«Ли Ле Ло»: детки из клетки. Первое дело - Михаил Огарев

Где-то далеко, внизу, от души шарахнули дверью о притолоку. Старая лесенка содрогнулась под тяжёлыми, бухающими шагами.

Никто на это не обратил внимания.

3. Клиент в Зазеркалье

– Эй, фрайера-гуляки, проснитесь! А ну, авторитета сюда, быстренько!

Все подняли головы, а мне пришлось ещё и обернуться. У входа, занимая своей тушей почти весь дверной проём, стоял очередной мордоворот. В помятой серой «тройке», что придавало ему вид вышибалы, забредшего после работы отдохнуть в соседний кабак.

Терпение моё кончилось – по крайней мере, на сегодня. Я медленно встал, аккуратнейшим образом поставил стул на место и двинулся навстречу незванному гостю. Остановился в полуметре от него и раздельно произнёс:

– Молодой человек, сначала следует представиться. Сообщить цель визита. И вежливо, а не ишачьим рёвом.

Никакого внимания на меня, достававшего ему лишь до носа, он не обратил – тупо глядел мимо и грозно сопел. Затем злобно рявкнул:

– Вы чё, не поняли, чучундры подзаборные? С главным желаю базарить!

– Базарят в «хате» на шконках в ожидании вызова на допрос, – всё так же раздельно сказал я. – А в приличных домах беседуют. Или хамьё этому не обучают?

Тут он, наконец, меня заметил – белки глаз налились кровью, белесый «ёжик» волос встопорщился, ручища дёрнулась вверх…

Бог ты мой, распальцовка! Классический «веер» с выдвинутыми вперёд большим и мизинцем. Где же в последний раз я сталкивался с подобной манерой общения? В Саха-Якутии на прииске, что ли?

Удар по щиколотке, захват – и амбал бухнулся передо мной на колени, с мучительным оскалом хватаясь свободной лапой за мой брючный ремень. Подержав несколько секунд, я отпустил его выгнутые донельзя пальцы и основанием ладони от души залепил ему в лобешник.

Он вылетел из комнаты и шмякнулся на спину – аж дощатый настил загудел! Я вышел следом на случай, если у него ещё сохранились остатки боевого пыла.

Оказалось, да – и в изрядном количестве! Вскочил, заорал, налетел…

Мне надоело тратить время на ненужную возню, а серьёзным противником он не был. В следующее мгновение я уже вёл его, согнутого пополам, с заломленной за спину рукой к скрипучей лестнице. С трудом преодолев соблазн как следует поддать под объёмистый зад, несильно пихнул боком на перила.

Поверженный мордоворот проехал по ним животом и грудью ступенек шесть-семь, после чего кое-как затормозил. Закурив, я прислонился к стене, запрокинул голову и с силой выдохнул дым.

Подниматься ему не имело теперь никакого смысла – эффектный полёт вверх тормашками был бы обеспечен. И с неизбежным травматизмом. Тем не менее, он не отступил, а остался стоять, тяжело дыша и с ненавистью глядя на меня.

На площадку выскочила Рената, причём с самыми решительными намерениями. Вот она жалости не знала и вполне могла здорово искалечить любого. Я лениво дал отмашку.

– Семе-э-эн! Отчего я слышу шум, но не вижу драки?

Я удивленно скосил глаза, услышав сей явно провокационный вопрос, заданный гнусавым, но звучным тоном. Впрочем, копирование знаменитых одесских интонаций отличалось слишком уж нарочитой подчёркнутостью.

Внизу, на самой первой ступеньке, стоял, уперев руки в бока, мужчина средних лет в прекрасном чесучовом костюме канареечного фона и в белой ковбойской шляпе с лихо загнутыми полями. Она придавала вальяжному господину второсортный киношный вид, но в то же время неплохо сочеталась с его, очевидно, привычной манерой игры в новенького русского из провинции.

То, что на самом деле он не был никаким «новым» – то есть, не мог себе позволить сорить деньгами, ощущая сладкую свободу вседозволенности, – стало ясно после того, как мне удалось разглядеть его обувь. Лёгкие китайские кроссовки, конечно, подходят для летнего сезона как нельзя лучше, но ни один действительно крутой мэн не наденет подобную дешёвку даже на утреннюю пробежку. А уж про выход в город и говорить нечего. До уровня младшего Рокфеллера, который мог запросто появиться на званном приеме в шортах, старой майке и тапочках на босу ногу, нашим доморощенным нуворишам ещё расти и расти…

Семён на откровенную подначку клевать не собирался – парочки преподанных мной примеров наказания за плохое поведение на чужой территории ему вполне хватило. Отступать же не позволяла ущемлённая гордость, и он продолжал грозно вращать челюстями и разминать могучие кулаки. Надо полагать, исключительно в массажных целях.

Его канареечный хозяин немного подумал, а затем снял свой «стетсон», обнажив весьма заметную плешь, и стал неторопливо подниматься, насвистывая что-то легкомысленное. Благоразумно остановившись на некотором расстоянии от меня, он обстоятельно пригладил свою лысину и коротко сказал:

– По делу. Можно пройти?

Я глянул в сторону Ренаты, но её уже не было. Пришлось неопределённо пожать плечами и столь же кратко ответить:

– Прошу вас.

Сделав правой рукой вежливый, приглашающий жест, я провёл клиента через холл, распахнул перед ним дверь в контору и…

И подивился, с какой оперативностью её обитатели навели идеальный порядок. Ни малейших следов недавнего бурного застолья: помещение проветрено, пол подметён, столы убраны – ни бутылок, ни закусок, сплошные бумаги и офисное оборудование, а сотрудники прилежно трудятся на своих рабочих местах. Тарас Давыдович что-то сосредоточенно вычислял на карманном калькуляторе; Михаил, его тёзка по отчеству, с неменьшим вниманием изучал экран компьютера; фройляйн Рена деловито стучала дыроколом, а Лизавета свет Леонидовна, как и положено начальнику, вдумчиво подписывала какие-то бумаги. На мое появление с гостем они отреагировали равнодушными взорами.

Инициативу взял на себя Канер. Выдержав очень точную по длительности паузу, он всем корпусом развернулся к нам и, сдвинув очки на кончик носа, поинтересовался:

– С чем господа пожаловали?

Множественное число получилось из-за «шестёрки» Семёна, который хоть и находился в отдалении, тем не менее, был хорошо виден.

Господин в чесуче не торопился с ответом, а сперва визуально с дотошностью изучил вопрошающего. Наконец, он решительно шагнул вперёд и повторил, что хочет видеть босса.

– Наш босс на первоначальном уровне переговоры не ведёт, – любезно известил Канер. – Вам придётся изложить своё дело мне.

Было заметно, что такой поворот событий клиента не слишком устраивает – впервые на его круглой физиономии появилось растерянное выражение. Напускная важность улетучилась, и сейчас рядом со мной стоял обыкновенный вспотевший мужчина заурядного внешнего вида без особых примет, кроме шарообразного брюшка.

Он достал платок и дважды промокнул лоб. Сокрушённо вздохнул и направился к Мишиному столу. Положил на его краешек шляпу, потом уселся в креслице и, помедлив, сообщил:

– Мне должны деньги. И не хотят отдавать.

Канер сочувственно покивал и спокойно предложил:

– Подробнее, пожалуйста. Но сначала основные анкетные данные.

– Ах, да, извините… – спохватились напротив. – Нефилов Виктор Павлович, владелец кафе «Калифорния», что на улице Революций. Можно запросто Витя, без церемоний…

– Для первого знакомства рановато, – возразил Канер и нетерпеливо постучал маркером. – Итак?

– У меня есть один приятель, – начал Нефилов. – Взял, скотина эдакая, кругленькую сумму в долларах взаймы сроком на восемь месяцев – без процентов, разумеется, по дружбе – а обратно ни в какую! Уже с годик как прошло…

Миша толчком указательного пальца вернул очки к переносице и задумался. Глянул на дисплей, сделал полный оборот на своем вращающемся стуле, внушительно кашлянул. И тут послышался медовый голосок Елизаветы Леонидовны:

– Михаил Давидович, душка, это как раз по моему профилю! Препроводите сюда клиента, Картвел.

Я не сразу понял, что она обращается ко мне, а затем вдруг сообразил, что в своих чёрных брюках и чёрной рубашке с короткими рукавами напоминаю типичного наёмного телохранителя!

Непривычная роль. Впрочем, как и всё остальное.

Тем не менее, я выпрямился и, представ перед Виктором Павловичем, вновь приглашающе вскинул ладонь. Подвёл его к столу Лозанниковой… и застыл в неподдельном изумлении.

За какие-то несколько минут женщина совершенно преобразилсь. Волосы были уложены в затейливую причёску с вульгарной косой чёлкой, ниспадавшей на левый глаз; губы ярко накрашенны, приличное платье превратилось в откровенное «мини». На безымянном пальце правой руки появился блатной отрицаловский «перстень», а чуть повыше запястья – тусклая синяя татуировка «Рождена без счастья»…

– Вы, кажется, хотели видеть главного? – всё так же медово пропела она. – Я к вашим услугам. Располагайтесь поудобнее, побеседуем! А ваш мальчик пускай подождёт в вестибюле – он несколько дурно воспитан. Рена, дайте молодому человеку журнальчики с голенькими девушками. И с юношами, на всякий случай… Если невзначай перевозбудится, то туалет у нас во-он там. И салфетки надушенные имеются. А вы не стесняйтесь, закуривайте!