Фламенка - неизвестен Автор

И в благородной к ней любви

Позабывали о тоске

Своей. Зажав ключи в руке,

Ревнивец часто появлялся.

1360 Надолго он не оставался,

Но, не затеяны ли шашни,

Следил, и целы ль стены башни.

Девицы ставили на стол

Что было, так как он завел

Через окошко, не мудря,

Как в трапезной монастыря,

Заране ставить все, откуда

Те брать могли питье и блюда.

После обеда всякий раз

1370 Он выходил, как напоказ,

Гулять; но были все стези

Его протоптаны вблизи,

Ибо на кухню заходил

Он и внимательно следил

За тем, что делает жена,

И часто видел, как она

Изящно режет хлеб, жаркое

И подает своей рукою

Двум девушкам, а заодно

1380 Еще и воду и вино.

И заключен был тайный сговор,

Чтоб не проговорился повар,

Что с них шпион не сводит глаз.

Но не хватило как-то раз

Вина девицам за обедом,

И был им тот секрет неведом,

Когда из-за стола одна

Пошла к окошку взять вина.

И н'арчимбаутова засада

1390 Открылась ей: таясь от взгляда

Ее, он вышел, но уже

О том сказала госпоже

Алис, девица, коей равных

Нет и средь самых благонравных.

Была другая, Маргарита,

Благоусердьем знаменита.

Старались оказать почет

Они Фламенке и уход

Создать. Ей выпало без счета

1400 Невзгод, преследует зевота

Ее, и вздохи, и тоска,

И все по воле муженька.

Слез выпила она немало.

Но бог - за то ль, что так страдала,

Ей милости явил свои,

Не дав ребенка и любви,

Ибо, любя, но не питая

Ничем любви, она до края

Дошла бы в горести своей.

1410 Вовек не полюбить бы ей,

Когда б Любовь - чтоб не уныла

Была - ее не обучила

Тайком себе, но до поры

Ей не открыв своей игры.

Ей смерть мила. Из башни тесной

Открыта дверь лишь в день воскресный

Иль в праздник. Даже малословных

Бесед никто с ней, из духовных

Или из рыцарей будь он,

1420 Не вел, ведь в церкви отведен

Темнейший угол был Фламенке:

С двух от нее сторон по стенке,

Пред ней же сбитый из досок

Заборчик частый столь высок,

Что доходил до подбородка,

И там она сидела кротко.

Могли с ней вместе две подружки

И сам ревнивец быть в клетушке,

Но он любил вовне сидеть,

1430 Как леопард или медведь,

Всех озирая с подозреньем.

Ее, лишь в ясный день, за чтеньем

Евангелия, стоя рядом,

Вы б различили острым взглядом.

Ей подношенье отнести

Нельзя, к священнику ж пути

Не дать - все ж мудрено супругу,

Однако целовала руку

Лишь сквозь какой-нибудь покров.

1440 Податчиком ее даров

Был н'Арчимбаут, ее защита.

Священник, так как было скрыто

Лицо, рука же под перчаткой,

Ее не видел и украдкой

Ни в Пасху, ни пред Вознесеньем.

К ней служка шел с благословеньем {78},

И он-то бы увидеть мог

Ее, коль было бы вдомек.

Эн Арчимбаут, лишь missa est {79}

1450 Звучало, поднимал их с мест:

Полуденной молитвы {80} глас

Глушил он, и девятый час,

Когда кричал: "Вперед! вперед!

Меня обед давно уж ждет.

Довольно мешкать, поспешим",

Не дав молитв окончить им.

Так шли дела два с лишним года.

Встречала новая невзгода

Их что ни день, росла печаль.

1460 Меж тем, под вечер ли, с утра ль,

Не останавливаясь, кроет

Себя эн Арчимбаут и ноет.

Был славен ваннами Бурбон;

Вход для купанья разрешен

И местным был, и чужестранным

Гостям; прибиты плитки к ваннам

С пометой, прок в какой каков.

Здесь делался совсем здоров

Хромой иль вообще недужный,

1470 Курс этих ванн принявши нужный.

А чтобы в час любой для всех

Купанье было без помех,

Хозяин хлопотал о том,

За плату ванну сдав внаем.

Тек в каждую воды поток,

Горячий, словно кипяток;

Холодной же воды подачей

Вы охлаждали жар горячей.

Там ванны были против хвори

1480 Любой; на крепком дверь запоре,

Как в доме - стены, нет прочней.

При каждой комната, чтоб в ней

Для освеженья или сна

Прилечь - кому на что нужна.

С владельцем ванны, всем известной

Своим богатством, в дружбе тесной

Был н'Арчимбаут, и так как ванна

Была близ дома, постоянно

В ней с давних пор купался он.

1490 Всегда следил Пейре Гион,

Той ванны и других хозяин,

За чистотой; пол был надраен,

Блестело все; особам знатным

Сдавал он их: вход был бесплатным

Для н'Арчимбаута и свободным.

Он иногда считал угодным

Жене доставить развлеченье

Иль выказать расположенье

И брал с собой; но было кратко

1500 Оно, так вел себя он гадко:

Она должна была в одежде

Стоять подолгу в ванной, прежде

Чем он везде не сунет нос;

Затем он прочь трусил, как пес,

Что выставлен, визжа, за дверь

И кость начнет стеречь теперь.

Он ванну запирал ключом,

Который был всегда при нем,

И в комнате сидел наружной.

1510 Когда же выйти было нужно

Фламенке, девушки звенели

Бубенчиком, для этой цели

Подвешиваемым внутри.

Эн Арчимбаут спешил к двери

И выпускал их, но тотчас

Набрасывался всякий раз

На госпожу, как озверелый:

"Вы год не выходили целый!

Мне Пейре Ги прислал вино,

1520 По вкусу было б вам оно,

Но гнев вы распалили мой,

Я отношу вино домой.

Вы видите, который час!

Обедать уж пора, а вас

Все нет. Даю вам обещанье:

Я на год вас лишу купанья,

Коль это повторится снова".

Тут тычется он бестолково

В дверь ванной - нет ли там кого,

1530 Ибо от зренья своего

Подвоха ждет: бедняге мнится,

Что кто-то там в углу таится.

Но объясняет Маргарита:

"Сеньор, уж госпожа помыта

Была и вышла бы, но сами

Мы, услужая нашей даме,

Купаться стали вслед за ней,

Зато и вышло все длинней.

Вина и грех лежат на нас".

1540 - "Мне что, - он говорит, - я пас,

Кусая пальцы. - Даже гусь

Не плещется, как вы. Но злюсь

Я вовсе не на ваш заплыв".

Алис, на госпожу скосив

Глаза, в ответ: "Сеньор, как странно,

Вы чаще принимали ванны

И мылись дольше госпожи",

И собственной смеется лжи,

Ибо о том не шел с тех пор,

1550 Как он женился, разговор.

Ногтей и косм уже не стриг,

Он жил одним: как он в тайник

Отправится и пошпионит.

Ничей упрек теперь не тронет

Его: не сбреет он вовек

Усов - как славянин или грек.

Так думает нагнать он страх:

"Жена, такого, при усах

И бороде, меня боясь,

1560 В любовную не вступит связь".

В те дни, когда, свиреп и шал,

Эн Арчимбаут так ревновал,

В Бургундии был рыцарь, в коем

Природа самым лучшим кроем

Свой разверстала матерьял,

Чтоб он со временем крепчал.

Не пожалев трудов и знаний,

Прекраснейшее из созданий

Она явила - мир воочью

1570 Узрел достоинств средоточье:

Красив, умен и храбр был он.

Авессалом и Соломон {81},

Стань существом они одним,

Сравниться не могли бы с ним.

Парис и Гектор и Улисс {82},

Когда б втроем в одно слились,

Не стали б вровень все ж ему

По доблести, красе, уму.

Чтоб описать столь превосходных

1580 Людей, и слов-то нет пригодных.

Но хоть частично, как умею,

Исполню эту я затею.

Златые локоны волнисты,

Чело высоко, бело, чисто;

Густы, изогнуты, черны

С разлетом брови и длинны;

Глаза смеющиеся серы;

Изящно вырезанный, в меру

Длинен и тонок нос прямой

1590 И с арбалетной схож лукой;

Лицо округло, краски живы.

Средь майских роз, как ни красивы,

Таких и самых свежих нет,

Чтоб этот повторили цвет,

Где белое смешалось с алым

В подборе, прежде небывалом.

А уши розовые, лепки

Искусной, и крупны, и крепки;

Прекрасен также рот точеный,

1600 Во все, что произнес, влюбленный;

Во рту белеют зубы ровно,

Все из слоновой кости словно;

Чуть-чуть раздвоен подбородок,

Став лишь милей, - но контур четок;

Прямая шея - сгусток силы,

Не выперты в ней кость иль жилы;

В плечах широких мощь - они

На вид атласовым {83} сродни,

Предплечий мышцы не малы

1610 Отнюдь, но плотны и круглы;

Ладони тверды, и суставы

У длинных пальцев не костлявы;

Грудь широка и узок стан;

В ногах не сыщется изъян:

Хоть бедра мощны, но не тяжки,

И стройны выпуклые ляжки;

Коленки плоски; все в порядке

И с икрами: продолги, гладки;

Ступня крута, подъем высок

1620 Его догнать никто не мог!

Тот, кто теперь знаком вам ближе

Со слов моих, учась в Париже,

Все семь искусств {84} там превзошел,

И сам сколько угодно школ

Открыть бы мог по всей стране.

Читать и петь он наравне

Мог в церкви с братьей клерикальной.

Домерг, учитель фехтовальный,

Так научил его колоть,

1630 Что видел он, где шпаге плоть