Восемь племен - Владимир Тан-Богораз

Через минуту девушки и женщины из близлежащих оленных лагерей, сбросив лишнюю одежду, уже неслись вперед по дороге, натоптанной караванами, помогая себе длинными посохами и стараясь обогнать друг друга. Хозяйка беспечно бежала в общей толпе, но после обычного поворота, когда первая половина пути была окончена, она внезапно выдвинулась вперед и так же легко отделилась от своих подруг, как дикий олень от стаи мохнатых собак, бегущих сзади. Достигнув межи, она, однако, не захотела снять приза и великодушно пробежала мимо, предоставив его следующей подруге. Молодые люди с восторгом смотрели на быстроногую победительницу. Она была высока и стройна, с крепкими плечами, выставлявшимися из-под полураскрытого ворота одежды; щеки ее раскраснелись от бега, густые брови осеняли большие карие глаза. Тонко очерченный нос изгибался красивой дугой. Все лицо ее дышало возбуждением и весельем.

— Кто эта девушка? — спросил Ваттан у молодого Таньга, стоявшего рядом.

— Мами, дочь Камака! — отвечал Таньг. — Камак, самый богатый из Таньгов… Знаешь, должно быть!

Ваттан вспомнил сердитого старика в палатке, и ему стало смешно и вместе с тем досадно. Кто бы мог подумать, что у старого полоумного Таньга могут быть такие дочери? Он махнул рукой и вдруг, как прежде при борьбе, почувствовал неодолимое желание самому пуститься в бег.

— Я тоже поставлю приз! — сказал он, подходя к начерченной на снегу меже.

Он бросил взгляд в сторону своего лагеря, но идти туда было далеко. С беспечным жестом Ваттан снял белый волчий шлык, висевший на его плече, и повесил его на палку.

В толпе раздался одобрительный шум. Шлык был сделан из огромной волчьей головы, а к ушам были привязаны дорогие красные «корольки», купленные от заморских Куру, по оленьей шкуре за королек.

Молодые люди тотчас, же стали подтягивать одежды, приготовляясь к бегу. Мами, гордо улыбаясь, стала вместе с парнями. Грудь ее дышала совершенно спокойно, рука крепко сжимала гибкий посох с роговым наконечником, дающий опору во время быстрого бега.

— А-ха-ха! — весело рассмеялся Ваттан. — Бежала зайчиха с песцами, забыла, где ноздри, где хвост!.. Смотри, дух захватит!..

— Посмотрим, — сказала Мами, — тебе бы только не захватило! — прибавила она с дерзкой улыбкой, окидывая его глазами.

— Ух, девка! — даже зажмурился Ваттан. — Огонь!

Ительмен тоже посмотрел на быстроногую дочь Таньгов с видимым восхищением.

— У нас нету таких! — сказал он, подумав. — Девушки сидят дома, парни по горам ищут еду… Откуда растут такие? — прибавил он, бессознательно повторяя недавний вопрос Ваттана.

— От стада! — с гордостью отвечал Ваттан. — С малолетства за оленями бегают мальчики, девочки, все вместе… Олени свои, домашние, божий дар… Тебе не понять этого! — прибавил он с вечным презрением зажиточного и уверенного в затрашнем дне кочевника к полуголодному и беспечному охотнику или рыболову.

— Ну, ну! — нетерпеливо сказала Мами, переступая на месте. Толпа молодых людей, повинуясь ее стремлению, ринулась вперед, поднимая облако мелкого снега и постепенно выравниваясь на бегу. Ввиду интереса, который возбуждало состязание, предполагалось не жалеть сил и перебежать через все поле и, только обогнув один из холмов на его левой окраине, вернуться назад.

Облако снежной пыли быстро исчезло, но никто не уходил домой; зрители стояли у дороги, и усердно смотрели вдаль, боясь оторваться и упустить надлежащую минуту. Наконец маленькое белое облако снова явилось на горизонте.

— Бегут, бегут! — закричали с разных концов. — Трое бегут!

— Го, го, го! — почти тотчас же оглушительно заревела толпа. — Баба впереди, баба!

Трое передовых быстро приближались. Легконогая Мами действительно неслась впереди, как молодая лань, преследуемая волками. Длинные черные косы с красными кистями на концах развевались за ее плечами, как две стрелы, опушенные красными перьями. Она не только бежала быстрее парней, но даже играла с ними, то подпуская их на несколько шагов, то снова быстро увеличивая промежуток. Колхоч и Ваттан бежали рядом; на рыхлом снегу Чагарского поля легконогий Ительмен оставил сзади тяжеловесного побратима, но по мере приближения к стойбищу Ваттан наверстал потерянное, и теперь они бежали нога в ногу по широким, твердо наезженным колеям. Лицо Ваттана почернело от гнева и напряжения. Глаза его выкатились из орбит, дыхание выходило со свистом из его груди, и можно было ожидать каждую минуту, что он грянется на землю бездыханным, от нечеловеческого усилия. Ительмен был бледен и крепко стиснул зубы; его мохнатые волосы смерзлись от оледеневшего пота и походили на большую шапку; крупные капли катились по щекам и стекали за ворот исподней меховой рубахи.

Мами бежала совсем иначе, легко и стройно, почти без всяких усилий. Ее мускулы были сделаны как бы совершенно из другого материала. Добежав до межи, она подхватила мохнатую волчью шапку и тотчас же надела ее на голову.

— Дайте мне копье! — шаловливо говорила она. — Теперь я буду воином.

Толпа неистовствовала от восторга. Десять копий со всех сторон протянулись к девушке. Юная дочь Таньгов теперь казалась зрителям воплощением великой Эндиу, дочери старого Кутха и прародительницы всего человеческого рода.

Ваттан тоже остановился у межи и пошатнулся, но удержался на нога, при помощи посоха.

— Еще раз! — прохрипел он, тяжело дыша. — Еще попробуем.

— С вами? — сказала девушка с пренебрежением. — Вы не годитесь.

Она обвела нетерпеливым взглядом толпу своих недавних соперников, которые являлись через каждые несколько секунд в одиночку и группами, и невольно остановилась на худощавой, но удивительно стройной фигуре молодого Одула, тоже подошедшего полюбоваться на редкое зрелище. Он был одет в короткий замшевый кафтан, пышно расшитый лосиной шерстью и отороченный мехом выдры. Высокие штиблеты из гладкошерстной шкуры оленьего теленка плотно облегали красиво выгнутые ноги. Прямые волосы падали до плеч столь же блестящими и пушистыми прядями, как шарф из хвостов черной лисицы, обвивавшим его шею.

Разве с тобой? — сказала девушка полуутвердительно, с видимым удивлением рассматривая стройную осанку нового гостя. Одул, вопросительно взглянул на тощего старика, стоявшего рядом и одетого в такой же кафтан, но без вышивок и украшений, но старик покачал головой и сказал какое-то слово на никому не известном языке. Молодой человек слабо усмехнулся и тоже покачал головой.

— Стыдно молодым людям состязаться с женщинами! — сказал он, обращаясь к девушке. Однако голос его прозвучал минутным сожалением, и видно было, что предлагаемое состязание представлялось ему не лишенным соблазна.

В эту минуту большой белый заяц, согнанный с логовища каким-то неведомым врагом, прокатился по дороге и, увидев такую толпу людей, еще больше испугался и покатил в сторону. Старик быстро указал на зайца и опять сказал что-то. Одул сорвался с места и как стрела понесся вдогонку. Заяц, легкий как пух, мчался вперед, не помня себя от страха и оставляя на снегу чуть заметные следы. Более тяжелый преследователь проваливался на рыхлых местах, но тем не менее расстояние быстро сокращалось; через четверть часа, обессилевший зверей припал к земле, закрывая глаза и ожидая смертельного удара. Одул спокойно взял его на руки и побежал назад. Толпа с изумлением смотрела на этот новый способ охоты. Недаром о быстроте Одулов ходило так много рассказов. Этот новый подвиг молодого Одула равнялся с победой Мами, и отныне они должны были соединиться вместе в песнях и легендах всех восьми племен, собравшихся на ярмарку.

Глаза Мами зажглись от возбуждения и радости.

— Как зовут тебя? — спросила она, порываясь навстречу молодому чужеземцу, как будто хотела немедленно пуститься с ним взапуски.

— Я — Гиркан, сын Метучи, — сказал молодой Одул, весело играя глазами, — это тебе! — прибавил он; подавая молодой девушке совершенно присмиревшего зайца.

Мама поспешно взяла зайца и положила его на снег дороги, но он не хотел верить своей свободе и лежал, как мертвый, не двигаясь с места.

— Бежим! — настойчиво повторяла девушка. — Кто быстрее, попробуем!

Одул опять отрицательно покачал головой. Девушка нетерпеливо стукнула о землю концом копья, которое все еще держала в руках, но ничего не сказала больше. Заяц, испуганный внезапным стуком, вскочил на ноги и опять покатил по дороге, что есть мочи.

— Ух-ух! — невольно заухала толпа, привлеченная новым зрелищем.

— Ну-ка! — сказал вдруг молодая девушка, отворачиваясь от Одула и обращаясь к своим недавним соперникам. — Теперь вы поймайте!

— Девушка! — грозно сказал Ваттан, делая шаг по направлению к Мами. — Мой дед говорит: если женщина лучше мужчины, отдайте ее мужу или убейте ее!..