Бог Боли (ЛП) - Кент Рина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он снова протягивает свою ладонь, но я поднимаю обе руки вверх.
— Ладно, ладно. Не нужно меня затыкать, но я не могу сказать тебе, чего я хочу, пока ты не признаешься в причине.
Он смотрит на меня. В пустоту. Его «нет» очевидно.
Я вздыхаю.
— Тогда, наверное, я расскажу Джереми о том, как ты не только сжег его имущество, но и пробрался в комнату его сестры. — Вздох. — Я не могу гарантировать, что он не станет дикарем.
— Если бы ты хотела рассказать ему, ты бы уже рассказала. — Спокойный, насыщенный тембр его голоса звучит вокруг меня, как песня.
Та, что преследует меня в моменты бодрствования и сна.
— Я лишь хотела дать тебе шанс, и я его дала, но ты решил им не воспользоваться. Это просто печально. Последний шанс передумать?
— Скажи ему.
— Ты... ты блефуешь.
— Да.
— Ч-что?
— Ты так ненавидишь конфликты, что прячешься от них, как маленькая мисс Страус. Именно поэтому ты не позволила охраннику войти прошлой ночью, а потом прикрыла меня. Для тебя совершенно не свойственно лично создавать конфликт, так что да, ты блефуешь, Анника.
Мои губы раскрываются.
О. Мой. Чайковский.
Пожалуйста, скажите мне, что я не сплю, и что он действительно сказал целый абзац. О, и он так много знает обо мне.
Я не думала, что он действительно знает обо мне хоть что-то, не говоря уже о моем характере.
Возможно, я недооценила, насколько он внимателен к деталям.
— Хорошо, хорошо, ты не должен пока говорить мне причину. Когда-нибудь мы до этого дойдем. — Я сжимаю и разжимаю пальцы на коленях. — Но ты спросил меня, чего я хочу, верно?
Он поднимает брови, и почему, черт возьми, такого простого жеста достаточно, чтобы вызвать трепет в моем животе?
Как будто этого недостаточно, какая-то часть меня шепчет, ноет и абсолютно ворчит о том, куда я клоню.
Это неправильно, и ты это знаешь.
Ты только доставишь ему неприятности и пожалеешь об этом.
Но я не могу просто игнорировать другую часть, ту, которая тоскует, живет на земном воздухе и нуждается в том, чтобы почувствовать, каково это — быть живым.
Не просто притворяться, что я живая, популярная и любимая, а на самом деле вдохнуть жизнь в мое уединенное существование.
И все же мой голос звучит неуверенно и слабо.
— Я хочу, чтобы ты проводил со мной час каждый день. Наедине.
— Что мы будем делать?
— Не знаю, что угодно. Разговаривать, просто сидеть здесь, читать, есть, может быть, ходить по магазинам... — Он хмурится, и я отступаю. — Никаких покупок, поняла. Мы можем посмотреть кино.
— Кино длится больше часа.
— Ну, ладно. Никаких фильмов. Но мы можем делать все остальное.
— Нет.
Мое сердце сжимается за моей грудной клеткой, но я заставляю себя улыбнуться.
— Почему нет?
— Я не буду встречаться с тобой.
— Я... я не прошу тебя встречаться со мной.
Ладно, может быть, так и было? Но почему, черт возьми, он такой бескомпромиссный мудак? Неужели он не может делать людям больно более мягко или что-то в этом роде?
— Тогда тем лучше. — Его лицо, выражение и тон — все попало в чертов Северный Ледовитый океан. — Никаких свиданий не будет.
— Чисто гипотетически, и только гипотетически, потому что это не реальная ситуация, почему ты не хочешь со мной встречаться?
Он снова протягивает руку к моему лицу, и я замираю, когда он двумя пальцами поднимает мой подбородок. Заряд электричества проносится сквозь меня, как медленно надвигающаяся буря.
Напряжение нарастает, прилипает к коже и пробирает до костей. Я дрожу, но все еще не могу оторвать взгляд от этих океанских глаз.
Они снова потемнели — проявление переменчивого настроения их владельца.
Я не знаю, связано ли это изменение со мной или с тем фактом, что за двенадцать часов он коснулся меня больше, чем за все недели, что я его знаю.
Но я попала в его паутину.
Не в силах пошевелиться.
Абсолютно зажата под мозолистыми прикосновениями его худых пальцев, которые впиваются в мою чувствительную кожу со смертоносностью кнута.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Когда он заговорил, его низкие, глубокие слова почти парализовали меня.
— Ну, если гипотетически, то у меня извращенный вкус и склонность к насилию по отношению к противоположного полу. А ты такая чертовски хрупкая, я сразу сломаю тебя.
* * *— Как ты, ангелочек?
Я внутренне качаю головой, чтобы сосредоточиться на сияющих чертах лица моей мамы.
Мы общаемся по FaceTime, как самая крутая пара мать-дочь, потому что так принято.
Если Джереми считается клоном папы, то я — мамина удачная попытка 2.0. Я бы хотела отметить, что мне никогда не удастся добиться ее элегантности, но у нас одинаковые мелкие черты лица, каштановые волосы — хотя мои длиннее — и круглый разрез глаз. Хотя мои светлее, как у папы.
Ее глаза более призрачны, как будто в них скрыта трагическая история. И я знаю, что так оно и есть. Давным-давно, еще до моего рождения, мама не была так счастлива, как в течение всей моей жизни.
Еще одна вещь, в которой мама всегда будет меня побеждать, — это балет. Лия Волкова была одной из самых известных прима-балерин Нью-Йорк Сити Балета. В детстве я смотрела ее выступления — тайком, потому что ей бы это не понравилось, — и была заворожена. Я хотела быть похожей на нее любой ценой, взлететь в небо и точно знать, где упасть.
Нахожусь ли я на этом этапе? Не совсем. Я нахожусь на том перепутье, где не знаю, стоит ли мне сосредоточиться на колледже или лучше стать профессиональной балериной. Я влюбилась в балет с первого взгляда в четыре года, но все же я считаю, что больше тяготею к академическим занятиям. Поскольку профессиональная жизнь балерин коротка, я не хочу, чтобы потом мне было нечем заняться.
То есть, если мое будущее еще не определено.
— О, ты знаешь. Все по-старому, все по-старому. — Я вскидываю руку в направлении своей комнаты в особняке Язычников. — Играю в пленницу Джера ради шуток и хихиканья. Башня из слоновой кости и позолоченная клетка сменяют друг друга.
Она делает ужасную работу, чтобы подавить улыбку.
— Это не смешно.
— Я знаю, знаю. Просто ты выглядишь так очаровательно, когда выплескиваешь весь этот сарказм.
— Спасибо, но я предпочитаю «красивая», а не «очаровательная». Учитывая мой статус в колледже и мои попытки вести себя старше. И серьезно, мам, ты не можешь поговорить с Джером, чтобы он дал мне немного свободы? Такими темпами я умру молодой, и мой призрак начнет выкладывать вдохновляющие видео на TikTok.
Линии смеха все еще остаются на ее лице.
— Я так и сделала, и он ответил, что просто присматривает за тобой.
— Это просто предлог, чтобы запереть меня.
— С которым твой отец полностью согласен. Ты знаешь, что он не хотел, чтобы ты пропадала из его поля зрения.
— Потому что я девочка?
Ее глаза смягчились до светло-голубого цвета.
— Потому что у него слишком много врагов, и он беспокоится о твоей безопасности.
Мои губы выпячиваются вперед, преувеличенно надутые.
— Значит, я — его слабое место?
— Мы трое, но мы и его сила, Анни. Ты ведь знаешь это, верно?
— Знаю. Но это все равно отстой.
— Я знаю. Мне жаль.
— Не стоит. Это не твоя вина, и я понимаю. Так и должно быть. Я просто ворчу. Хватит обо мне. Как дела дома? У вас все в порядке? Вы скучаете по мне?
— Как сумасшедшие. Сейчас я уговариваю твоего отца найти нам дом на острове Брайтон, чтобы мы могли жить рядом с тобой
— Пожалуйста, не надо. Папа просто приведет с собой целую армию.
— Ты думаешь?
— Да. Помнишь, как мы в последний раз ездили в Россию на Рождество? У меня мурашки по коже при мысли о всей этой охране. И когда я спросила его, не кажется ли ему, что это слишком? Он ответил, что абсолютно нет. — Я подражаю папиному бесстрастному голосу, и мама разражается смехом. Даже ее смех такой же царственный, как и она сама.