Их короткий роман - Шантель Шоу

– Ты мне говорил, что приехал в Лондон по делам, – осторожно сказала она.

– Я соврал. Я приехал потому, что понял, что влюбился в тебя.

Белль не ответила – она просто продолжала смотреть на него огромными от удивления глазами.

– Я хотел спросить, можем ли мы стать парой – но не для секса, а для серьезных отношений, в которых мы смогли бы получше узнать друг друга. Я хотел ухаживать за тобой по всем правилам, с романтическими ужинами, цветами и всем прочим. Как бы банально это ни звучало, я хотел сделать тебя счастливой и снискать взаимное чувство.

Она не смела поверить в это – даже теперь, когда его глаза горели страстью.

– Ты и правда любишь меня? – прошептала она.

Он откинул волосы с ее лица.

– Всей душой и сердцем. Неужели в это так трудно поверить, радость моя?

Она смотрела на Лукаса, любуясь его чертами и чувствуя, что ее сердце вот-вот разорвется.

– Я просто так долго хотела, чтобы ты полюбил меня, – срывающимся голосом произнесла она. По ее щекам потекли слезы. – Недели, которые я провела с тобой, были самыми счастливыми в моей жизни. Я люблю тебя, Лукас.

– Белль… – простонал он, обнимая ее. – Моя прекрасная Белль, ты мне так нужна. Ты – смысл моей жизни.

– Я думала, что навсегда останусь одна, – прошептала она. – Я так тебя люблю.

Он поднял голову и посмотрел ей в глаза, а затем упал перед ней на колени и вынул что-то из кармана пиджака.

– Я так долго ждал, когда смогу подарить тебе это. – Он взял ее за руку и надел на ее палец кольцо. – Ты вернешься со мной в церковь, Белль? Будешь моей женой?

Сапфир на ее пальце отражал синеву моря, а окружавшие его бриллианты блестели так же ярко, как ее слезы, – но это были слезы радости. Она улыбнулась Лукасу, опустилась на колени рядом с ним и обхватила руками его шею.

– Да, – тихо ответила она.

Эпилог

Через семь месяцев путем кесарева сечения на свет появились их близнецы. Белль была разочарована, когда акушер посоветовал ей воздержаться от естественных родов, поскольку она была миниатюрной, а близнецы – довольно крупными. Лукас же втайне чувствовал облегчение – посмотрев фильм о родах на занятиях для будущих родителей, он очень боялся, что роды Белль окажутся долгими и мучительными.

– Я чувствую себя неудачницей, – призналась она, сжимая руку Лукаса, когда ее везли на каталке в операционную.

– Ты самая замечательная женщина на свете! – заверил он ее. За всю беременность она ни разу не пожаловалась, хотя Лукас знал, что последние недели были для нее очень тяжелыми.

Когда Белль положили на живот ее новорожденного сына, а через несколько минут и дочь, она забыла о том, что хотела родить их при свете ароматизированных свечей и под звуки песен китов, записанных на диск.

– Они здесь, в безопасности, а остальное не важно, – прошептала она позже, глядя вместе с Лукасом на кроватки, где спали их новорожденные дети.

Они назвали их Петрос и Анна, в честь родителей Лукаса, и в двухнедельном возрасте привезли их на Ауру.

– Когда он подрастет, я возьму его на рыбалку, как мой отец брал меня, – пообещал Лукас, качая сына на руках.

– И Анну тоже, – добавила Белль. – Не забывай про нее. – Она знала, что греческие мужчины зачастую больше любят сыновей, но Лукас понял ее опасения и успокоил ее:

– Конечно, и Анну тоже – мы все пойдем. Мы же семья! – Он обнял Белль за талию. Они стояли рядом, держа на руках детей, и его сердце пело от счастья. – Я люблю наших детей всем сердцем, – с чувством проговорил он. – Но ты, миссис Христакис, – самая большая любовь моей жизни.