Отпрыск королевы-ведьмы - Сакс Рохмер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кеан взбежал по лестнице на вторую площадку и начал нащупывать свой ключ. Хотя он знал, что это невозможно, у него возникло странное ощущение, что кто-то ждет его в его комнатах. Достаточно очевидный факт, что такое невозможно по-настоящему не поразил его, пока он не открыл дверь и не вошел. До этого времени, каким-то подсознательным образом, он ожидал встретить там посетителя.
– Какой же я осел! – пробормотал он, а затем, – фу! Какой отвратительный запах!
Он распахнул все окна и, войдя в свою спальню, также открыл там оба окна. Поток воздуха, созданный таким образом, начал рассеивать запах – затхлый, как от чего-то разлагающегося, и к тому времени, когда он переоделся, запах был едва уловим. У Кеана было мало времени, чтобы тратить его на размышления, но когда, он выбежал к двери, взглянув на часы, тошнотворный запах внезапно снова ударил ему в ноздри, он остановился, положив руку на щеколду.
– Что, черт возьми, это такое? – громко сказал он.
Совершенно машинально он обернулся и посмотрел назад. Как и следовало ожидать, не было видно ничего, что могло бы объяснить этот запах.
Эмоция страха – странная и сложная эмоция. В этом дыхании разложения, поднимающимся к его ноздрям, Кеан обнаружил нечто устрашающее. Он открыл дверь, вышел на лестничную площадку и закрыл за собой дверь.
В час, близкий к полуночи, доктор Брюс Кеан, который собирался уходить на покой, получил совершенно неожиданный визит от своего сына. Роберт Кеан последовал за отцом в библиотеку и сел в большое мягкое кресло из красной кожи. Доктор наклонил абажур, направив свет на лицо Роберта. Оно оказалось слегка бледным, а в ясных глазах было странное выражение – почти затравленный взгляд.
– В чем проблема, Роб? Выпей виски с содовой.
Роберт Кеан спокойно налил себе.
– А теперь возьми сигару и расскажи мне, что тебя напугало.
– Напугало меня! – Он вздрогнул и остановился, потянувшись за спичкой. – Да, вы правы, сэр. Мне страшно!
– В данный момент нет. Тебе было страшно.
– Снова правильно. – Он закурил сигару. – Я хочу начать с того, что… ну, как бы это сказать? Когда я начал работать в газете, мы подумали, что было бы лучше, если бы я жил в отдельно…
– Конечно.
– Ну, в то время, – он рассматривал зажженный кончик своей сигары, – не было никаких причин, почему я не должен был жить один. Но теперь…
– Ну?
– Теперь я чувствую, сэр, что нуждаюсь в более или менее постоянном обществе. Особенно я чувствую, что было бы желательно иметь друга под рукой в… э—э… в ночное время!
Доктор Кеан наклонился вперед в своем кресле. Его лицо было очень суровым.
– Протяни пальцы, – сказал он, – вытянутые; левая рука.
Его сын повиновался, слегка улыбаясь. Раскрытая ладонь казалась в свете лампы твердой, как резная.
– Нервы в полном порядке, сэр.
Доктор Кеан глубоко вздохнул.
– Расскажи мне, – сказал он.
– Это странная история, – начал его сын, – и если бы я рассказал ее Крейгу Фентону или Мэддерли на Харли-стрит, я знаю, что бы они сказали. Но ты поймешь. Это началось сегодня днем, когда солнце лилось в окна. Мне пришлось пойти в свои комнаты, чтобы переодеться; и комнаты были наполнены самым отвратительным запахом.
Его отец вздрогнул.
– Что за запах? – спросил он. – Не благовония?
– Нет, – ответил Роберт, пристально глядя на него. – Я так и думал, что ты спросишь об этом. Это был запах чего-то гнилостного, чего-то тухлого, прогнившего с гнилью веков.
– Ты проследил откуда он взялся?
– Я открыл все окна, и это, казалось, на какое-то время рассеяло его. Затем, как раз когда я выходил, запах вернулся; казалось, он окутал меня, как грязные миазмы. Вы знаете, сэр, трудно объяснить, что я чувствовал по этому поводу, но все сводится к следующему: я был рад выбраться на улицу!
Доктор Кеан встал и начал расхаживать по комнате, сцепив руки за спиной.
– Сегодня ночью, – внезапно отчеканил он, – что произошло сегодня ночью?
– Сегодня ночью, – продолжал его сын, – я пришел примерно в половине десятого. Я так спешил, так или иначе, что этот инцидент совершенно потерял свою власть над моим воображением; я, конечно, не забыл его, но я не думал о нем, когда отпирал дверь. На самом деле я не начинал думать об этом снова, пока, в тапочках и халате, не устроился поудобнее для чтения. Не было ничего, абсолютно ничего, что могло бы повлиять на мое воображение таким образом. Книга была моей старой любимой, "Вверх по Миссисипи" Марка Твена, и я сидел в кресле с большой бутылкой светлого пива у локтя и покуривал трубку. – Занервничав, оратор встал и, подойдя к камину, стряхнул длинный конус серого пепла со своей сигары. Он оперся локтем о каминную доску, продолжая свой рассказ:
– На Соборе Святого Павла только что пробило полчаса – половину одиннадцатого, – когда моя трубка погасла. Прежде чем я успел снова зажечь ее, снова появился отвратительный запах. В тот момент я ни о чем не думал, и я вскочил с возгласом отвращения. Казалось, запах становился все сильнее и сильнее. Я быстро раскурил свою трубку. Я все еще чувствовал его; аромат табака ни в малейшей степени не уменьшал его звериной остроты.
Я откинул абажур настольной лампы и огляделся. Там не было видно ничего необычного. Оба окна были открыты, и я подошел к одному и высунул голову наружу, чтобы узнать, не доносится ли запах с улицы. Ничего не было. Воздух за окном был свежим и чистым. Потом я вспомнил, что, когда я выходил из своих комнат днем, запах у двери был сильнее, чем где бы то ни было. Я выбежал к двери. В коридоре я не почувствовал никакого запаха, но…
Он сделал паузу, взглянув на своего отца.
– Не успел я простоять там и тридцати секунд, как он начал подниматься вокруг меня, как дым из кратера. Клянусь Богом, сэр! Тогда я понял, что это было нечто особенное… что-то преследовало меня!
Доктор Кеан стоял и наблюдал за сыном
