Отпрыск королевы-ведьмы - Сакс Рохмер

– Маленькую фигурку из воска или чего-то подобного… изображение… лебедя.

При этих словах, несмотря на все свое самообладание, доктор Кеан так побледнел, что его сын подскочил вперед.

– Хорошо, Роб, – отмахнулся от него отец и, повернувшись, медленно пошел по комнате.

– Продолжай, – сказал он довольно хрипло.

Роберт Кеан продолжал свой рассказ вплоть до того момента, когда посетил больницу, где лежала мертвая девушка.

– Ты не можешь поклясться, что она была оригиналом фотографии в комнатах Энтони и та же самая, которая ждала у подножия лестницы?

– Я могу, сэр.

– Продолжай.

Молодой человек снова продолжил свой рассказ, рассказав о том, что он узнал от Майры Дюкен; что она рассказала ему о призрачных руках; что Фелтон рассказал ему о странном запахе, ощущаемом в доме.

– Кольцо, – перебил доктор Кеан, – она узнала бы его снова?

– Она так говорит.

– Что-нибудь еще?

– Только то, что, если верить некоторым вашим книгам, сэр, Труа Эшель, Д'Анкр и другие отправились на костер за подобные вещи в менее просвещенный век!

– Менее просвещенный, мальчик! – Доктор Кеан обратил на него свои сверкающие глаза. – Более просвещенный, когда дело касалось сил ада!

– Значит, вы думаете …

– Подумай! Неужели я напрасно потратил полжизни на такие исследования? Неужели я работал с бедным Майклом Феррарой в Египте и ничему не научился? Боже! Какой конец его труду! Какая награда за мой!

Он закрыл лицо дрожащими руками.

– Я не могу точно сказать, что вы имеете в виду, сэр, – сказал Роберт Кеан, – но это подводит меня к моему вопросу.

Доктор Кеан не говорил, не двигался.

– Кто такой Энтони Феррара?

Доктор посмотрел на сына; и это было изможденное лицо, которое он поднял со своих рук.

– Ты уже пытался спросить меня об этом раньше.

– Я спрашиваю сейчас, сэр, с большей надеждой получить ответ.

– И все же я не могу тебе ничего сказать, Роб.

– Почему, сэр? Вы обязаны хранить тайну?

– В какой-то степени, да. Но настоящая причина вот в чем – я не знаю.

– Вы не знаете!

– Я так и сказал.

– Боже милостивый, сэр, вы меня поражаете! Я всегда был уверен, что на самом деле он никакой не Феррара, а приемный сын, но мне и в голову не приходило, что вы ничего не знаете о его происхождении.

– Ты не изучал предметы, которые изучал я; и я не хочу, чтобы ты их изучал; поэтому невозможно, во всяком случае сейчас, продолжать заниматься этим вопросом. Но я, возможно, смогу дополнить твои исследования по истории Труа Эшелл и Кончини. Я полагаю, ты сказал мне, что искал в моей библиотеке какую-то работу, которую тебе не удалось найти?

– Я искал перевод "Папирус Харриса" М. Шабаса.

– Что ты знаешь об этом?

– Однажды я видел копию в комнатах Энтони Феррара, – слегка вздрогнул доктор Кеан.

– Действительно. Так получилось, что мой экземпляр находится здесь; я совсем недавно одолжил его сэру Майклу. Наверное, он где-то на полках.

Он включил больше света и начал просматривать ряды книг.

– Вот она, – сказал он, снял и открыл книгу на столе. – Этот отрывок может тебя заинтересовать.

Он ткнул в него пальцем.

Его сын склонился над книгой и прочитал следующее:

"Хай, злой человек, был пастухом. Он сказал: "О, если бы у меня была книга заклинаний, которая дала бы мне непреодолимую силу!" Он получил книгу Формул.... Их божественной силой он очаровывал людей. Он получил глубокое хранилище, снабженное орудиями труда. Он делал восковые изображения людей и любовные амулеты. А затем он совершил все ужасы, которые замыслило его сердце".

– Флиндерс Петри, – сказал доктор Кеан, – упоминает "Книгу Тота" как еще одно магическое произведение, наделяющее подобной силой.

– Но, конечно, сэр, в конце концов, на дворе двадцатый век, это просто суеверие!

– Я так и думал когда-то! – ответил доктор Кеан. – Но я дожил до того, чтобы знать, что египетская магия была реальной и могущественной силой. Большая часть ее была не более чем разновидностью гипноза, но были и другие ответвления. Наши самые известные современные произведения – это детские стишки рядом с таким произведением, как Египетский ритуал мертвых! Господи, прости меня! Что я наделал!

– Вы ни в чем не можете упрекнуть себя, сэр!

– А я не могу? – хрипло спросил доктор Кеан. – Ах, Роб, ты не знаешь!

Раздался стук в дверь, и вошел местный практикующий врач.

– Это исключительный случай, доктор Кеан, – неуверенно начал он. – Вскрытие…

– Чепуха! – воскликнул доктор Кеан. – Сэр Элвин Гроувз предвидел это – и я тоже!

– Но есть отчетливые следы давления с обеих сторон трахеи…

– Конечно. Эти отметины не редкость в таких случаях. Сэр Майкл жил на Востоке и заразился какой-то формой чумы. Фактически он умер от этого. Эта штука очень заразна, и избавить организм от нее практически невозможно. На этой неделе в одной из больниц умерла девушка с такими же отметинами на горле.

Он повернулся к сыну.

– Ты видел ее, Роб?

Роберт Кеан кивнул, и, наконец, местный врач удалился, крайне озадаченный, но не в силах возразить такому знаменитому врачу, как доктор Брюс Кеан.

Последний уселся в кресло и подпер подбородок ладонью левой руки. Роберт Кеан беспокойно расхаживал по библиотеке. Оба выжидающе ждали. В половине третьего Фелтон принес поднос с закусками, но ни один из мужчин не попытался воспользоваться гостеприимством.

– Мисс Дюкен? – спросил младший.

– Она только что уснула, сэр.

– Хорошо, – пробормотал доктор Кеан. – Благословенна молодость.

После ухода мужчины снова воцарилась тишина, которая нарушалась, но редко, несмотря на бурные мысли этих двух умов, пока примерно без четверти три слабый звук пульсирующего мотора не заставил доктора Кеана резко подняться на ноги. Он посмотрел в сторону окна. Начинался рассвет. Машина с ревом промчалась по аллее и остановилась перед домом.

Доктор Кеан и его сын переглянулись. В холле послышался слабый шум и торопливый обмен репликами; послышались шаги, поднимающиеся по лестнице, затем наступила тишина. Они стояли бок о бок перед пустым очагом, изможденная пара, уместная в этой пустынной комнате, где желтые лучи ламп тускнели перед первыми лучами рассвета.

Затем, без предупреждения, дверь медленно и осторожно открылась, и вошел Энтони Феррара.

Его лицо было невыразительным, цвета слоновой кости; его красные губы были твердыми, и он опустил голову. Но длинные черные глаза блестели и мерцали, как будто в них отражался свет из печи. На нем было пальто с меховой подкладкой из леопардовой шкуры, и он снимал свои тяжелые перчатки.

– Хорошо, что вы подождали, доктор, – сказал он своим хрипловатым музыкальным голосом. – И вы тоже, Кеан.

Он сделал несколько шагов вглубь комнаты. Кеан испытывал