Окруженец - Виктор Найменов

— Смотри, сержант, еще один вояка выискался, бежит, наверное, от самой границы, только рубашонка пузырем!

Я ничего ему не сказал, спокойно снял вещмешок с плеча, порылся в нем и достал полковничью коробку из-под табака. Открыл ее и сказал:

— Вот, смотри.

Старшина смотрел на кучку документов и ничего не понимал:

— Ну, и что это значит?

— А это значит, старшина, что только эта куча бумаг и осталась от людишек, которые мне встретились, пока я мчался от границы.

Я уже начинал злиться, а старшина этот недоделанный все равно гнул свое:

— Смотри, какой аккуратный и запасливый. Ты что? Думаешь, если выйдем, тебе поможет эта макулатура?

Вот есть же такие дубовые люди, которых ничем не возьмешь. Упрутся на своем, как бараны, и все тут! И этот такой же, и как он только до старшины дослужился? Я не хотел больше с ним ни о чем спорить, но все же сказал:

— А ты, я вижу простой, как пареная репа.

С этими словами я еще порылся в своем «сидоре» и достал оттуда две гранаты — «толкушки». У всех буквально вытянулись лица, но я их успокоил:

— Все в порядке, мужики! Это вам на разживу, как разбогатеете, отдадите должок. Если увидимся, конечно, когда-нибудь. А если нет, то прощаю.

Я улыбнулся и протянул гранаты сержанту:

— Бери! Тебе точно пригодятся, и не унывайте, немца бить можно и нужно. И в хвост и в гриву, да и по зубам не помешает. Ну ладно, на этом разбегаемся, мне туда!

И я махнул рукой на восток. Бойцы встали со своих мест, и подошли ко мне, даже старшина смотрел не так угрюмо. А сержант посмотрел на меня уже осмысленными глазами:

— Может, вместе, а?

— Нет, ребята. Не обессудьте, но привык один, и отвечать буду только за себя. Счастливо оставаться!

С этими словами я пожал им руки, отдал честь и пошел прочь. Но вдруг кое-что вспомнил, остановился и достал из мешка полицейскую кепку:

— Вот таких деятелей встречали?

— Нет, мы ведь из леса еще и носа не показывали.

— Если повстречаете, то пощады никакой, сволота это!

Я скрипнул зубами и ушел, больше ничего не говоря. Взрослые уже мальчики, должны сами разобраться, что к чему.

13

И снова я шел на восток и думал о том, что когда-нибудь развернусь на сто восемьдесят градусов и пошагаю в обратную сторону. И не ведал я, что это так и будет, однако будет много-много раз.

Немцев в лесу я больше не встречал, кроме случая с летчиком. Но это был для них особый случай, а без нужды они в чащу не лезли. Поэтому я расслабился и вел себя довольно беспечно. Однажды, во время дневного отдыха, я как-то незаметно задремал. А проснулся от того, что кто-то тяжело дышал у меня над ухом, спросонья я ничего толком не понял, но рука моя уже лежала на автомате. Я медленно скосил глаза в сторону и увидел… мирно жующую корову. Вот это номер! А ведь так можно заснуть и не проснуться, но это в лучшем случае, а в худшем мог бы и в плену оказаться, как кур в щах. Я смотрел на корову, и она глядела на меня своими большими влажными глазами, а ведь и позабыть уже успел, что есть на свете и другая жизнь. На шее у коровы привязана веревочка, но колокольчика не было, вот она и подобралась ко мне бесшумно. Но это не оправдывает меня, ни в каком случае. Вдруг невдалеке послышался чей-то тоненький голосок: «Майка, Майка!». Я насторожился, напряглась и корова, повернув голову набок и прядя ушами. Опасности я не почувствовал, поэтому просто так сидел возле коровы и не двигался, чтобы не испугать ребенка, а в том, что корову искал ребенок я не сомневался. Наконец, я увидел его, это был белобрысый мальчик, лет восьми, он меня тоже заметил и остановился, нерешительно переступая с ноги на ногу. Мальчик подозрительно смотрел на меня, а глаза его выглядели взрослыми на детском личике:

— Дяденька! Это наша корова, не забирай ее, а то нам есть будет нечего.

Он беспомощно смотрел на меня, а из глаз у него готовы были выкатиться слезы. Я не выдержал:

— Мальчик, да ты не бойся! Свой я, и корова ваша мне не нужна.

Он перестал шмыгать носом и вытер глаза рукавом грязной рубашонки:

— Правда? А ты кто?

— Солдат я, меня зовут дядя Витя, а тебя как?

— А меня Васькой, а еще у меня брат есть старший — Ванька.

— Ну, вот и познакомились, а теперь рассказывай, почему ты здесь и как, вообще, дела?

— Дядь Вить, может быть, пойдем к нам, там тебе все и расскажут, там мамка и тетя Лена.

— Ну, хорошо, веди.

Васька перекинул хворостину в другую руку и крикнул:

— Майка, домой!

Корова послушно развернулась и медленно пошла впереди нас, помахивая хвостом и мотая головой, таким способом она отгоняла кровососную братию, которой здесь было предостаточно. Некоторое время мы молчали, а потом я спросил:

— Слушай, Вась, а корова-то не убежит?

— Да ну! Ее доить уже пора, она и сама бы пришла, но только попозже.

— Хорошо, а скоро мы придем?

— Да, вот уже подходим.

И, действительно, в скором времени мы вышли на поляну в лесу, на которой стояло несколько шалашей, хотя шалашами назвать эти «соороужения» было трудновато. Навстречу нам выбежала женщина лет тридцати и закричала:

— Васька, паразит, где пропал? Корову уже пора доить давно!

— Мам, она колокольчик потеряла и забрела подальше, вот пришлось искать.

— Не ври…

И тут она заметила меня и осеклась. Застыла, напряженно глядя на меня, потом перевела взгляд на сына:

— Васька, кто это?

— Мам, не бойся, это наш, советский!

Он, почему-то, с удовольствием произнес это слово «советский», хотя пришло оно в эти края совсем недавно. Что же, пацан есть пацан, ему нравится. Из других шалашей вышло остальное население лагеря — две женщины, помладше и постарше, и две маленькие девочки, очевидно, близняшки. Не было видно только Ваньки, старшего Васькиного брата. Но, вот и он объявился, я услышал хруст за спиной, повернулся и увидел подростка. Он стоял почти рядом и замахивался на меня каким-то колом, но увидел звездочку на фуражке и выпустил палку из рук. Вот это и был Ванька. Я улыбнулся и потрепал его по вихрастой голове:

— Молодец, не даешь мамку в обиду!

Но он только нахмурился и ничего не ответил, а Васька взял меня за руку и потащил ближе к народу. Я приблизился к людям и представился:

— Лейтенант Герасимов, можно Виктор.

После некоторого замешательства ко мне подошла мать мальчишек:

— А меня зовут Ольга.

Потом она представила остальных — это была ее подруга Лена и две ее девчонки, Люда и Люба, а также ее мать Мария.

14

Я подошел к шалашам и присел на тоненький чурбак:

— Ну, что же, Ольга, рассказывайте. Что случилось, почему вы здесь, где ваши мужики? В общем все.

— Да говорить-то особо и нечего. Мужиков наших немцы куда-то забрали, говорили, что на какие-то работы.

— На какие такие работы?

— Не знаю, но только ничего о них не слышно.

— И много мужиков забрали?

— Да всех, кто помладше, человек двадцать. Остались в деревне из мужиков только пацаны да деды. А еще два полицая, вот из-за них мы здесь и обретаемся.

— А в чем дело?

— Это два брата — Осип и Архип. Один-то, Осип, еще ничего. Женатый он, жена хорошая, двое ребятишек. А Архип этот в прошлом году только из тюрьмы пришел, тихий был сначала. А как немцы пришли, так и стал лютовать. Плетку все время носит, кого встретит — сразу бьет, ни за что. Озлобился в тюрьме, а теперь на односельчанах все срывает.

Ольга замолчала, я тоже. Но потом спросил:

— А дальше что?

— Потом нам с Ленкой проходу не стал давать. Обнимается, лапает везде. Говорит, что если не покоримся мы ему, то он и нас, и ребятишек наших изведет. А еще и брата своего на нас натравливает.

— Ага, Ольга, послушайте, а немцы есть в деревне?

— Нет, деревня наша маленькая. Вот эти два полицая только и есть из новой власти. А немцы приезжают иногда, живность всякую отбирают, но людей пока не трогают. А сволочь эта, Архип, хуже немцев.

— Скажите, Ольга, а гарнизон немецкий далеко от вас?

— Километров десять. Там станция небольшая и немцев не очень много, но еще и полицаи есть.

Но тут промычала корова, и Ольга сразу вскинулась:

— Ой, что это я сижу-рассиживаю, Майку надо же доить! Вот я сейчас вас молочком парным угощу. Давненько, наверное, не пробовали?

Она взяла подойник и пошла к корове, которую Васька привязал к вбитому в землю деревянному колышку. А я решил осмотреться. Обошел полянку кругом, в одном месте к ней подходила едва заметная тропинка, учтем. Потом подошел к шалашам, да, это было только какое-то жалкое подобие жилища. Я позвал Ваську, но его нигде не было, поэтому пришлось обратиться к Ольге, доившей корову:

— Скажите, Ольга, а инструменты есть у вас какие-нибудь?

— Да, конечно! Сначала-то ничего не было, без всего ушли из деревни, а потом уже сыновья сбегали домой, да принесли. Избыто наши пока не трогают, вот и берем то, что надо.