Птица счастья - Роберт Джоэль Мур
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кристина повесила трубку. Разговор был окончен за рулем на полпути к университету. Осень стояла на удивление теплая и позволяла кататься с открытым люком по разряженной к очередному празднику столице.
Василий находился под Кристининым наблюдением уже давно – ее билет в большую журналистику в непосредственной близости к власти. Перспективы, перспективы, перспективы… На секунду они промелькнули перед глазами юной карьеристки. Увлеченная этими мыслями, она захотела въехать в свое светлое будущее прямо сейчас и непроизвольно поддавила на газ, мягко подперев впереди стоящую машину – внушительных размеров кроссовер. Мечты разбежались, сознание вернулось, а самоуверенная особа вжалась в руль с мыслью: «Может быть, не заметил?!» Дверь со стороны водителя пострадавшей стороны открылась и развеяла все надежды. Она вдохнула и с достоинством королевы вышла из машины на своих высоких, но очень устойчивых каблуках.
– День добрый!
– Да уж, да уж, – ответил мужчина с налитыми яблочками на щеках.
– Вызываем или сами оформимся? – спросила Кристина.
Пострадавший многозначительно молчал и, деловито осматривая едва заметную царапину, думал: «Устроить показательную порку малолетке, собрать пробку в центре, подпортить день еще паре сотен человек или отпустить?» Она никоим образом не хамила, вела себя сдержанно, но и не страшилась его очевидной власти над ней – сегодня как минимум. Он был сыт, обласкан любовницей поутру и не нашел в своем довольном коренастом и пузатеньком теле импульса, чтобы злиться. Он постоял еще с полминуты. Даже не посмотрев на Кристину, махнул рукой и уехал. Удовлетворенная скорым разрешением ситуации вернулась за руль, выдохнула, улыбнулась, включила музыку и покатила дальше по своим делам.
Петюня Минин был беззаветно влюблен в Кристину. Она это чувствовала и пользовалась вполне откровенно, не подавая ему надежды на взаимность, держала на коротком поводке как человека полезного. Они познакомились, когда Кристина писала статью, сравнивающую жизнь студентов разных факультетов. Студент факультета международной политики, отличная успеваемость, отец – высокопоставленный чиновник, а теперь приближенный к самому известному человеку всей страны и мира Василию Александрову. Подобный набор характеристик не оставлял Пете шансов не быть схваченным Кристиной. Но исключительно для деловых целей. А он надеялся на возможные привилегии в будущем и помогал ей всегда.
Вечером того же дня Петя встречался с отцом за ужином.
– Помнишь, я рассказывал тебе про девушку с журфака?
– Та рыженькая?
– Она рыженькая?
– Ну, мне кажется, да.
– Ну, рыженькая так рыженькая. Которая с огромными глазами.
– Так что там за дело, про какие бы ты глаза ни говорил, – хмыкнул Минин-старший. Петя, казалось, не заметил шутки над его зазнобой. Официантка подала сочные упругие стейки.
– Как ты смотришь на то, чтобы о Васе рассказали из среды студентов? Аудитория большая, активно на него реагирующая. А он в институте же практически не появляется. А так напишут красивую историю.
– Ну, если красивую, с нашей цензурой однозначно – да. Ну, и после личной встречи автора с нашими специалистами для проверки надежности.
– Так, и какие теперь действия?
– Теперь жуй свой стейк. Потом запиши у Ирины ее ко мне на встречу. Если одобрю, будешь вести эту статью.
– Спасибо.
– Ну, и ты с этой своей рыжей построже. Не обнадеживай.
– Да понял я, понял.
– И вообще концентрируйся на учебе, а не на девках.
– Началось…
– И не хами, Петр. Э… девушка, чай нам с чабрецом, – обратился он к официантке.
После беседы со службой безопасности и перед долгожданным интервью Кристине предстояла встреча с Мининым-старшим. У девушки был заготовлен список вопросов и тем для обсуждения с Александровым. Она надела свой лучший выходной костюм, сделала легкий мейк и даже не стала завтракать от волнения – обошлась крепким сладким черным чаем.
Встреча состоялась на улице центральной в здании, ставшем объектом культурного наследия из-за содержания в его стенах в заключении выдающихся деятелей науки и культуры в веке прошедшем. Она прикоснулась к дверям резным с трепетом и волнением от встречи предстоящей. Девушка вошла внутрь, и повели ее коридоры с кабинетами бесчисленными к Минину на прием.
– Проходите! – призвал бархатистый голос секретарши. Она была из дев редких кровей, что достигают определенной зрелости и застывают в своей внешности, потому никакой возможности определить, двадцать ей лет, тридцать или сорок, не представлялось.
– Здравствуйте, я Кристи…
– Здравствуйте, Кристина Евгеньевна. Ожидайте здесь. Вас скоро примут.
Крутились стаей вороной в ее голове заготовленные фразы и вступительные слова. Прошло более получаса. Сорок минут. Ей не предлагали ни чая, ни кофе, и настрой ее начинал сбиваться. В животе урчало.
Дверь распахнулась. Вошел Минин и, не глядя по сторонам, направился прямо в свой кабинет, разговаривая по телефону. Кристина встала.
– И проконтролируйте сборища стихийные у аэропорта. Мы одним днем летим. Пожмет руку королеве, попьют чайку и обратно. Никаких вечеринок с конопатыми принцами. Только по делу.
– Рано, – осадила Кристину секретарша.
Прошло еще пятнадцать минут. Чиновник вышел из кабинета.
– Ирина, я уехал, вернусь завтра. А это кто?
– К вам записана, от Петра.
– А… эта…
– Кристина Орлова, – как можно увереннее выдавила из себя девушка и шагнула навстречу.
– Орлова… – Минин на секунду задумался. – Ну как, полет нормальный?
– Да, потихоньку, – смутилась девушка. Я приготовила вопросы, – полезла она в сумочку.
– Рыжая все-таки, – продолжал разглядывать протеже сына Лев Константинович. – Ты, девочка, страну свою любишь?
– Я журналист.
– Это хорошо. Вот и спрашиваю, страну любишь?
Кристина понимала, что разговоры разговаривать времени нет.
– Да.
– Так вот, поскольку мы вроде как люди не совсем чужие, говорю тебе напрямую, статью пиши. Если наше с тобой понимание образа Александрова не совпадет, наши специалисты тебе помогут оформить все в нужном виде. Все вопросы к Ирине. Она тебе назначит встречу еще одну. Полиграф там и еще по мелочи… – Поняла?
– Да.
– Вот и славно. Петр тебе поможет. Обращайся к нему с любым вопросом в любой момент. Я ему передам.
– Спасибо.
Минин вышел из кабинета.
– Вы присаживайтесь, Кристина Евгеньевна, – пригласила Ирина, – сегодня все доделаем с вами.
В этот момент Кристина еще не поняла, что успешно прошла двойное собеседование как журналист и как пассия сына. А Минин позвонил Петру, сказал, что птицу его видел, взлет разрешает, но советует быть осторожным.
По возвращении домой родители Кристины заметили, что дочь их была задумчива и слушала Гайдна, как бывало в минуты серьезных сомнений.
Не по нраву ей были беседы в службе безопасности. Журналист внутри нее бунтовал, а карьеристка призывала к терпимости: материал диковинный и не доставался даже именитым интервьюерам, а посему она уговаривала себя не горячиться. Многие вопросы из ее списка удалили, часть переформулировали. И, как следствие, на встрече с Василием она была агрессивна. В те дни она могла рассказать что угодно на своем интернет-канале и стать звездой, но близость к власти меняла угол обзора ситуации и ее участников.
Если Кристина знала об объекте своего изучения многое, то сама она стала для Василия неожиданностью. Мастерица подачи себя, в наряде прекрасном, с улыбкой, белизной зубов цвета первого снега, но словно с топором в руках, и била им наотмашь при каждом вопросе.
– Ну что, золотой мальчик, расскажешь мне правду? – выдала Кристина без приветствия, едва он присел в кресло в ресторане, где было решено провести интервью.
– А я всегда говорю правду, – не растерялся Василий.
– Не сложно отвечать правду на вопросы, которые готовят под ответы. Сделай нам пару кадров и можешь идти, – обратилась она к фотографу.
Больше всего злоба брала Кристину за то, что этот искусственный человек вызывал симпатию. Непроизвольно. Своей улыбкой открытой, движениями уверенными, голосом спокойным, даже попыткой привстать и поздороваться при встрече. Троица собравшихся были молоды, как свежие легкие сливки. Потом жизнь их крепко взобьет в масло, плотное и желтое, застывшее. Но сейчас они были сливки, живые и свежие, высший сорт.
Петя не мог налюбоваться на Кристину, он сидел на встрече, потягивал свой черный кофе
