а не то буду стрелять!

В ответ на требование сдаться в плен невидимый собеседник поперхнулся и заговорил проникновенным голосом Ефима Захаровича Копеляна, — того самого, кто озвучивал "внутренний голос" Штирлица в телесериале "Семнадцать мгновений весны":

— Мон шер, — не сходи с ума! Я сказал тебе истинную правду. Ты — один, в XII тысячелетии до новой эры, в Сибири. В глухой тайге, где на сотни и тысячи верст никакого присутствия цивилизации. Скоро инверсионный след затянется, и ты не сможешь телепартировать из своего времени никаких вещей. Подумай лучше о том, что могло бы тебе в данной ситуации больше всего пригодиться. АК-47 — грозное оружие, но для охоты лучше иметь охотничье ружье. Также тебе необходимы соль, спички, медикаменты и т. п.

Павлов задумался. А вдруг все, что говорит его невидимый собеседник, правда? И тогда, представив себя в глухой сибирской тайге, где до ближайшего жилья сотни верст, заявил следующее:

— Хорошо. Я подумал. Извольте. Мне нужна походная аптечка. В ней должны находиться: перекись водорода, нитрофунгин, левомицетин, эритромицин, быстрорастворимый американский аспирин, витамин С, бинт стерильный, бинт не стерильный, вата, эластичный бинт, лейкопластырь бактерицидный и мозольный, жгут, йод, зеленка, марганец, валидол, корвалол, уголь активированный, фестал, сульфамиды, тусупрекс, мукалтин. Так, аспирин я уже назвал. Диктую далее: анальгин, димедрол, диазолин, ношпа, нашатырный спирт, кислота борная, сода, термометр, элеуторокок, пантенол, финалгон, солкосерил, гидрокортизон, галазолин, глюконат кальция, бисептол, новакаин, пипетка, нитроглицерин, стрептоцид. А также медицинский спирт в количестве 3-х литров.

— Какие у тебя, голубчик, однако, глубокие познания в медицине. Только, вот, не много ли спирта? — сделал замечание Наставник все тем же, веселым и насмешливым, голосом Никиты Михалкова.

— Спирта много никогда не бывает, — хотел глубокомысленно заметить Павлов, но не успел договорить. — Ай! — закричал он от неожиданности и стал стряхивать с себя облепившие его пакетики с медикаментами. Трехлитровая бутыль со спиртом, к несчастью, упала в воду, так как он не успел ее подхватить.

— Какая жалость! — ехидно прокомментировал падение емкости со спиртом невидимый Наставник.

Сказать-то он сказал. Только почудилась Павлову в его словах не сочувствие, а тонкое издевательство. Таким тоном ни один здравомыслящий человек, особенно в Сибири, об утрате спирта не скажет. И знаете почему? Потому что при температуре ниже 27 градусов по Цельсию водка замерзает.

И тогда Павлов вспомнил то, что, по его мнению, должно было разрешить его сомнения. Он перекрестился и стал громко читать молитву, которой в детстве научила его бабка Антонина Степановна:

— "Ангел Христов, хранитель мой святый и покровитель души и тела моего, прости меня, елика согрешивших во днешний день, и от всякого лукавства противного мне врага избави меня, да ни в коем же грехе прогневаю Бога моего; но моли за меня грешного и недостойного раба…"