Прокляты счастьем - Джордж Локхард

– А как мы вернёмся? – спросила она возбуждённо.

– Дракон умеет думать, – с довольным видом ответил подгорный король. Второй обернулся к толпе сородичей и защебетал, явно переводя разговор.

– Я не шучу! – Айко встопорщила спинной гребень. – Как мы вернёмся?

– Яйцо откроет путь дракону и волку, – ответил король.

– Пусть дракон и волк запомнят место, где выйдут из Глаза Матери.

– Дракон и волк принесут яйцо, им откроют путь.

– Без яйца дракон и волк никогда не вернутся обратно.

– Дракон и волк не передумали? – спросил второй король.

Тагат с силой наступил на хвост Айко, но она даже не повернула головы.

– Мы готовы! – драконесса подхватила оборотня и забросила себе на спину. Тот едва не упал, Айко помогла крылом.

– Надо просто войти в воду? – спросила она быстро.

Подгорные короли переглянулись.

– Дракон и волк не хотят спросить, где искать белых драконов?

– А вы ответите? – хмуро поинтересовался Тагат.

Оба существа разом сложили перед собой ладони.

– Белые драконы были прокляты ещё до рождения Грани, – сказал один из них, внезапно отбросив витиеватый стиль. – Сейчас они вымирают. Дважды приходили из Меорна, хотели за Грань. Дважды мы соглашались в обмен на яйцо белого дракона. Две ошибки вместо одной.

В голосе подгорного короля прозвучала такая горечь, что даже Айко притихла. Оборотень стиснул её плечо.

– Вы третья попытка, – произнёс хрупкий житель гор. – Если и вы не вернётесь, Мать накажет нас.

– Она закроет Глаза и мы не сможем дышать.

– Мы все умрём.

– Вы должны вернуться, – серьёзно сказал маленький подгорный король.

Айко оглянулась на Тагата. Оборотень молчал, шерсть на загривке стояла дыбом. Драконесса глубоко вздохнула.

– Где искать белых драконов?

Житель гор поднял руки и в пещере мгновенно повисла жуткая, неестественная тишина.

– Холод воздуха даст направление, сердца жар вам откроет глаза, разум бросит в пучины сомненья, но решение подскажет гроза.

– Идите, – произнёс другой подгорный король. – Мы всё сказали.

Прежде чем Тагат успел вздрогнуть, Айко прижала его крылом, высоко подпрыгнула и нырнула в самый центр озера. Сиреневая вспышка на миг ослепила обоих.

Часть 4

Оставшись один, сложил Гамеш великий костёр и отпустил душу мёртвого дракона к звёздам. В миг, когда запылало его тело, золотая кровь в озере стала пурпурной, и рассыпался прахом волшебный топор Энкубу. Понял Гамеш – больше отец не вернётся в сей мир.

Долго искал он брата среди скал и ущелий. Кричал его имя, умолял вернуться. Но не ответил Гиль: он лежал средь камней, окровавленный, полумёртвый. Вспоминал брата, просившего не трогать дракона. Если бы, если бы он послушал...

– Гиль! – зов раздался совсем близко. Вскочил юноша, прижался к скале. Не спрятаться, увидит брат! Упал он на колени.

– Боги, вы, жестокой игрой сделали меня убийцей, – взмолился он. – Проявите ж хоть раз справедливость, дайте мне кару! Пусть никогда не увижу я лица человека, звери и гады пусть меня окружают! Если крови я вашей – услышьте мольбу!

Потемнело небо, и возник перед юношей старец огненноглазый. Узнал его Гиль, уронил голову.

– За что? – прошептал он. – За что так жестоко?

Зло рассмеялся старик.

– Хочешь ты знать, почему я так сделал? Узнай же, презренный, во мне бога грома! Ирет моё имя; влюблён я был в деву, невинную телом прекрасную Кайтэ. Отец ваш, гордец Энкубу, её возжелал и бросил мне вызов!

Зажмурился Гиль, но клинками падали слова бога.

– Его пощадил я, он был только смертным. Но мать ваша, будь она проклята трижды – убила Кайтэ из-за ревности жалкой! Прекрасную деву, любовь моей жизни, она обратила в песок – ради твари!

Старик схватил юношу за горло и громко рассмеялся.

– Месть долго таил я, но время настало. Повержен Энкубу рукой её сына. Навек обесчестил я имя Элори, но что значит честь – коли мать потерят того, кого любит жизни сильнее?!

Ирет протянул руку, и скалы расступились. Увидел Гиль брата, идущего по тропе и кричащего его имя. Остановилось сердце юноши.

– Нет, – взмолился он. – Накажи меня! Я виноват в смерти Энкубу, не трогай Гамеша!

– Дурак, – рассмеялся бог. – Мучения ваши усилятся стократ, когда пострадает невинный!

Отбросил он Гиля, воздел к небу руки.

– Просил ты не видеть лица человека, что б только звери тебя окружали? Так знай, сын Энкубу – ты брату родному на веки веков подарил эту участь!

Задрожала земля. Гром ударил так, что попадали птицы, страшная молния вспорола плоть мира. Закричал Гиль, руки протянул к брату, но поднялись между ними скалы, до неба клыки протянули. Злобно хохотал Ирет, глядя как юноша бъётся о камни.

– Я мир разделил на две части скалою! – выдохнул бог, схватив несчастного Гиля. – По ту сторону Грани – остались лишь гады, скорпионы и звери.Таой брат будет жить вечно, мечтая вернуться и голос услышать родной – но нет силы, что Грань одолев, возвратить его сможет. Гамеш навсегда сохранит свои грёзы, ужаленный змеем, растерзанный волком, детей никогда не родит он, и даже погибнув – воскреснет для новых мучений! Так будет вовеки!

– Нет!!! – закричал Гиль. Вскипела в нём отцовская кровь, бешенство помутило рассудок. Взревел юноша, бросился на злодея – но встала на пути его мать, что вихрем явилась и всё ж опоздала. Попятился Ирет.

– Элори?!

Расхохоталась богиня.

– Себя возомнил ты верхновною силой? – раскинула руки Элори, голову к небу подняла. – Властью богов, мне дарованной небом, тебя проклинаю я, детоубийца!

Закричал Ирет, упал на колени. Изогнулось тело его, шипы выросли из спины, удлинились челюсти, и обратился бог грома в белого дракона. Указала богиня сыну своему на чудовище.

– Убей его, Гиль!

Поднял копьё юноша и пронзил горло Ирета. Застонал дракон, окропила камни его чёрная кровь. Рухнул на скалы бог грома и, умирая, сказал Элори:

– Я погибаю, но и ты не уйдёшь без проклятия. Отныне и вечно, убивший дракона – сам станет драконом. И да будут потомки мои истреблять детей сына твоего, пока стоит Грань!

Сказав это, захрипел Ирет и подох. Но исполнилось проклятье; Гиль, рассудка лишившись от горя, обратился в дракона и с громким рычанием уполз в темноту.

Пала на колени Элори, зарыдала над потеряными сынами.

– О, как горька судьба! – простонала богиня. – О, сколь жестоко плачу я за гибель той девы!

Долго рыдала она, лёжа на камне. И слёзы её в ручейки собирались, светящейся синей водой пробегали по холодным скалам. Много дней плакала Элори.

Наконец, встала она и узрела светящееся озеро слёз у ног своих. Тогда подняла голову Элори, окинула взглядом неприступные скалы, и смех просочился сквозь тонкие губы.

– Сильна месть Ирета, но мать одолеет любую преграду, идя за ребёнком. – сказала богиня. И ступила в озеро слёз.

Больше Элори не видели в мире.

Айсгард

Охотник медленно опустился на снег.

– Когда? – спросил он после долгого молчания. – Когда люди узнали?

– Что? – не понял мальчик.

– О драконах. О том, что происходит с их убийцами.

Ятти содрогнулся.

– Так вы...?!

– Да, я знаю.

Мальчик всхлипнул.

– Я... мне сказали... – слёзы мгновенно обращались в льдинки. – Мне только сказали... Что надо убить дракона, тогда я не умру... Стану драконом и буду жить много веков...

– Не будешь, – сухо ответил Ингельд.

Встав, он забросил на плечо гарпун и зашагал прочь. Ятти догнал его только у подножия утёса.

– Пожалуйста, дайте мне шанс! – взмолился мальчик. – Я не хочу умирать!

Ингельд остановился.

– Шанс? Отняв одну жизнь, спасти твою?

В глазах охотника вспыхнул такой огонь, что Ятти попятился.

– Чем ты лучше дракона? – тихо спросил Ингельд. – Почему он должен умереть, чтобы ты жил?

Мальчик сглотнул.

– Потому что... потому что...

– Потому что он зверь? – охотник медленно расстегнул меховую куртку и сбросил её на снег. – Потому что тебя, человека, создали божественные Братья, а драконы – всего лишь твари, не имеющие души?

– Нет! – Ятти задрожал. – Как вы можете так говорить! Драконы... Они...

– Они живут за Гранью! – рявкнул Ингельд. – Здесь, с этой стороны – драконов нет! Здесь только люди, люди, люди! Которые убивают других людей!

Он схватил плачущего мальчика за шиворот.

– Тебе сказали, что человек, убивший дракона, сам станет драконом? – ноздри Ингельда раздувались от бешенства. – А говорили тебе, что происходит с драконом, убившим человека?!

Отшвырнув мальчишку, он закрыл лицо руками и издал глухой, страшный стон.

– Почему никто этого не говорит?! – прорычал Ингельд. – Почему нам всё приходится узнавать самим?!

Обернувшись к Ятти, он замахнулся гарпуном. Мальчик скорчился на снегу, лезвие сверкало в лучах солнца. Сверкало... И дрожало.

– Будьте вы прокляты! – уронив гарпун, Ингельд упал на колени. – Будьте вы прокляты!!! Будь проклята тварь, наградившая нас сердцами!