Король-Демон - Кристофер Банч

Я спросил принца, как он определяет, виновен или нет представший перед ним. Рейферн самоуверенно заявил, что обладает особым чутьем на искренность, позволяющим понять, кто перед ним: преступник или честный человек.

— Дамастес, в невиновном есть что-то такое, что очень легко разглядеть. Я способен видеть в человеке правду. Просто последи за мной, быть может, ты тоже сможешь этому научиться.

На это возразить было трудно, поэтому я перевел разговор на другую тему.

Вскоре я пришел к заключению, что, только если в Каллио установится торжество закона, закона милосердного, справедливого, можно будет надеяться на возвращение мира и спокойствия. И я был уверен, что мне по силам кое-что для этого предпринять. Я предложил использовать армию, хотя сама мысль об этом может вызвать презрительные насмешки. Но у меня по этому поводу есть свое объяснение.

Войска трудно считать миротворцами. Иса, бог войны, недаром считается одним из проявлений Сайонджи-Разрушительницы. Но солдаты — существа весьма любопытные. Они могут быть безжалостными и жестокими и оставлять за собой дымящиеся развалины, единственным украшением которых являются горы человеческих черепов, и в то же время никто лучше профессиональных военных не может способствовать установлению царства справедливости.

Большинство из нас становятся солдатами потому, что мы живем в мире, где существуют добро и зло, а между добром и злом практически ничего нет. По самой своей сущности армия дает нам свод непререкаемых законов, определяющих всю жизнь. По большей части солдаты молоды, а никто не жаждет с такой силой абсолютной правды, как молодость. Только с возрастом приходят проницательность и мудрость, позволяющие принимать иной образ мыслей и поведения.

Дайте солдату законы, прикажите ему обеспечить их соблюдение всеми, независимо от титула и толщины кошелька, и пристально приглядывайте за ним, чтобы его не развратило сознание собственной власти... Что ж, возможно, у этой системы есть свои недостатки, но она ничуть не хуже большинства других и значительно лучше некоторых, действие которых мне пришлось испытать на себе. И уж, по крайней мере, она была бы не хуже того, что именовалось законом в Каллио.

В рамках режима военного времени я и так имел полное право делать практически все, что считал нужным.

В пограничных районах Нумантии мы уже применяли передвижные трибуналы. Солдаты переходили от деревни к деревне, выслушивали жалобы и или решали их на месте, или, в случае серьезного преступления, доставляли обвиняемых, обвинителей и свидетелей в суд, где чародеи устанавливали истину. Члены этих трибуналов принимали решения достаточно беспристрастно; к тому же они старались изо всех сил. Свой первый — и самый ценный — опыт командира я приобрел, разъезжая с этими патрулями правосудия.

Под моим началом было больше семисот человек, шесть эскадронов и штабная рота 17-го полка. Каждый эскадрон был разделен на четыре колонны. Мы с Биканером и командирами эскадронов обсудили кандидатуры всех командиров колонн полка и в конце концов отобрали пятнадцать легатов и уоррент-офицеров, которым, на наш взгляд, можно было доверить военно-полевое правосудие, — больше, чем я рассчитывал. Для этих пятнадцати командиров в моем штабе были устроены двухдневные курсы интенсивного обучения юриспруденции.

Когда все было готово, я предложил свой план принцу Рейферну — разумеется, сделав вид, будто я лишь подробно проработал мысль, высказанную им самим. Регент нашел мой замысел превосходным и выразил надежду, что проклятые бунтовщики немного угомонятся, если будут видеть на каждом углу нумантийского солдата. Принц также порадовался, что теперь с каждым предателем быстро разберутся мои солдаты. Я возразил, что, хотя мои воины и будут обеспечивать законность и порядок в Каллио, тяжкие преступления, такие как изнасилования, убийства и измена, не будут входить в их компетенцию. Обвиненные в этих грехах будут доставляться в Полиситтарию, чтобы предстать перед судом под председательством меня или самого принца. Рейферн пробормотал что-то вроде «самый последний нумантийский солдат без труда разберется, когда чертов каллианец заслуживает виселицы». Однако при этом он отвернулся в сторону, в открытую не отменив моих распоряжений. Я только что не вздохнул от облегчения: если позволить восемнадцатилетнему рекруту рубить голову человеку, виновному только в том, что он недостаточно почтительно высказался об императоре, в провинции вряд ли когда-либо наступит мир.

На следующий день с рассветом герольды выехали из ворот замка. В каждой деревне они сзывали жителей и объявляли о том, что в течение ближайшей недели у них состоится выездная сессия мирового суда. Обязательно присутствие тех, кто хочет сообщить об известных ему преступлениях, пожаловаться на совершенную несправедливость, уладить споры. На стенах и деревьях развешивались плакаты, после чего герольды отправлялись в следующее поселение.

Но у каллианцев тоже были кое-какие мысли.

Первой жертвой стал молодой новобранец из Юрейского полка, которому, как мы потом решили, подмигнула какая-то красотка. Пара слов, многообещающая улыбка — и парень откололся от своих. Его нашли в глухом переулке, раздетого донага и изуродованного до неузнаваемости. Уланы ворчали, грозя невидимому противнику, но в горах им приходилось видеть кое-что похуже, поэтому я не опасался погромов.

Через три дня едва не попал в засаду патруль. Виноват в этом был легат, командовавший отрядом, — убаюканный обманчивым спокойствием, он возвращался в казармы той же дорогой, по которой выехал. К счастью, ехавший первым капрал почувствовал что-то неладное и вовремя остановился. Каллианцы примерялись к нам.

Надо было что-то делать. Конечно, я мог бы поступить так же, как мои предшественники: оцепить какой-нибудь квартал и согнать в тюрьму всех мужчин, чья внешность пришлась мне не по вкусу. Но мы хотели положить конец подобным дикостям, а не продлевать их до бесконечности.

Каким бы стихийным по своей сути не было народное возмущение, у него обязательно должны были существовать зачинщики. Так же и лесной пожар имеет свои очаги возгорания, которые необходимо загасить в первую очередь. Но я не знал, кто эти люди и где они находятся. От информации, поставляемой стражниками и шпионами принца Рейферна, не было никакого толку.

Что касается колдовства, с помощью которого, как уверено большинство людей, можно узнать всё и даже больше, в данном случае и оно оказалось практически совершенно бесполезным. Император отдал принцу-регенту одного из самых одаренных прорицателей Никеи, веселого, жизнерадостного мужчину средних лет по имени Эдви. Я спросил этого колдуна, каких результатов ему удалось добиться с помощью своей магии, и он признался, что пока все его усилия тщетны. Изумившись, я поинтересовался у него, в чем дело, и Эдви смущенно объяснил, что его заклинания здесь «не работают». Возможно, все дело было в том, что ему до сих пор еще не удалось определить, какие методы будут действенными и что для этого требуется. И все же колдун ума не мог приложить, почему магия, эффективная в Никее, не действовала в Каллио.