Наука дилетантов - Михаил Топтыгин

“Звание центуриона соответствует примерно капитану, но по социальному положению центурионы принадлежали к солдатам” [114, с.631пр.].

В результате численность полностью укомплектованного манипула можно будет принять в 12-16 человек, когорты – 36-48 и легиона – 360-480 воинов. Цезарь начал гражданскую войну с 10 легионами, что согласуется с числом 4 тысячи человек, которое он указывает в своих записках (Гражданская война, III, 106).

Во время гражданской войны в России численность Красной Армии вместе с переданными ей формированиями других ведомств изменялась с 3 миллионов в 1919 году до 5,5 миллионов к осени 1920 года. А общая численность населения страны составляла тогда около 150 миллионов. При таком соотношении 4 тысячам солдат Цезаря в разгар гражданской войны должна соответствовать поголовная численность всего римского народа – женщин, детей, стариков и способных носить оружие – приблизительно 150 тысяч человек. А согласно переписи, которую провёл Цезарь после возвращения из Африки, как раз и оказалось 150 тысяч граждан. Причём это не может быть, как теперь принято подразумевать, численность одних лишь военнообязанных мужчин. Светоний прямо указывает, что эта перепись производилась по кварталам через домовладельцев, а переписи военнообязанных производились на Марсовом поле цензорами. Кроме того, учёт военнообязанных, как известно, невозможен без освидетельствования состояния здоровья, общих физических данных, наличия военной подготовки и других показателей. Поэтому перепись через домовладельцев по существу бесполезна, да и производилась она после окончания войны, когда потребность в уточнении численности военнообязанных отпала. То есть цель этой переписи была явно не военная.

Поскольку полноправным римским гражданам выдавался хлеб и иногда другая материальная помощь от государства, им было выгодно сохранять в своих списках умерших, включать туда ещё не родившихся, подставных лиц и прочих “мёртвых душ”, чтобы получать за них пособие. На то, что именно так римляне и поступали, указывает Светоний в жизнеописании Августа (42, 2). Благодаря этому и вышло, что до переписи Цезаря хлеб получали 320 тысяч человек, а после переписи – только 150 тысяч.

Плутарх сообщает, что перед этой переписью Цезарь устроил угощение для всех граждан на 22 тысячах столов. О том же упоминает и Светоний. Вряд ли эти 22 тысячи столов были изготовлены только по такому случаю, а затем остались бесполезной рухлядью. Поскольку каждая семья имеет свой обеденный стол, разумнее было воспользоваться именно этими столами. А тогда становится известной численность семейств – 22 тысячи, что тоже указывает на поголовную численность римского народа близкую к 150 тысячам.

В настоящее время трудно представить, чтобы все граждане какого-нибудь государства были лично знакомы друг с другом. Однако Аристотель (Политика, 1326 в) писал:

“Для того чтобы выносить решения на основе справедливости и для того чтобы распределять должности по достоинству, граждане непременно должны знать друг друга – какими качествами они обладают”.

А Плутарх в жизнеописании Фемистокла (гл.5) сообщает, что тот на память называл по имени каждого гражданина. Римляне тоже старались помнить имена сограждан и, согласно Светонию (Нерон 10,2), император Нерон называл по имени граждан всех сословий без напоминания (Плиний хвалил Траяна уже за то, что тот помнил имена всадников). Однако у Сенеки (Письма, 3,1) читаем:

“…Встречного, если не можем припомнить его имени, приветствуем обращением «господин»”.

Богатый римлянин не попадал в такое неловкое положение, потому что имел раба-номенклатора, который подсказывал ему имена. То есть знание граждан в лицо и по имени, которое в Греции было лишь составной частью повседневного опыта человека, в Риме превратилось в профессию. Наверное даже номенклатор знал не всех без исключения полноправных римских граждан, но сама идея номенклаторства косвенно указывает на численность римлян, а через них на численность греков и других древних народов.

Из-за отсутствия статистики населения и соответствующих публикаций, в древности не было общего представления о численности людей. Историки не знали чему верить, и им приходилось записывать по правилу Геродота (V, 86): “Я, правда, этому сказанию не верю, но кто-нибудь другой, быть может, и поверит”. В результате получилась хаотическая мешанина вычурных гигантоманических фикций и малозаметной системы правдоподобных чисел. Поскольку эта система всё же заметна, 13 тысяч гоплитов, упомянутых Периклом, можно толковать как всё мужское население афинской архе. Вместе с женщинами архе имела 26 тысяч жителей. Борьба со спартанским блоком десятилетиями шла с переменным успехом, что указывает на такую же численность населения и у спартанского союза. В самой Греции не все полисы участвовали в Пелопоннесской войне, но зато пришлось воевать сицилийцам и населению южной Италии. Поэтому можно принять, что на начало Пелопоннесской войны на территории современной Греции жило ориентировочно 52 тысячи человек, то есть столько, сколько участвовало в войне.

§ 5. Продолжительность истории

…В сроках царствованья, в том виде, как их приводят хронографы, произошли ошибки, притом отнюдь не описки, а преднамеренно ложные показания.

Дройзен. История эллинизма.

…Если только в сочинении обнаружена одна-другая неправда, притом неправда, допущенная намеренно, очевидно, нельзя уже полагаться ни на одно слово такого писателя.

Полибий. ХII0028,25а,1-2.

Сравнительно небольшая численность древних греков косвенно указывает, что Пелопоннесская война была очень давно. Население возрастает постепенно, и для многократного увеличения ему требуется немалое время. Зная величину прироста, можно сделать ориентировочную оценку этого времени.

Сейчас население Греции составляет более 10 миллионов человек. В 1829 году, после выхода из Константинопольской империи, там была проведена перепись, которая дала число 753 тысячи [38, с.102]. Но освободилась не вся Греция, а примерно половина её территории – Пелопоннес, Аттика, Беотия и часть островов. В этом основном ядре сосредоточивалось конечно большинство населения, так что для всей территории можно принять 1 млн. или немного больше, но вряд ли 1,5 млн. Можно посчитать по двум этим вариантам. По одному из них выходит, что за 171 год с 1829 по 2000 население увеличилось в 10 раз, а по другому – в 6,7 раза. Округлённо экстраполируя в прошлое, получаем:

2000 год 10 млн. 10 млн.

1829 1 млн. 1,5 млн.

1660 100 тыс. 225 тыс.

1490 10 тыс. 33,8 тыс.

В обоих вариантах выходит, что греки имели численность 52 тысячи в XVI веке, то есть Пелопоннесская война происходила на два тысячелетия позднее, чем принято её датировать.

Эта оценка конечно приблизительная, да к тому же малообоснованная, однако рукописи Фукидида и других античных авторов датированы на 15-20 веков позднее описанных в них событий, а Н.А.Морозов [84, с.494] писал о труде Фукидида:

“Здесь трудно отделаться от навязчивой мысли, что это произведение написано не ранее XV-XVI века…”

Если такой результат ошибочен, то его легко опровергнуть. Достаточно сделать из него соответствующие выводы, и они приведут к абсурду. К примеру, можно взять три таких вывода:

– календарная реформа Григория XIII, согласно которой между юлианским и григорианским календарями набежала разница в 10 дней, является хронологическим фальсификатом, с помощью которого история удлинена на 1280 лет (по 128 лет на каждый день разницы);

– труд Тита Ливия, где излагается якобы 760 лет римской истории, сильно удлинил эту историю; на самом деле она была значительно короче;

– полное солнечное затмение в Константинополе, которое описал византийский историк Лев Диакон, неправильно датировано 968 годом.

Чтобы сделать календарь более точным, достаточно всего лишь ввести правило, по которому он будет уточняться. Каждые 400 юлианских лет надо укорачивать на 3 дня, что достигается отменой високосности у 1700, 1800 и 1900 годов, поскольку эти числа не делятся на 400. И всё. Объявлять, что после 4 октября следует 15 октября, то есть изменять нумерацию дней, не требуется. И эта странность была подмечена:

“Но само создание нового стиля, т.е. перемещение дат календаря на десять дней в 1582 г. было объективно совершенно ненужным и даже вредным”. [22, с.27]

Все античные историки описывают сравнительно небольшие промежутки времени: Геродот – то, что видел и слышал сам, Фукидид – 20 лет, Ксенофонт – 49, Демосфен и другие ораторы – текущие дела, Курций и Арриан – жизнь Александра Македонского, Цезарь – свои походы, Тацит – 56 лет. Полибий (IV, 2,2-3) даже полагал, что иначе и быть не может:

“…События дальнейшие, те, которые входят в нашу историю, совершались в такое время, что принадлежат или нашей собственной поре, или времени отцов наших; благодаря этому мы или сами были свидетелями их, или узнавали о них от очевидцев. Напротив, при восхождении к более древним временам и при записывании одного предания на основании другого мы находили, что невозможно ни достоверно узнать что-либо, ни правильно оценить”.