Их короткий роман - Шантель Шоу

Не дожидаясь ответа, он подхватил ее чемоданы и пошел впереди нее по тропе, не оборачиваясь. Белль сделала глубокий вдох и осторожно пошла следом, смотря под ноги, чтобы не упасть. Тропинка поднималась к вершине утеса, и на вершине Белль остановилась, чтобы полюбоваться пейзажем. С одной стороны расстилалась сверкающая синяя гладь моря, испещренная островами, ближайшим из которых был Кеа. С другой стороны пейзаж Ауры составляли в основном серые скалы, зеленая растительность, высокие, стройные кипарисы и густые оливковые рощи, под которыми простирался яркий красный ковер из весенних маков.

– На острове живет много людей? – спросила она Лукаса, замедлившего шаг, чтобы Белль могла догнать его. – Внизу, в долине, виден поселок.

– Много лет назад здесь было небольшое поселение, в основном рыбаки. Мой отец родился на Ауре. Но на Кеа гавань больше, и постепенно все уехали, оставив Ауру необитаемой – пока я не купил ее три года назад.

– Так в этих домах никто не живет?

– Сейчас в поселке живет моя прислуга со своими семьями. Многие дома были в плохом состоянии, но у меня есть бригада строителей, которая постепенно их реставрирует. Здесь также есть церковь – в ней Ларисса будет выходить замуж.

– Надеюсь, церковь большая, – ответила Белль. – Ларисса говорила мне, что на свадьбу приглашены сотни гостей.

Лукас поморщился:

– Да, у ее жениха множество родственников, с половиной которых Ларисса не знакома. Церковь очень маленькая, поэтому во время церемонии большинство гостей будут размещены на площади, на которой стоит церковь, а празднование состоится на вилле – там места намного больше.

Белль удивленно посмотрела на Лукаса. Интересно, каких же размеров его вилла?

– Неужели в вашем доме найдется место для ночлега такого количества гостей?

– Боже упаси!

Выражение ужаса на его лице при мысли, что в его доме будут ночевать гости, было почти смешным и в то же время делало его чуть более человечным в глазах Белль.

– Большинство гостей будут ночевать в Афинах или на Кеа. Я заказал несколько вертолетов, на которых гости прилетят на Ауру, а некоторые из них поедут на лодке.

– Это мне кажется полным кошмаром. Не легче ли было бы устроить свадьбу в Афинах?

Лукас пожал плечами:

– Возможно. Но Ларисса хочет выйти замуж именно здесь, и я готов горы свернуть, чтобы у нее была та свадьба, о которой она мечтает.

Не может быть никаких сомнений в том, что он обожает свою сестру. Не слишком ли строго она его судит? Может, он не такой уж и деспот, каким она его себе представила?

Дальше они шли молча. Тропа стала шире, и теперь Белль шла рядом с Лукасом. Виды, открывавшиеся с вершины утеса – как море, так и пейзаж самого острова, – были великолепны, и Белль ничуть не удивляло, что Ларисса хотела бы сыграть свадьбу в таком красивом месте – но сейчас мысли ее были заняты не Лариссой, а ее братом.

– Вы сказали, ваш отец родился здесь, на Ауре, но вы сами, как я понимаю, нет?

– Нет, остров стал необитаемым еще задолго до моего рождения. Я родился на Кеа, там прошло мое раннее детство. Ларисса тоже там родилась, но она не помнит этих мест, потому что мы переехали в Америку, когда она была совсем маленькой.

– Почему ваша семья уехала из Греции? – спросила Белль.

– Чтобы заработать на жизнь. – Лукас поджал губы. – Рыбацкая лодка моего отца потерпела крушение во время бури, и у него не было денег на новую. Но без лодки он не мог ловить рыбу, а следовательно, и кормить семью. Его дальний родственник, владелец продуктового магазина в Нью-Йорке, помог нашей семье переехать. Мои родители начали работать в магазине, и, когда Ксенос умер, магазин перешел в их собственность.

– Наверное, нелегко было переезжать с маленького острова в огромный город. Я переезжала много раз, когда была ребенком, – мой отчим служил в армии, и мы жили там, где приходилось останавливаться ему. – Белль вспомнила, как тяжело было вечно быть новенькой в школе, каждый раз заново приспосабливаться и стараться завести друзей. – А уж переехать в другую страну мне было бы и вовсе тяжело. – Она взглянула на бирюзовое море, сверкавшее на солнце. – Неужели вы не скучали по всей этой красоте?

– Скучал постоянно. Но тогда я был моложе и легче приспосабливался к переменам. – В его голосе зазвучала грусть. – А у моего отца просто сердце разрывалось, когда он уезжал из Греции.

– Наверное, он был очень рад, узнав, что вы купили Ауру – остров, где он родился.

Лукас замялся на несколько секунд, а потом пожал плечами. Все равно каждый мог узнать основные факты его биографии – для этого достаточно было набрать его имя в Интернете.

– Он об этом так и не узнал. Он умер через полтора года после того, как мы переехали в США, а еще двумя годами позже умерла моя мать.

– Простите, я не знала… – Она осеклась. С какой стати она должна была знать о трагедии, потрясшей семью Лукаса? Она встретила его менее часа назад, они практически незнакомы – и все же ее сердце болело за него. И почему она так уверена, что он прячет свою боль за непроницаемым выражением серых глаз? «Может, потому, что я сама научилась скрывать свое горе об ушедшей матери и притворяться, что все в порядке», – мрачно подумала она.

Вдруг ее осенило.

– Наверное, Ларисса была маленькой, когда умерли ваши родители. Кто заботился о ней после их смерти?

– Я. Больше некому было. Она почти не помнит отца, и я старался быть ей как отец. Но ей очень не хватало матери, и до сих пор не хватает – особенно сейчас, когда она готовится к свадьбе. – Он тяжело вздохнул. – Вы сами знаете, между матерью и дочерью всегда есть особая связь…

Его слова задели Белль за живое. Ком подступил к горлу, и она не сразу смогла ответить.

– Да, – наконец тихо произнесла она. – Я знаю, каково это.

Она взглянула вдаль, на горизонт. Ее глаза затуманились от слез, и четкая граница между морем и небом начала размываться. У нее тоже была особенная связь с матерью – во всяком случае, так ей казалось. Но в те годы, когда она росла, Гудрун так и не открыла ей правду об отце. Обида на предательство так же сильно жгла ее сердце, как и горе утраты.

– Белль… Что случилось? – Лукас вдруг осознал, что она отстала, обернулся и увидел ее смотрящую на море. Ее лицо было наполовину скрыто под широкополой шляпой, но он чувствовал ее печаль.

– Я просто любовалась пейзажем. – Белль отчаянно заморгала, прежде чем повернуться к Лукасу. Она прогнала свои мрачные мысли и последовала за ним, стараясь думать о работе, которая ждала ее на Ауре.

Они прошли еще несколько метров по тропе, прежде чем увидели развилку. Одна из тропинок спускалась вниз к ступенькам, выдолбленным в утесе, которые вели к белому песчаному пляжу внизу, а другая обрывалась у ворот из кованого железа, врезанных в высокую каменную стену. Лукас нажал кнопку, и ворота плавно открылись.

– Добро пожаловать на виллу «Елена».

– Ах! – Открывшийся перед Белль вид вмиг отвлек ее от печальных размышлений. – Это… невероятно, – выдохнула она, любуясь суперсовременной архитектурой белоснежной виллы, из многочисленных окон которой наверняка открывались потрясающие виды на море.

Лукас кивнул.

– Мой дом, – просто сказал он.

Белль не могла себе представить, сколько эти слова значили для него. На протяжении всех долгих лет, которые он прожил в унылом многоквартирном доме в бедном районе Нью-Йорка, Лукас постоянно помнил о своей родине и мечтал о том, что когда-нибудь у него появится свой собственный дом у сапфирово-синих вод Эгейского моря.

Благодаря своему быстрому уму, беспощадной решительности и годам неустанной тяжелой работы он создал свою компанию, добился огромного успеха и претворил в жизнь свою мечту – построил дом на любимом острове для себя и Лариссы.

Этот дом стал бы и домом его ребенка – вернее, должен был стать. Знакомое чувство горечи захлестнуло его сердце. Он купил остров, когда Сэди сообщила ему о своей беременности, и нанял архитектора, который построил роскошную виллу для его любимой женщины и их будущего ребенка. Но Сэди так и не увидела виллу, и ребенок не родился – она об этом позаботилась. Лукас сжал челюсти, закипая от злости при воспоминании о ее предательстве. Она знала, как он хотел этого ребенка, но мечтала о славе и не собиралась мириться ни с какими препятствиями на пути к ней. Ларисса была единственным человеком, которому он доверял, – именно она убедила его прекратить заливать свое горе виски. Он никогда не забудет, как его сестренка, о которой он заботился с тех пор, как умерли родители, сама стала опекать его. В самые трудные минуты его жизни, когда его душу терзали боль и гнев, Ларисса была рядом. Но скоро она уедет с острова в дом, который Лукас купил для нее и Георгиоса в Афинах. Он тяжело вздохнул. Теперь его младшая сестренка стала взрослой, и ее пора отпустить – но он и представить себе не мог, что это будет так трудно.