Мудрость - Гамзат Цадаса

На смерть моего коня

В ауле чужом потерявши коня,Узнал я, как тяжко седло на спине:В беде я себя самого оседлал, —Рассказом печальным утешиться ль мне?

Была поговорка такая у нас:«Хорош тот аул, где хороший кунак!»Пока я из всадника пешим не стал,Бывало, и сам я говаривал так.

Кунак мой хорош, да плохой был навес:Коня моего, чтоб упасть, поджидал.Проклятая балка давно уж сгнила, —Да только я раньше об этом не знал.

Проворнее волка ты был, мой конек, —Капканом сарай обвалившийся стал.Могучий тулпар, погубило тебяБревно —не лавина, не горный обвал.

Не будешь, джейран мой, плясатьпод седлом,Не будешь по кручам, как ветер,летать, —Цветущий тот луг, где ты пасся всегда,Грустит, как о сыне любимейшем мать.

Тебя вспоминая, повешу на гвоздьНагайку и торбу, казачье седло.Беседуя с ними, утешу ль тоску?Дождусь ли, чтоб горе из сердца ушло?

Яхья

Есть ли люди между небом и землейС невезучестью, во всем подобной нашей?Мы не первому учителю золойВслед бросаем, провожая его взашей.

К нам хороший просвещенец – ни ногой,Хоть у нас в почете грамота и книга.Одного прогоним, глядь, в аул другойПоявляется с портфелем забулдыга.

Всем аулом мы ходили в районоИ просили, как о милости, с поклоном,Чтоб прислало к нам учителя оноС добрым нравом, а не просто пустозвона.

Их, хороших, есть немало у страны…И начальник начертал: «Пошлем такого,Чтоб, помимо имени своей жены,Не любил прозванья женского другого».

И в один, как говорят, прекрасный деньПоявляется Яхья, лихой детина.У него чонгури, шапка набекрень…Как увидели мы – дрожь прошлапо спинам!

Поздороваться учитель не успел,Как о девушках посыпались вопросы.О любви, пьянящей разум, он запел,Поправляя пряди, длинные, как косы.

А потом, ремнями новыми скрипя,Будто сытый конь, фургон тянущий бодро,Стал, бахвалясь, говорить он про себя,Ноги выставив и руки – в бедра:

«Осчастливлен ваш аул, как никогда!Раз вам лучшего из лучших обещали,Против воли я был послан к вам сюда,Даже не дали мне сбегать за вещами.

Дом давайте для жилья и дров сухих.А потом пускай приходят все девицы.Разглядеть сперва я должен толком их,Прежде чем они придут ко мне учиться».

А пока он нагло с нами говорилПо насущному, казалось бы, вопросу,Сальных глаз своих он с женщинне сводил,И для важности жевал он папиросу.

Весь пропах одеколоном, сукин сын!Знает – девушкам от этого не спится.Он в рубахе с кружевами, как павлин,– Пусть швея за это рук своих лишится!

Не везет нам! Вновь учитель – пустозвон.От него детишкам лучше сторониться.И чему научит женщин наших он,На ликпункт пришедших грамоте учиться?

Говорят, под стать медведю, он силенИ драчун к тому ж. Кому охота драться!Говорят, что на зурне играет он, —Значит, к женщинам сумеет подобраться.

Счастье наше – шла горячая пора,Поголовно весь аул был на работе.И Яхья слонялся с самого утраВплоть до вечера, ленив и беззаботен.

А в ауле никого не сбив с пути —Хоть в соблазне женщин был он пареньпрыткий, —Он махнул рукой, решил от нас уйтиИ собрал свои немудрые пожитки.

Население аула следом шло,И золой была посыпана дорога,Что ж! Кувшин разбит, и сломано седло.А бездельник удалился от порога.

Письмо автомобиля[5]

Пути-дороги для меняВ горах провел Хунзах,Чтоб я с откосов, жизнь кляня,Не полз на тормозах.

Того, кто ест да спит полдня,Бездельником зовут;Хунзаху выдали меняКак премию за труд!

Хунзахцев дружная семьяДробила толщу глыб,Вот почему в Хунзахе я,А не пошел в Гуниб!

Гунибцы, вы клялись не разПостроить путь в горах,Но не тверды слова у вас,Они легки; как прах.

Я к вам добрался без пути,Но отдохнуть не смог,Вы опасались: приюти —Сжует он сена стог…

Отец и сын о строительстве дорог

О т е ц

Полжизни, сынок мой, у гор на грудиДороги я строил. Ты сам посуди:Когда бы не рушил могущества скал я,Ужели таким бы морщинистым стал я?

Юнцом еще начал я гнуть свою спину:Дорогу мы строили царскому сыну.Нет больше царей у нас даже в помине,Но служит дорога та людям поныне.

Я саженцы в горы таскал на плечах,Чтоб зной не тревожил сардара в горах.Давно позабыт он, правитель жестокий,А листья деревьев шумят вдоль дороги.

Когда из Ханзаха, богатств не тая,Невесту в Гоцоб отправляли князья,Шоссе проложили мы под небосводом —С приданым в Гоцоб заскрипели подводы.

Любила когда-то аульская знатьБогатых соседей к себе приглашать.Чтоб было им ближе скакать на пиры,Сносили порою мы четверть горы.

Князей имена навсегда позабыты,А наши дороги в горах – знамениты.Проносится время, как горные реки,Но труд человека бессмертен навеки.

С ы н

За наши дороги в районе ГунибаТебе, мой отец, говорю я спасибо!

Но вспомни, отец, сомневался не ты ли,Что смогут подняться к нам автомобили?Смотри, как сегодня на наши вершиныУпрямо взбираются автомашины.

Где солнце терялось в скалистых отрогах,Колонки с бензином стоят на дорогах;Почти у орлиных заоблачных гнездЛегли автострады на тысячу верст.

Мы рек поседелых смирили стремнины,И трудятся реки, вращая турбины.Мы, большевики, – вдохновенные люди,Еще и не то нами сделано будет!

Новые зубы

Хвост пришить бесхвостый волВздумал в давние года,Без рогов назад пришел:Вот беда так уж беда!

Зубы вставить я решилВ поликлинике зубной.Зубы вырвали врачиИ отправили домой.

«Без зубов домой ступай!»Поглядите, земляки!Рот пустой, как тот сарай,Где гуляют сквозняки.

Зубы были как стена,Что поддерживает свод.Сразу рухнула она,Опустел мой бедный рот.

Столько трудных длинных словЯ с зубами говорил.Трудно, трудно без зубов, —Знал бы – больше их ценил.

С чем сравню я речь мою,Что невнятна стала так?Будто я в ладоши бью, —Не понять меня никак.

Что-то шамкаю едва.Где речей моих раскат?Словно бусины, словаС нитки порванной летят.

Не звучат стихи мои,И десятки нудных фразМельтешат, как воробьи,Залетевшие в лабаз.

Я настойчиво прошу —Поскорей займитесь мной,А не то я напишуВ самый главный центр зубной.

Шкуры, содранной с вола,Будет жалоба длинней:Нехорошие делаПросто мучают людей.

Хоть шумел я не всерьез,Но услышали о том,И на третий день пришлосьМне явиться на прием.

Был мой рот – точь-в-точь лабазДля просушки кураги,Зубы новые сейчас —Жемчуга и огоньки.

Я все горести забыл,Даже щелкал языком,Зубы новые хвалилВсем и каждому кругом.

Позавидовал я самТем, кто звания достиг.Благодарен докторамДо скончанья дней моих.

Руки ваши, словно пух,Невесомы и нежны.Вас хвалю от сердца, вслух, —Пусть хвалы вам не нужны.

Чуток каждый жест, не груб,Но уверен между тем.И когда мне рвали зуб,Больно не было совсем.

И жужжавшее сверло,Залетевшее в мой рот,Боли мне не принесло,А скорей наоборот.

Наша власть пускай живет,Пусть владычествует труд.Обучается народ,Мастера его растут.

Долгой жизни докторам,Благодарность и хвала!Посвящаю песню вам,

Иванова и Хала.

Письмо из Москвы

Дорогие мои!

Спешу по почте

Отправить вам

подобие письма,

Пока еще

собой владею,

Пока сохранил

остатки ума.

Увидеть Москву

после дальней дороги –

Это значит забыть

прежнюю жизнь свою.

Теперь я не только

своих не узнаю,

Я просто сам себя

с трудом узнаю.

За пять дней в Москве

много увидел я –

Дважды мне не пришлось

видеть одно и то же.

Катались мы туда,

катались сюда,

До края-конца

доехать не можем!

Люди строят дома

на пустом месте,

Здесь застроено все,

нету мест пустых!

Если кто любит блеск —

зеркало заводит, –

Здесь город целиком

зеркалом блестит!