За Храмовой стеной. Книга Памяти (сборник) - Анатолий Апостолов

Чтобы выражать и проводить в жизнь русские национальные интересы требуется делать нечто глубокое и значительное, чем эти интересы, так чтобы эти интересы удовлетворялись как следствие, а не как самоцель. Это и делалось в советские годы. Только не так быстро и масштабно, как хотелось бы. На решение такой проблемы нужны века, а не несколько десятков лет. Но этот процесс был искусственно оборван. И теперь решение этой проблемы зависит от совокупности факторов глобального и эпохального масштаба, а не от локальных сомнительных мер.

Новая общность советских людей действительно была. Но это – не народ, если под народом понимать определенное этническое образование. Это – другой тип человеческого объединения. В него включались различные народы, в их числе и русский народ. В менталитет советских людей включались такие черты, которые вырабатывались у представителей разных советских народов под влиянием опыта жизни в условиях советского социального строя, советского воспитания и образования, советской идеологии.

Что же касается ассимиляции евреев с русскими, то она идет давно. Однако это не является для русских спасительной панацеей, они дальше будут вырождаться. Кстати, эта проблема глубоко волнует и нашего Правдеца и Пророка (Солженицына), который, по-моему, и решил с этой целью написать книгу «Двести лет вместе». Одного не понимаю, зачем ему это нужно?

Вы спросили меня, когда умрет последний русский? Сегодня в российском обществе произносить слово «русский» считается плохим тоном. В средствах массовой информации я неоднократно слышу явно русофобские высказывания типа: «Русские люди? Это кто такие? Разве есть такой народ?». Я не знаю, когда умрет последний русский человек, но если нынешняя антирусская политика будет продолжаться еще семьдесят-восемьдесят лет, то русский народ исчезнет в конце двадцать первого века. Он растворится в многомиллионных толпах инородцев, которые станут к тому времени полновластными хозяевами русских территорий, то есть русские исчезнут тихо и незаметно, как исчезли когда-то грозные гунны и половцы…».

I. За Храмовой стеной

Сретенье

Цепенеет воля, замирает,

На две части сердце рассекает

Звездной птицы острое крыло.

Как судьба над миром зависает,

Над лесной поляной НЛО.

Что же это все-таки такое? –

Или глаз усталых миражи,

Или состояние покоя

Бесконечно алчущей души,

Где абсурд и бред воззрений Сартра

Стали фактом, чувством и мечтой?

Может, это снится мое завтра,

Жизнь, еще не прожитая мной?

Или встреча с прошлым, где на карте

Был отмечен выход в мир иной –

Моя встреча с Ним в начале марта

У олив за Храмовой стеной?…

Замирает, сердце замирает,

На душе тревожно и светло.

И Судьбой над миром нависает

То, что Будет, Есть и что Прошло…

Отложена тайная Книга,

Красивый седой исполин

Сжимает гранитную глыбу

И мнет ее как пластилин.

Меняется свойство породы —

В ней атом зародышем стал,

И кремний, дыша кислородом,

Рождает волшебный кристалл.

Материя косная воет,

Меняется ряд величин,

Кружатся встревоженным роем

Эскизы эфирных личин.

Становятся зримыми Числа,

Являя божественный код

Органики нежной и кислой —

Тяжелой любви приворот…

Горячая масса в истоме,

Ей новая явлена суть —

Кто прежде блаженствовал в дреме,

Тот встал на рискованный путь.

Доктрина безсмертных

Когда мой бог

В Материю упал,

Он встал с колен, зевнул

и улыбнулся,

И я, который в мезозое

спал,

С улыбкой бога

Личностью проснулся.

Еще клубится

нереальный сон,

Еще размыты контуры

предметов,

И жизнь химер

как нездоровый сон,

Но мысль уже витает

над планетой.

Дракон и Змий,

семь Тайн,

три вида Света,

Земной оси

чудовищный наклон,

Разумный план,

горит огонь духовный,

Творец-Создатель,

Демон и Брамин,

И богочеловек пока

в животной форме –

Полулатентный, вялый

андрогин…

Когда в предметно-разделенный

мир

Мой дух попал как муха

в паутину,

Предстала вдруг нелепая

картина:

Поют хвалу

тупому бабуину

Кентавр и Сфинкс,

Русалка и Сатир;

Чудовища ворочаются

в тине,

Драконы реют

грозно в небесах,

Тираннозавр в кустах

сжирает сына,

В сердцах зверей

растерянность и страх…

Прообразы рождающего

Мира,

Потоки лавы,

искры и огни,

Царящие на Лемносе

кабиры,

Рожденные утробою

Земли.

Эфирный образ

человеком стал,

Когда Творец резец впервые

взял

И в первый раз Материи

коснулся

Полмиллиарда лет тому

назад,

В эпоху зарождения

монад,

Частичек Духа, отданных

богам,

Правителям-создателям,

жрецам…

Еще в раю не возлежал

Адам,

А райский сад был никому

не нужен,

Полярный круг еще не ведал

стужи,

Гигантский хвощ

тянулся к небесам

И декадонты шлепали

по лужам…

Когда мой бог

за горизонт ушел,

За горизонт космических

событий,

Я для себя занятие

нашел,

Создав бюро гипотез

и открытий.

И вспомнил все,

что в долгом сне забыл,

Труды ума избавили

от скуки,

На все способны стали

мои руки,

И бог меня за все

вознаградил:

Он дал возможность мне

преображаться,

Переживать мучительное

счастье

От юных дней до старческих

седин, –

Я стал творцом, вчерашний

андрогин!

Когда мой бог

в Материю упал,

За перелеском громко

ойкнул кто-то,

Увидел Некто:

в смрадное болото

Упал с небес

магический кристалл,

И в тот же час

кровавый дождь пролился,

Адам-Кадмон

на битву с миром встал,

И от души впервые…

прослезился.

А бог войны все чаще

хмурил брови,

И люди снова брались

за свое,

Земля лакала

океаны крови,

От сладкой крови

корчило ее…

Когда мой бог

витал среди светил,

У черных дыр,

где свет печально гибнет,

Я на Земле культ личности

творил,

Еще не зная,

что меня постигнет…

Я жизнь творил,

законам вопреки,

Как хрупкий лед,

ломал материки

И раздвигал

базальтовые плиты.

Я всюду строил

Храмы-мегалиты,

Я Сущим стал,

который был везде,

Константой стал

в космической среде…

Я изменял природу тьмы

и света,

Я замедлял вращение

Планеты,

Фотон свободный стал

послушен мне,

Я расщепил неразделимый

атом,

Шпицберген сделал я

цветущим садом,

Гиперборею раем

на Земле.

Я породил

арийцев-великанов,

Я бросил вызов

Солнцу и Луне,

Я стал царем,

Отцом великих ванов,

Сыны богов прислуживали

Мне.

В эпоху камня

Я родил вождей,

В эпоху бронзы

доблестных мужей,

А в беспощадный век

железный

Я породил

душевные болезни…

Я бросил вызов

Солнцу и Природе.

Когда я сам

в Материю упал,

Я под собой

разрушил пьедестал,

Когда родил

лукавые народы

И стал таким

как демон Велиал.

Я сам себя лишил

волшебной силы,

Когда свой дух

с материей связал

И лег на дно

медлительного Нила.

Остались на Земле

мои следы,

Творения, овеянные

славой;

Как памятник

безжалостной судьбы

За мною вьется лентой

след кровавый.

…………………………………… ................

Я говорю:

«Фанатикам не верьте,

Фанатиков пестуют

злые черти,

Фанатиков рожает

главный бес,

И душу убивающий

Прогресс.

Я не алкал в Материи

бессмертья,

И буду жить всегда,

Но я сегодня мертв.

Не будем говорить сейчас

о смерти,

И тех напрасных

мириадах жертв.

Пронзив пространство

радиоволной,

Творец забросил сети

в бесконечность.

Он смотрит в даль,

в таинственную вечность,

На горизонт

за Черною Стеной.

За той Стеной

все могут разместиться,

Там наши души

будут робко ждать,

Тот час, когда сумеют

воплотиться

И получить от Бога

благодать…

Последние атланты (Откровение от Платона)

Брел караван пустынею Кумрана,

Верблюд-вожак нас гордо вел вперед,

На мне нагрудник был, на нем халатик рваный.

Был девять тысяч сто девятый год.

Мы знали: быть всемирному потопу,

Покроет сушу бурный океан,

И Африку, и Азию, Европу,

Эльбрус, Килиманджаро и Монблан.

Мы знали все, но сдвиг планет не знали,

Момент, когда взорвется Фаэтон –

Жемчужное зерно богини Кали –

Капризный, своенравный позитрон.

Подул хамсин – противный, резкий ветер,

Он превращает свет в сухую мглу.

Суровый Рок тогда нас всех отметил

И превратился в желтую пургу.

И проводник сказал, что впереди нас туча,

Нам нужен грот, пещера и привал…

Но я в таких делах давно научен,

Я понял вдруг, – грядет «девятый вал».

Стена воды вздымалась над пустыней,

Закрыв собою мглистый небосвод.