Рождение экзекутора - Марика Становой

Зато кровать у неё сейчас просто огромная, с кучей мохнатых подушек. Комната же так и осталась лысая. Не захотелось сотворять здесь покои принцессы. Хотя Джи разрешил все переделать. Но она не принцесса! И она его подвела.

Хакисс выдернула из шкафа одежду и вышла одеваться в переднюю комнату — «кабинет», пока Генри занялся уборкой в спальне.

Кровать ей поменяли, как только она заикнулась, что хочет побольше: на узкой плохо помещался стюард. Сразу принесли просто огромную, на которой даже высокий Генри мог улечься поперек! С кроватью доставили пять пушистых подушек и большое-пребольшое одеяло.

На второе ее приобретение Джи только фыркнул, назвав широкое и основательное кресло, обтянутое гобеленом, архаическим гибридом стула и кошмара. Зачуханный торговец на блошином рынке в Ахае использовал кресло вместо прилавка для мелких игрушек и статуэток, а увидев подростка с андроидом, возжелал такую цену, как будто у него пытаются купить родственника. Хакисс же вцепилась в деревянного монстра мёртвой хваткой и без сомнений заплатила бы. Та мелочь из экзекуторских денег, что уходила на поездки и редкие сувениры, ежемесячно восстанавливалась до стабильных пятисот империалов.

Но Генри напустил на продавца ужаса, заявив, что сопровождает ажлисс. И она непременно сообщит о получении торговцем неоправданных доходов. Человек перепугался и чуть не отдал кресло в подарок. Хакисс до сих пор помнила этот испуг, смешанный с отвращением, переполнивший сознание старикашки: «Совсем сноваживущие спятили — уже в детей меняются!» Крошка хотела объяснить, что она и правда ребенок, но Генри остановил оправдания (экзекутор не оправдывается и не спорит!) и занудно сторговался на двадцати империалах за обшарпанный антиквариат — цену стульев в магазине. Хакисс тогда впервые платила настоящими деньгами: отцепила из кошелька две желтые ленточки. И теперь отреставрированное кресло раскорячилось между пультом и тахтой, регулярно приводя стюарда в праведное негодование во время уборки. А Хакисс оно нравилось. В нем было так уютно сидеть, забравшись с ногами!

Хакисс вздохнула: может, и правда погуляет, найдет что-нибудь интересное и всё будет хорошо. Хотя с большим удовольствием она бы провела оставшуюся часть дня с Тигрой на острове. Со звериками можно играть и не бояться, что нарушишь правила. Они просто любят её и ничего взамен не требуют.

Собралась быстро: надела простое светло-зеленое платье с широкой юбкой, закрытые туфли без каблука. Сунула коммуникатор во внутренний карман куртки из тонкой темно-изумрудной, в цвет туфель, кожи и досадливо дернула плечом, отгоняя Генри. Забрала у него бисерное сетчатое ожерелье с медальоном — конечно же, надо украситься! Плоский паучок застежки без следа срастил уютную, с легким начесом, ткань лифа и остался демонстративно сидеть в глубоком вырезе. Хакисс соединила края декольте ожерельем, а медальоном прикрыла застежку. Парную брошь стюард прикрепил ей на косу.

— Генри, у меня же свободный день? — попробовала Крошка. — Давай никуда не поедем? Я побуду со зверятками, — в окне у противоположного берега озера, почти сливаясь с лесом, был виден краешек звериного острова. Тем более в день теста нет ни тренировок, ни заданий. Только отдых и общение с миром. А её мир — это Джи и остров!

— Хакисс, тебе нужно в город. У тебя по расписанию посещение Лакстора.

— Ге-енри! Да ну этот город! Нельзя на остров? Давай поедем куда-нибудь к морю? Куда-нибудь далеко! На Ойракское побережье или ещё дальше? Или к водопадам у Одинокой скалы: там хорошо в середине лета. И безлюдно.

— Нет. У тебя нет достаточно времени, чтобы ехать к морю: ты не успеешь вернуться к вечеру. Послезавтра у тебя будет новое задание, ты поедешь подарком, и тебе надо подготовиться. А сейчас ты выполняешь план по развитию твоей социализации и контактов с обществом.

Крошка смирилась, но всё-равно надулась. Подарок — это радость! Она поиграет с юбилянтом, создаст массу прекрасных эмоций, погрузится в чужую любовь и на время забудет о проблемах. Идти же в Лакстор — гадость!

— Ладно, но вглубь Лакстора я не пойду! Походим сверху.

Генри шагнул к лифту, но Хакисс потянула стюарда направо, в сторону гаражей. В город ходил поезд, а это значило снова лезть под землю.

— Генри, возьмем машину, так даже быстрее — не надо будет толкаться на вокзале!

— Это неэкономично.

— Перестань! Я же не полечу флаером. Поедем на колесной машине! А потом, я же заплачу за дорогу! Зайдем в информатику, я выберу книжку с помощью человеческого советника, а потом — в сафари? Это тоже общественное место!

— Хорошо, тебе надо учиться планировать расходы и свой день, — Генри повернул за Крошкой по узкому и солнечному коридору казармы.

Довольная Хакисс вбежала в гаражи и приложила ладонь на замок ближайшего автомобиля. Двухместная ультрамариновая машина мигнула габаритными огнями и съехала с зарядки, разворачиваясь в полупустом гараже на разноцветных бликах витражей. Полдень. Все местные ажлисс заняты: гвардейцы на учениях, лаборанты и техники на рабочих местах, а кто свободен и хотел уехать, давно разъехались. Работающие же на базе редкие люди ездили подземкой и в казарменных гаражах не бывали. База с лабораториями, как живая часть общей информационно-координирующей системы, пронизывающей Империю, реагировала на биополе и управлялась ментальными сигналами: никто не может обмануть её и пройти, куда не звали.

Хакисс запрыгнула с ногами на сиденье и ждала, а Генри с достоинством невозмутимого робота сел рядом и встретился с ней взглядом.

— Что? — Хакисс спустила ноги на пол, садясь «как человек».

— У тебя социализация, и ты должна проявлять самостоятельность.

— Пф-ф-ф, — прошипела Крошка и задала адрес стоянки надземной зоны отдыха Лакстора в навигатор. Машина плавно стартовала и, набирая скорость, выехала из гаража. Внутренняя дорога, пройдя силовые ворота, ныряла в туннель, бежала несколько километров рядом с подземкой и выныривала на трансконтинентальное шоссе. А там уже рукой подать до города.

Хакисс радовалась, что удалось уговорить Генри ехать индивидуальным транспортом. Хотя в городе люди всё равно будут таращиться на гуляющую молодую ажлисс. Когда она была ребенком, на нее особо не обращали внимания, хотя потом оборачивались вслед: почему андроид сопровождает дитя? Ведь андроиды служат только высокопоставленным ажлисс. А у ажлисс не бывает детей.

Маленькая, она не умела читать людей. Теперь она слишком хорошо проникает в чужие головы и часто натыкается на пакостные человеческие чувства: о них люди не говорят, но носят и лелеют в себе. Видит себя их глазами, видит, насколько она отличается от них, видит их зависть и злость. Она может закрыться, может туманить их восприятие: «Смотри в сторону, тут нет никого! Я серая моль и нос у меня набок!» Но это утомляет, и лучше вот так просто ехать мимо, скользить взглядом по полям карликового оливовника, не замечая работающих там людей, и знать, что и они не замечают, кто там пронесся по трассе. А вон тех, склоненных над кустами, почти слившихся с бурой листвой вдали, она даже и не чувствует, если не прислушивается. Это снова напомнило о неудачной проверке, и Хакисс включила погромче этническую музыку — пусть стюард отметит её стремление к народу! А сама растянула палочку комма в экранчик — лучше пока выбрать что-нибудь полезное с книжных полок инфоцентра.

— Видишь, Крошка, — Генри не удержался от урока. — Империя дает каждому возможность зарабатывать свой хлеб. Можно было бы сконструировать машины, но тогда люди остались бы без работы, а так разумное…

— Генри! — Хакисс закатила глаза в купол машины. — Каждый раз, как мы едем мимо, ты талдычишь то же самое! Моё теоретическое обучение уже кончилось, и я не хочу ничего такого больше слышать. Больше ни-ког-да! Я почти не работаю с людьми! Я не человек! Не хочу слушать про людей, мне это не нужно!

— Твоя работа — защищать Императора и управлять людьми. Люди обеспечивают…

— Джи сам себя защитить может! — взвилась Хакисс. — Он не обычный ажлисс, который может влиять на людей только прикоснувшись! Он как я — влияет на расстоянии! Ему никто ничего сделать не сможет и не захочет! Каждый его обожает! И заткнись вообще!

— Крошка, — сказал Генри, не повышая голоса, и повернулся к ней всем телом. — Крошка, экзекутор не кричит. Экзекутор громко не разговаривает даже со своим стюардом.

Хакисс отвернулась к окну. Всё идет безобразно! Что за день! И по расписанию у неё отдых в городе. Какой это отдых среди людей и с занудой стюардом?! После книжного или сафари они пойдут в кафе. А там опять люди. Еда в обществе. Жующие и пьющие люди. Поглощение — пищеварение — выделение. Омерзительно похожие на нее, восстанавливающую силы после тренировки или набирающую энергию и наедающуюся перед изменением тела.