Цепочка вечных ценностей - Александр Агеев

Логика безоглядного экономического успеха во все времена признавалась ущербной. Если не государством, то обществом или хотя бы какой-то его частью. Правда, еще Конфуций заметил, что достоинства прямого пути и неизменных правил давно редки среди людей. Пренебрежение неэкономическими смыслами жизни, культ сребролюбия и вызывающего индивидуализма неизбежно плодят ничтожеств «в роскошном одеянье… глупость в маске мудреца, пророка, и вдохновения зажатый рот. И праведность на службе у порока…». Без честных правил игры общество деградирует, рассыпается на заряженные агрессией фрагменты. Добросовестность, социальная ответственность, продуктивность и созидательность экономических игр – фундаментальная основа не только эффективности экономик, но самого выживания государств и обществ.

Испепеляющий сон разума

В шлейфе комментариев к главной стратегической директиве года в России, Посланию Президента Федеральному Собранию, один оказался диагностически беспощадным: «Боль Путина» («Ведомости», 19 апреля, Л. Бершидский). Суть комментария в следующем: Путин – не волшебник и даже не стратег, но и тактикой заниматься – не царское дело. Он оказался в роли гендиректора компании, потерявшей первенство на рынке, продолжающей проигрывать в жесткой глобальной конкуренции и не имеющей будущего без новаторских, агрессивных решений, но сам гендиректор ничего взрывного, нового придумать не способен, а менеджеры решают лишь сиюминутные задачи. Вот и весь сказ. Но справедлив ли приговор?

Да, на лидере любой компании – ответственность за честную диагностику проблем, определение стратегических целей, механизмов и методик их достижения, выстраивание плодотворной для общества кадровой диспозиции. Весь текст Послания, вся его немного путанная смысловая структура, очень тихо, почти неслышно говорит: SOS! Ведь самое опасное состояние в эволюции систем – не пик кризиса, а временные и обычно незначительные улучшения, бросающие тень сомнения на прежние катастрофические оценки и ведущие к усыпляющим иллюзиям благополучия. Именно в такой фазе мы сейчас и оказались, хотя накопленные экономические и прочие проблемы никуда не делись, более того, за сужающееся место под экономическим солнцем предстоит бороться. Но на арене борьбы – не один лишь Кремль, но и каждый из нас, а отсутствие макростратегии, неприспособленность госаппарата к решению неясных стратегических задач угнетает деятельность и предприятий, и граждан, принуждая их к хаотичному приспособлению вне отсутствующей общей системы координат.

Для сложных систем дефицит самоорганизации и стремления к самовыражению, склонность «отсидеться за частоколом протекционизма», надежда на барина, который обо всем позаботится и рассудит – фундаментальная угроза. «Кто не хочет учиться – стратегически абсолютно обречен», – заявляет Президент. Эта формула вполне в формате современной управленческой теории, фокусирующейся на непрерывном и массовом творческом поиске, обучении и знаниях как на основе конкурентоспособности. Но учиться чему? Шевелиться? «Шевелиться» – это возведенная в ранг высшей государственной политики стратегическая установка на имитацию жизнедеятельности?

«Боль» Путина, представляется, гораздо глубже, и она – в том, что оказавшись внутри пространства мировой торговли, бизнеса и политики, мы не допущены к процессу формирования правил этого пространства. Hic Rhodus, hic salta. Что значит «мы не допущены»? Кем? Да и ВТО определяет отнюдь не все правила нынешней глобальной игры.

К формированию правил допускается, прежде всего, тот, кто умеет их формировать. Способно ли современное российское правительство сформировать правила мировой экономики? Какие-то – наверняка, но можно ли будет по этим правилам жить?

Более того, природа современных рынков детерминируется не только правилами, но и исключениями – этими правилами нарушения правил, среди которых особую роль играет целенаправленный подрыв стабильности рынков по непредсказуемому изменению алгоритма – на войне как на войне. Собственно говоря, в этом нет ничего нового – просто приемы военного искусства, уловки военной хитрости переведены на язык экономических стратегий: наносить удары, не заходя в зону поражения, блицкриг, скрытность приближения к цели («stells»), активное создание помех и т.п. Причем такие решения принимаются и реализуются на высоких скоростях, с проведением разного рода отвлекающих маневров, созданием ювелирной паутины ложных ожиданий, хаотизирующих информационное пространство, провоцирующих растерянность соперников и парализующих их способность к борьбе. Эта гонка сюрпризов, действий и противодействий, атак и контратак, новых находок и их копирования, скрытности и разоблачений означает ограниченность любого преимущества во времени и, соответственно, повышенную ценность каждой единицы времени, в течение которой удается удерживать конкурентные преимущества.

В такой ситуации говорить о том, что мы «не допущены» стоит только с учетом всех уровней игры, где победителем может выйти только субъект. Субъект, который учитывает уставы чужих монастырей, чтит и выполняет свой устав, с достоинством ищет взаимоприемлемые решения в спорных и неурегулированных вопросах, а там, где на ринге идут бои без правил, способен сам формировать правила. Правила победы.

Заплыв против течения

Плывет «Титаник», оркестр играет,а время к полночи – вот и все.[6]

Взгляд на мир легко сузить до формата амбразуры, будь она в виде окна лимузина, экрана телевизора, профессионального флюса или капризов вкуса. Еще великий Гегель заметил, что наиболее абстрактно мыслит торговка на рынке, для которой в покупателе не существует никаких иных свойств, кроме его платежеспособности. Наша повседневность насыщена такими упрощениями, и без этой своеобразной экономии усилий была бы невозможна сама жизнь. Но есть самонадеянность, которая хуже воровства. Например, простота капитана «Титаника».

Почти все великое, как однажды обмолвился устами своего героя Томас Манн, утверждает себя как некое «вопреки» – вопреки горю и муке, вопреки бедности, заброшенности, телесной немощи, страсти и тысячам препятствий». Кто из известных деятелей истории не знал мук преодоления этих тысяч препятствий? Кто рискнет связать что-либо значительное в истории стран, народов, организаций с надеждой на волю случая, на авось, небось и как-нибудь? Почти везде, где есть вызов, не обязательно очевидный, мы увидим и ответ, правда, не всегда точный и дальновидный. Но в любом случае, это будет действие вопреки сопротивлению среды, даже если она сосредоточена внутри субъекта действия в виде его предрассудков, страхов, нерешительности, безответственности, склонности к однозначности и упрощениям.