Прозрение - Михаил Бурцев

Суждения В. И. Ленина, касавшиеся обеспечения победы над классовыми врагами пролетариата, не оставляли и тени сомнения относительно той роли, которая отводилась в этой победе "политической подготовке". Так, в статье "Выборы в Учредительное собрание и диктатура пролетариата" В. И. Ленин рассматривает "солидную политическую подготовку" победы над противником двояко: "как в смысле собирания, сосредоточения, обучения, испытания, закала большевистских "армий", так и в смысле разложения, обессиления, разъединения, деморализации "армий" "неприятеля"{14}. Классовая неоднородность, свойственная буржуазным армиям, создает благоприятные предпосылки для такого разложения. В одной из ленинских работ отмечается: "Объективное классовое положение капиталистов одно. Они воюют для себя. Солдаты - это пролетарии и крестьяне. Это другое... Их классовые интересы против войны! Вот почему их можно просветить, переубедить"{15}.

В апреле 1919 года В. И. Ленин дает указание петроградским организациям отправить на Дон "тысячи 3 питерских рабочих", чтобы "обессилить казаков, внутри разложить их, поселиться среди них, создать группы по деревням и т. д."{16}. За полгода до этого на собрании партийных работников Москвы (в ноябре 1918 года) В. И.Ленин сделал вывод, что с немецким империализмом надо бороться "не только путем национальной войны, но и путем пропаганды и разложения его изнутри"{17}. Бесценные советы!

В общении с ленинской мыслью незаметно пролетели дни в Архангельском.

* * *

За несколько дней до окончания отпуска меня снова вызвали в политуправление РККА и вручили предписание явиться в политотдел 13-й армии - я назначался начальником отделения по работе среди войск противника.

13-я армия находилась на Карельском перешейке, где начались военные действия, - тогдашние правители Финляндии преднамеренно пошли на обострение обстановки и развязали вооруженный конфликт.

Мы использовали те же формы и методы работы, что и на Халхин-Голе. Правда, размах пропаганды был более значительным. Широко использовалось, в частности, радиовещание. Что же касается содержания пропаганды, то она с самого начала была нацелена на установление дружбы и добрососедства между народами нашей страны и Финляндии. Это ярко проявилось в первом же обращении к финским солдатам, подписанном командармом 2 ранга К. А. Мерецковым, командующим Ленинградским военным округом.

"Ваша родина, - говорилось в обращении К. Л. Мерецкова, - получила независимость и самостоятельность в результате Великой Октябрьской революции и победы Советской власти в России. За эту независимость вместе с финским народом боролись русские большевики... Советское правительство никогда не покушалось и не может покушаться на независимость Финляндии" Указав на неизбежный провал провокационной политики реакционных правителей Финляндии, К. А. Мерецков призвал финских солдат прекратить ненужную ни им, ни народу Финляндии войну и требовать установления дружественных и добрососедских отношений с Советским Союзом.

"Советский Союз желает мира и дружбы с финским народом, провозглашалось и в "Обращении к солдатам финской армии от солдат Красной Армии", изданном листовкой и распространенном в ходе решающего наступления наших войск в феврале 1940 года. - Так давайте же прекратим кровопролитие и протянем друг другу руки как труженики труженикам! Давайте прекратим кровопролитие и побратаемся друг с другом".

Мне остается подчеркнуть, что идея добрососедства в конце концов восторжествовала. После Великой Отечественной войны и заключения советско-финляндского мирного договора эта идея стала основополагающей в отношениях между нашими странами.

А тогда, зимой 1939/40 года, нам приходилось вести агитпередачи, писать листовки и распространять их за линией фронта... Идеологическая работа среди противостоящих войск становилась более массовой - ее проводили и политуправление фронта, и политотделы армий, и политотделы дивизий, в то время как на Халхин-Голе ею занимался лишь политотдел армейской группы. Более концентрированно применялись и различные средства печатной, устной и радиопропаганды. На финском языке издавались четыре газеты, материалы которых вызывали у читателей не только размышления, но и стремление к действиям. Об этом свидетельствовали факты ухода солдат в "лесную гвардию". И все же здесь, на Карельском перешейке (как, впрочем, и на Халхин-Голе в отношении японских солдат), сказалась переоценка нами уровня классовой сознательности солдат финской армии, их политической зрелости, сказалась и недооценка сильного влияния буржуазно-националистической, антирусской пропаганды тогдашних реакционных правителей. А между тем еще В. И. Ленин предупреждал, что "войнам благоприятствуют националистические предрассудки, систематически культивируемые в цивилизованных странах в интересах господствующих классов, с целью отвлечь пролетарские массы от их собственных классовых задач и заставить их забыть долг международной классовой солидарности"{18}.

В воздухе пахнет грозой

Весной 1940 года меня перевели на работу в политическое управление РККА. Отделение, которое я возглавил, спустя примерно полгода было реорганизовано в самостоятельный отдел. По счету он оказался седьмым, поэтому в обиходе его и стали называть седьмым отделом. А ведали мы теми же вопросами, которыми приходилось заниматься на Халхин-Голе и Карельском перешейке.

В стенах одного из московских особняков мне довелось трудиться 14 лет. Уже с первых дней я понял, что работать в Главном политическом управлении большая честь для коммуниста. Сам стиль его, подлинно партийное отношение к любому - большому или малому - вопросу, творческий подход к разработке актуальных проблем партийно-политической работы, чуткая и быстрая реакция на запросы командиров, политработников и партийных организаций - все это заставляло всегда быть в форме, до предела требовательным к себе, к уровню своих знаний, которые непрестанно надо было повышать, тем более что, как, наверное, мог убедиться читатель, политработа среди войск и населения противника была для политорганов во многом действительно делом новым, сравнительно мало изученным. И мы снова обратились к опыту гражданской войны, а также к опыту, приобретенному в процессе недавних боевых действий. Именно этим и занималось свыше полугода наше отделение, подготовившее целый ряд интересных материалов, вошедших в изданную в том же году книгу о партийно-политической работе{19}.

Разумеется, мы учитывали, что пропаганда - оружие обоюдоострое. Опыт прошлого свидетельствует, что любая воюющая сторона в той или иной мере пытается воздействовать морально на войска противника и население. У тех, кто занимался изучением опыта первой мировой войны, были, надо полагать, основания, чтобы утверждать: "Пропаганда являлась, несомненно, новым и могучим орудием ведения войны". Конечно, Германия потерпела поражение в результате сложного комплекса социально-экономических и военно-политических факторов. Но нельзя недооценивать и значения антигерманской пропаганды, которую широко развернули англичане. Не случайно английских летчиков, сбрасывавших листовки, а не бомбы, расстреливали, как только они в качестве военнопленных попадали в руки немецких властей. Дело в том, что эти листовки деморализующе действовали на германские войска, особенно на их союзников - австро-венгерскую армию. Дом Крю в Лондоне, откуда осуществлялось руководство пропагандой в неприятельских странах и армиях, немецкие историки назвали "министерством разрушения германской веры в себя".