Шнифер - Евгений Сухов

Кент перешагнул порог квартиры, и они с Роджером только теперь обменялись крепким дружеским рукопожатием.

— Рад тебя видеть! Ну, как ты там? Как Израиль? Надолго к нам?.. А может, насовсем? Затосковал, бродяга! Оно и понятно. Я слышал, жизнь у капиталистов не сахар… Ты женился? Или как?

— Эй! Не гони лошадей, Родж, — Кент бросил сумку на пол. — От такого обилия вопросов не отобьешься. Все расскажу. Интересного немного, брат, но так… Наводим жизнь помаленьку. А где Разгуляй?

Улыбка сползла с лица Роджера, после чего он негромко выматерился себе под нос.

— А хрен его знает! Я этого ублюдка уже недели две не видел. Да и пошел он! Достал…

Кент уже направился в комнату, но последние слова Роджера заставили его обернуться.

— Что случилось?

Роджер вздохнул, прошел к дивану и тяжело плюхнулся на него. Скомкал лежащую рядом с ним газету и, не глядя, швырнул ее в угол комнаты. Кент отследил траекторию полета взглядом. Не считая только что добавленного бумажного кома, возле запыленного телевизора их уже валялось не меньше дюжины. Роджер тем временем поставил себе на колени грязную консервную банку, служившую ему пепельницей, и закурил сигарету. Кент придвинул себе стул и сел напротив, оседлав его верхом. Полминуты Роджер сосредоточенно курил, не произнося ни слова, но гость и не думал его торопить. Кент понимал, что старый приятель набирается мужества поделиться с ним чем-то наболевшим.

— Ты верно сказал, что этот город уже не тот, Кент, — Роджер стряхнул пепел в банку, но промахнулся. Серый столбик упал ему на трико и рассыпался. — И люди в нем уже не те, если ты понимаешь, что я хочу сказать. Сейчас не развернешься, как раньше. Знаешь, чем я теперь занимаюсь?

Вопрос был из разряда риторических, и Кент предпочел на него не отвечать. Он пристально наблюдал за Роджером и за его нервно подрагивающими руками.

— Я теперь барыга, Кент. Причем барыга не самого высокого уровня. Перекупаю всякую краденую срань и благодаря этому кое-как держусь на плаву…

— А что стало с подделками произведений искусства? — Кент тоже достал сигарету, но закуривать не торопился. Плавно перекатывал ее меж пальцев. — Когда я уезжал, дело у тебя вроде было на мази.

Роджер небрежно махнул рукой.

— Оно заглохло. Я не способен сам находить клиентуру. Разгуляй помогал мне на первых порах, а потом у него появились свои делишки. То одно, то другое…

— Чем он сейчас занимается?

— Не знаю, — Роджер несколько раз глубоко и шумно затянулся. — Говорю тебе, я давно его не видел. Может, и ничем. Бухает и все такое… Ну, он вроде провел с месяц назад пару выгодных скоков. Со Шкетом. С Громилой у него вроде какие-то дела были. И это все, что мне известно. Но в основном… Разгуляй тоже изменился. Все чаще и чаще топит себя на дне бутылки. Застойные времена, Кент, если ты меня понимаешь.

— А Пит?

— Пит завязал, — Роджер криво усмехнулся. — Когда я общался с ним в последний раз, ты бы видел, с какой гордостью он заявил об этом. «Все! Никакого криминала!» Тоже мне законопослушный гражданин!.. Но это все его баба, на которой он решил жениться, вот что я тебе скажу, Кент.

— Пит женится?

— Собирается. На следующей неделе, — Роджер бросил окурок в банку, а затем и сплюнул туда же. — Она так придавила его каблуком, что тут уж не вздохнешь, не выдохнешь. Железная бабенка… Короче, все забились по норам, Кент. И каждый вроде как доволен этим.

Он замолчал и теперь сидел, насупившись, раздувая ноздри. Кент хорошо знал эту манеру. Роджер упивался жалостью к себе. Он всегда был самым хлипким из их старой компании.

Кент обвел взглядом комнату. Пыль на экране телевизора и скомканные газеты были далеко не единственными показателями царившего вокруг беспорядка. Усеянный плевками и окурками пол, обилие пустых бутылок и грязных захватанных сальными пальцами граненых стаканов на журнальном столике, остатки засохшей еды, жеваная серая майка, валявшаяся на неубранной кровати… А ведь три года назад эта квартирка выглядела очень даже ничего.

Взгляд Кента остановился на большом рекламном постере жевательной резинки, пришпиленном к стене двумя тонкими иголками. Белокурая миниатюрная девушка в розовом бикини демонстрировала в улыбке блеск своих белоснежных зубов. Кент удивленно вскинул брови. Лицо модели показалось ему знакомым.

— Это?..

Роджер перехватил его взгляд и мрачно кивнул.

— Марина. Да. Разгуляю чертовски льстило, что его подружку пригласили в эту дешевую рекламу… Будь они и сейчас вместе, Разгуляй не стал бы таким, как…

— Они расстались? — Кент поднялся со стула и вплотную приблизился к постеру.

— Что?.. Так ты… Черт! — Роджер одним движением взъерошил жесткие непослушные волосы. — Я и забыл, что ты не в курсе… Марина погибла.

Кент резко обернулся.

— Как погибла?

— Ну, она… Она утонула, Кент, — теперь уже Роджер выглядел растерянным. — Почти год прошел. Я думал, Разгуляй написал тебе…

— Здорово, братела! Вот сюрприз так сюрприз! Скажу тебе честно, не ожидал. Да какой там? Разве можно было ожидать чего-то подобного? Я ведь думал, никогда больше тебя не увижу. Все, свалил за кордон, обжился, большим человеком стал. Иностранец! Етих твою мать! А ты вот как, значит… Приехал все-таки? Старых корешей проведать решил? Молоток! Не, право слово, молоток! И как кстати приехал-то! Как раз почетным гостем у меня на свадьбе будешь. Это же настоящий подарок, Кент!

Всю эту тираду Пит выдал практически на одном дыхании, но не забывая при этом похлопывать Кента по плечу. Радость от встречи была вполне искренней.

— Ну, пошли тяпнем по маленькой, — предложил хозяин, увлекая Кента в кухню. — Пока моей зазнобы нет, слеганцухи накатить можно.

— Так вы уже вместе живете?

За истекшие три года Пит изменился, и Кент не мог не отметить этого с ходу бросающегося в глаза обстоятельства. Старый приятель заметно располнел, на остроносом носу появились квадратные очки в тонкой оправе, которых не было прежде. А главное, взгляд… У Пита был совсем другой взгляд. Мертвый и ничего не выражающий. Его бойкая речь никак не вязалась с его взглядом.

— А чего зря время терять, — Пит быстро соорудил на столе нехитрую закуску и увенчал все это пол-литровой бутылкой водки. Рядышком появились и две пузатые хрустальные стопки. — Мы ж вроде как не дети уже. Верно? Да и что меняет штамп в паспорте? Сам посуди. Главное, чтобы взаимопонимание было. А ты сам-то как, Кент? Женат, нет?

— Нет. Не довелось пока.

Кент с интересом наблюдал за тем, как Пит сноровисто разливает водку по стопкам. Удивительно, но он всегда это делал как-то особенно. Не так, как все остальные. С некоторой долей изящности, что ли?

— А что так?

— Наверное, не сумел найти подходящую спутницу жизни, — Кент пожал плечами. — Не все же такие везунчики, как ты. Значит, у вас это есть?

— Что есть?

— Ну, ты сам сказал. Взаимопонимание…

— А-а! Да. Конечно, есть. Как же без него, братела? Ну, за встречу!

Пит призывно поднял свою рюмку. Друзья чокнулись и выпили. Кент насадил на вилку порцию квашеной капусты и отправил ее в рот. Пит, невзирая на обилие яств на столе, закусывать не стал. Вместо этого он закурил сигарету и глубоко затянулся.

— Ее зовут-то как?

— Кого?

— Жену твою будущую, — Кент улыбнулся.

— А-а! Жену-то? Оля. Не девушка — сказка! Поверь мне, Кент, — Пит слегка подался вперед, и висевшая у него на шее массивная золотая цепь качнулась над столом. — Я, как ее встретил, сразу понял — вот она! Моя единственная и неповторимая. А что? Бывает такое, Кент. Я сам раньше не верил, а ведь бывает, видишь. До сих пор парю, как на крыльях.

— Да, это здорово, — сдержанно произнес Кент, наматывая на вилку еще одну порцию капусты. — Я слышал, ты даже из-за нее в глухую завязку ушел. Ни с кем никаких дел больше не имеешь…

Лицо Пита заметно омрачилось. Рука сама подхватила бутылку, и он по новой разлил водку.

— Ну, зачем ты так, Кент? — в голосе старого приятеля угадывалась неподдельная обида. — Я же не только из-за нее решил завязать. Это тебе Родж сказал? Да? Ну… Оля, конечно, просила меня. Я, естественно, не хочу ее расстраивать. Не хочу, чтобы она день и ночь волновалась из-за меня. Где я, что я… Но я и сам так решил, Кент. Посмотри на меня. Мне уже двадцать четыре. Как и тебе, кстати. И Роджеру тому же… Пора бы и остепениться. Надо же меру знать. Семья, дети… Жизнь коротка, Кент. А мне в мои двадцать четыре и оглянуться-то не на что. Ты так не думаешь?

Кент не ответил. Молча, без тоста подняв рюмку, он залпом опорожнил ее и вернул обратно на стол. Бесспорно, в словах Пита был определенный резон. Если бы не одно «но»… Если бы он не произносил сейчас заранее отрепетированных чужих реплик. Кент прекрасно чувствовал эту фальшь. Пит никогда не был хорошим актером.