Небо в огне - Токацин

- Кто его обидел? - нахмурился Алсек. Никого не было вокруг - да и кому бродить ночью по дюнам в такой ливень? Изыскатель посмотрел на небо, озарённое беглыми молниями. Тучи клубились от горизонта до горизонта, иссиня-чёрные, тяжёлые, переполненные до краёв...

Хифинхелф привстал в стременах и удивлённо зашипел, глядя туда же, куда и Алсек. Изыскатель вздрогнул, повернулся к нему.

- Ты видел? - иприлор указал на вновь почерневшее небо. - Тучи рассходятсся!

- Где?! - изумлённо мигнул Алсек, забираясь в седло вслед за ящером. - Всё черно, Хифинхелф. Этот дождь нескоро уймётся.

Две молнии впились в дюны - одна к востоку, другая к западу, и небосклон на миг посветлел. Иприлор зашипел и мотнул головой - вода попала ему в глаз - и спрятался под тростниковой накидкой. Алсек растерянно пожал плечами. Ему не померещилось - далеко на северо-востоке облака разошлись, открыв чёрный клок неба и звёздную россыпь.

- Шутки ветра, - пробормотал он, неотрывно глядя на тучи. Куман пробирался по дюнам, оскальзываясь на мокрых камнях, и даже не тянулся к зелёным веткам. Новая молния озарила небосвод - просвет в тучах был на месте, далеко за могучими башнями, к северо-востоку от Эхекатлана. Он как будто стал шире за эти несколько мгновений.

"Великий Змей резвится," - покачал головой Алсек и крепче ухватился за плечи иприлора - пальцы скользили по мокрому тростнику. "Год, видно, будет засушливый. Только Дикерт начался, а уже в облаках дырки. Этому дождю лить бы ещё недели три..."

Глава 02. Весенний ветер

- Так эти кости сель вынес к реке? - смотритель Ачаккая заглянул в мешок и покачал головой. - Тяжела была его ноша! Не от Песчаной ли Улитки этот сель спускался? Отряд Кегара на днях убил немёртвую тварь в тех могильниках - не её ли кости ты принёс сюда, о Сонкойок?

Он тяжело вздохнул и, не дожидаясь ответа, подал знак служителям. Двое Ти-Нау в кожаных робах подняли куль и понесли к приоткрытой двери, из-за которой тянуло мертвенным холодом. Воин в золотой чешуе пошёл следом, не сводя глаз с их ноши. Двузубый солнечный жезл в его руке сверкал и искрился, ловя слабые отсветы с улицы. В Ачаккае не было травяных завес - какой бы редкостью ни было дерево на берегах Симту, для дверей Ачаккая всегда находились прочные доски, бронза, чтобы оковать их, и каменные плиты с хитрым механизмом, чтобы запереть подземелья на ночь. Даже Алсеку становилось не по себе, когда из нижних туннелей тянуло холодом - а ведь сейчас был ясный день, и молодой жрец перевидал немало мертвецов, и едва ли половина из них лежала так спокойно, как покойники Ачаккая...

- Воины Кегара убили мертвяка? - переспросил изыскатель, пряча радостную ухмылку. - Хвала богам! Никто из них не был ранен?

- Ко мне раненых не приносят, - голос смотрителя был ровным, а лицо - словно высеченным из камня. - Так что с костями, Сонкойок? Вылезут они из ниши после заката или нет?

Алсек покачал головой.

- Это мёртвые кости, и ничего более. Они лежали у дороги, в грязи. Вода не скажет, откуда она принесла их.

Смотритель смерил его долгим, ничего не выражающим взглядом. Алсек выдержал его, не дрогнув.

- Благородно с твоей стороны заботиться о безвестных костях, - сказал смотритель, покосившись на распахнутые двери. - Не могу представить, почему почтеннейший Гвайясамин до сих пор не оценил твои деяния по заслугам. Такое благородство должно бы поощряться. Я заберу эти кости из ниш при первом же сожжении этого года. Надеюсь, до тех пор они не причинят никому вреда.

- Благодарю тебя, почтенный Чуску Мениа, - Алсек склонил голову. - Боги тебя не оставят.

Он едва сдержал облегчённый вздох, выбравшись из пропахших тленом пещер на солнечную улицу. Чуску Мениа сдержал слово - можно и не сомневаться, что несчастные пленники-Нерси очень скоро будут погребены в огне, и об этом не доложат Гвайясамину Хурин Кеснеку... и даже бесконечно уважаемый Даакех Гвайкачи, наместник солнечных владык в Эхекатлане, ничего о них не узнает. Этого вполне достаточно.

Алсек выбрался за ограду Ачаккая, кивнул знакомым стражникам - незнакомых в этом городе у него не было - и помахал рукой семейству, снимающему зимнюю крышу с дома. До крыш добрались ещё не все - хотя медные гонги в Храме Солнца возвестили, что зимние дожди прошли и до осени не вернутся, порывистый ветер ещё приносил запах мокрой земли и дальних гроз, и клочья туч метались по небу. Часть домов ещё хмурилась из-под потемневших за зиму тростниковых навесов, часть - золотилась на солнце, и жители подновляли узоры на стенах.

Уборщики вышли на улицы ещё на рассвете, с первым ударом гонга, и на мостовых уже не найти было ни травинки. Камни, отмытые зимними ливнями, тускло блестели - южный ветер ещё не засыпал их пылью. Жители сметали сор с плоских крыш, зимние навесы сохли во дворах вместе с вывешенными на солнце одеялами и циновками. Со стены на стену перепархивали, разминая перепончатые крылья, летучие ящерки-отии, а высоко над городом кружили в небесах едва заметные чёрные точки - полуденники уже поднялись в воздух и теперь облетали владения.

- Силы и славы! - Алсек кивнул крылатому коту, растянувшемуся на гребне зимней крыши. Он подставил солнцу мохнатые крылья и лениво вылизывался, после долгой спячки его шерсть свалялась, и в ней запутались травинки. Кот приоткрыл один глаз и уркнул что-то неразборчивое.

Переулки Пепельной Четверти вывели Алсека на Северную Улицу, к накрытым соломенными навесами резным жёлобам водоводов и прокинутым над ними мосткам. Тут уже сгрудились бронированные ящеры-анкехьо, и служители разбирали навес, укладывая полотнища и балки на спины ящеров. Алсек проскользнул мимо, щурясь на ясное небо, высоко взлетевших полуденников - и золотые пластины на ступенчатых стенах храма.

Он стоял там, куда сходились все четыре улицы, за приземистыми строениями жреческих кварталов, украшенными красной смальтой и перламутром, - шестиярусная пирамида, обвитая лестницей и полыхающая на солнце жёлтым огнём. Дожди за зиму смыли кровь со ступеней и пыль с золотых пластин, и их сияние обжигало глаза. Алсек прикрыл их ладонью, разглядывая нижний ярус, - так и есть, недаром на рассвете протрубил сигнальный рог. Скрытый ход, всю зиму спрятанный за каменными плитами, снова был открыт, верховный жрец ждал служителей в храме, и Алсек, пожалуй, слишком задержался в пути...

У подножия ступенчатой башни Алсек склонил голову и поправил налобную повязку. Красная мантия жреца, выданная ему прошлой весной, за год истрепалась и только чудом не порвалась, сандалии впору было выкидывать, а вот пояс и повязка ещё сошли бы за новые. Он поднял руку, приветствуя младшего жреца, который навстречу ему выбирался из "норы". Тот нехотя кивнул.