Дорогой темной, нелюдимой - Елена Руденко

Не ожидая подобного предложения, Вебинио вздрогнул.

– Не вижу причины отказать, – очаровательно улыбнулась Изабелла, – синьор Вербинио, вы можете погостить у меня, сколько вам будет угодно.

– Сочту за честь, – Бенедикт поклонился.

Кавелли с трудом сдержал смех, видя их волнение.

Наконец гости начали съезжаться.

Кавелли был неприятно удивлен, когда в зале показался человек в рясе.

– О, милая кузина, я полагал, что нас ждут танцы, а не проповеди! – произнес он озадаченно.

– Отец Гийом новый архидьякон собора после гибели Клода Фролло, – пояснила Изабелла. – Будь спокоен, он прибыл не для проповедей, а послушать музыку и пение…

– Могу понять, с ними ссориться не стоит, – кивнул Франческо. – Но готов поспорить, что он пришел не как ценитель музыкальных искусств, а чтобы послушать – достаточно ли благочестивы песни в вашем доме…

Изабелла не успела ответить кузену, гость уже подошел к ним.

Отец Гийом, невысокий седовласый господин с мягкой улыбкой, окинул Франческо покровительственным взором.

– Сын мой, вы заставляете мое сердце беспокоиться о вашей судьбе. Будьте благоразумны, в Париже присутствует зло, которое я чувствую… Коварные колдуны и ведьмы могут скрываться под самой благообразной личиной… Печальная история произошедшая с моим братом-предшественником Клодом Фролло тому подтверждение…

– Я слышал эту историю, – поморщился Кавелли, – ваш предшественник обезумел, а судьба девицы заслуживает сострадания.

– Конечно, сострадания! – Гийом поднял руки к небу. – Несчастная душа. Я скорблю о ней и оплакиваю моего бедного брата Фролло. Как мне больно понимать, что он смалодушничал. Если бы брат был бдителен и с рвением бы окунулся в борьбу с колдовством, то не стал бы жертвой чар… К сожалению, мой брат увлекся делами праздными, потянулся к знаниям, отводящим от пути истинного, что привело к пагубным страстям к порочной девице.

– Простите, что прерываю ваши слова, – вмешался в разговор Бенедикт, – к каким знаниям тянулся ваш брат Фролло?

– Новомодные науки, – печально вздохнул Гийом, – обычно этот пагубный путь приводит к стезе колдовства, и человек становится беззащитен перед чарами ведьм.

– Какой вздор! – воскликнул Франческо. – Науки приводят к колдовству? Любой ученый посмеется над сказками о ведьмах. Вчера, приехав в Париж, я видел, как ваши палачи вели арестованную девушку, совсем еще дитя. Вы готовы применить к несчастной орудия пыток?

Отец Гийом окинул Кавелли кротким печальным взором.

– Мы должны спасти несчастную душу, привести к покаянию…

– Чего ждать от людей, которыми из Рима правят злодеи!

– Ваши слова ранят меня, – вздохнул собеседник, – я буду молиться за вас…

– Не утруждайте себя… Только замечу, мне удалось заполучить разрешение папы…

– Да, сын мой, мне известно. Значит, его святейшество узрело в вас доброго сына веры…

– Его святейшество узрело звонкие монеты, – пробормотал Франческо с отвращением.

– Напрасно вы отказываетесь верить в козни ведьм, – произнес отец Гийом, сделав вид, что не расслышал слова Кавелли. – Юная ведьма бежала вчера ночью… И ей помог слуга Дьявола…

– Не верю своим ушам! – воскликнул Франческо. – В наших городах остались смелые честные люди! Но как удалось обмануть ваших палачей?

– Дьявольские знания помогли ему, он двигался подобно тени! – развел руками инквизитор.

– Тайный герой просто обманул вас, – усмехнулся Кавелли.

– Мне грустно, что вы так и не осознали опасности! Город окутывает тьма! – отец Гийом смахнул слезу. – А ведь ваша юная племянница верит моим словам…

Он с улыбкой взглянул на испуганную Паолину, которая вцепилась в руку дядюшки.

– Не бойтесь, дитя мое, все колдуны и ведьмы будут арестованы и приведены к покаянию, я готов спасти их души… Они не причинят вам зла…

Паолина закивала, не сумев ответить.

– Колдуны? – испуганно воскликнул подошедший юноша. – Они могут меня заколдовать, мне страшно.

– Конечно, страшно, – усмехнулся Франческо, – они превратят вас в жабу.

Казалось, что юноша сейчас потеряет сознание.

– Доминик де Гарде, – представила юношу Изабелла, – сын недавно почившего синьора Пьера де Гарде.

Паолина окинула испуганного гостя удивленным взором.

– Он Доминик де Гарде? – прошептала она озадаченно. – Не может быть…

Наконец к гостям присоединилась Флер де Лис, к которой подошел Франческо. Молодая дама смутилась, невольно отступив. В этот момент к ним подошел Феб де Шатопер.

– О! Городская стража, которая всегда прибегает последней! – хохотнул Кавелли.

– Я прознал о вас, синьор наглец, – произнес Феб натянуто. – Требую, чтобы вы больше не смели говорить с моей невестой…

– А если я нарушу ваши требования? – рука Кавелли легла на рукоять итальянского кинжала.

Он пристально смотрел в глаза соперника.

– Не время для ссоры, синьоры, – жестко произнес подошедший Бенедикт, поймав испуганный взгляд Изабеллы.

– Значит, завтра, синьор Шатопер? – спросил хладнокровно Франческо.

– Указания начальства не позволяют мне опуститься до драки, – высокомерно произнес Феб, – слыхал, что в ваших краях приятно решать споры ударом кинжала, но вы в Париже, синьор!

– Да, вчера мы имели честь познакомиться с парижскими манерами, – усмехнулся Кавелли, – Значит, вы не возражаете против моих бесед с синьориной.

Он поклонился Флер де Лис.

– Все гости собрались, начинаем танцы! – прервала их спор Изабелла, – Гренгуар, пусть ваши друзья-музыканты начнут играть вашу песню, мою любимую…

– Слушаюсь, моя прекрасная госпожа, – поклонился поэт-музыкант. – Я начну играть, мои товарищи подхватят.

– Кузина, позволь мне начать веселье? – произнес Кавелли, забирая гитару у трубадура. – Моя баллада, надеюсь, не наскучит.

Никто не успел возразить, и Франческо запел, глядя в глаза синьорине.

– Я оскорблен, – произнес Шатопер, удаляясь.

Невеста хотела остановить его, но голос Изабеллы заставил ее замереть.

– Помните о вашей гордости!

– Да, – прошептала синьорина, слушая слова песни, в которых звучало признание.

Гости с интересом наблюдали разыгравшуюся сцену. Даже отец Гийом скрывал хитрую улыбку.

Вскоре баллада сменилась веселой песенкой Гренгуара, и начались танцы…

Сновидения Паодины были светлыми и беззаботными, в них синьорина чувствовала спокойствие и защиту, которой так недоставало днем. Невольно став хранительницей семейной тайны, юная Кавелли жила в постоянном страхе. Только во сне все тревоги отступали. Иногда не хотелось просыпаться, но добрые сны будто давали надежду, что в новый день все переменится, и долгожданная защита придет – главное, сохранить тайну. Приходилось все время думать, что друг может оказаться врагом, от чего становилось невыносимо – видеть в любом прохожем злодея и сторониться каждого.