Шнифер - Евгений Сухов

— Я думаю, — коротко бросил Мелихов. — Сандаев будет наказан. Это факт. Меня вот только возраст его почтенный останавливает…

— Да, Сандаев!.. — протянул Янис и выдернул из-за пояса свой восьмизарядный «вальтер». Обойма была пуста. Анатолий принялся внимательно осматривать оружие. — Жизнь прожил, а ума не нажил. Я не понимаю, чего ты медлишь? Только скажи, Гена… Вон и пацаны на подхвате.

Янис обернулся назад. Вслед за «Мерседесом», поддерживая дежурную дистанцию, следовал темно-синий тойотовский «Ленд Крузер».

— Не надо, — после небольшой паузы протянул Мелихов. — Я не хочу, чтобы Сандаев сгинул так же, как эти безмозглые твари… У меня на его счет другие планы.

Он смотрел через лобовое стекло. За окном, сменяя одна другую, мелькали вывески баров, казино, ресторанов. Город уже вовсю предлагал любителям ночной жизни многообразные развлечения.

— Сука он безмозглая, — не унимался Янис. — Да если бы не ты, он бы сторожем сейчас в детсаде штаны протирал. Кому он, старый хрен, нужен?

— Надо выяснить, — прервал его Мелихов.

— Что?! Ты думаешь, он выжил из ума? Чтобы в твоем казино на левых батрачить! Что-то я сомневаюсь. Он действовал по собственной гнилой инициативе, крыса поганая.

Янис взял из подстаканника на центральной консоли бутылку «Фанты», сорвал с нее крышку и жадно припал к горлышку.

— У меня есть кое-какие мысли на этот счет. — Мелихов откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Он говорил тихо, взвешивая каждое слово. — Найди Метбурзинова. Я хочу, чтобы он предложил Сандаеву ту же схему, по которой работали люди Платона. Пусть найдет пару-тройку катал. А потом предложит старику поработать мимо кассы. Посмотрим, что Сандаев скажет на это… Он сам себе выберет меру наказания. Я хочу лично убедиться, что он за человек.

Янис усмехнулся.

— Ловко. Только, по-моему, не стоит Сандаев таких нервных затрат… Тут и так все ясно. За крысятничество судят по высшей мере. А ты его жалеешь, гниду. Только я не понимаю, почему…

— Сделай, как я сказал, — Мелихов развернулся к Янису лицом. — Ты же понимаешь, мне по большому счету плевать на Сандаева. Это мелкий прыщ. Я легко найду на его место человека… Меня настораживает другое.

— Что?

Янис бросил опустевшую бутылку в отсек для мусора и потянулся за следующей.

— Сандаев никогда бы не решился ни на что серьезное, если бы у него не было повода думать, что мне будет не до него. Понимаешь, о чем я?

— Нет, Гена. Прости, но ни хрена не понимаю, к чему ты ведешь.

Янис откупорил «Фанту» и протянул ее Мелихову. Тот отрицательно покачал головой.

— Что у нас с Бородатым? Я слышал, на рынке у Метбурзинова были проблемы. Бородатый божился, что партия не пришла. А Артур утверждает обратное. Груз прибыл, но Бородатый почему-то посчитал, что можно его сбыть, минуя моих людей.

Янис молча выслушал Геннадия Геннадьевича.

— Я говорил с Бородой, — он сделал глоток «Фанты». — И сразу говорю тебе «нет». Борода не решится пойти против тебя. Даже если бы ему сулили больший куш. Партия действительно не пришла вовремя. Он решил, чтобы не терять товар, отдать часть под реализацию частным торговцам. На нашу долю никто не претендует. Деньги он отдаст, как и всегда. Все под контролем, Ген. Мне кажется, зря ты поднимаешь волну.

— Хорошо, если так. Но все равно не спускай с него глаз. Лады?

Мелихов снова откинулся на спинку сиденья. Янис не стал ничего отвечать, а только молча пожал плечами. По всему было видно, что босс не намерен продолжать дискуссию.

Влекомая течением лодка мягко ткнулась в берег, и Громила рискнул приподнять голову. Прислушался. Никаких характерных звуков, свидетельствующих о том, что люди Яниса шарят поблизости в поисках беглеца, не было.

На горизонте мягко забрезжил рассвет. Громила встал на колени и уже более внимательно осмотрел рану. Кровотечение почти прекратилось, но плечо заметно распухло и онемело. К тому же пульсирующая боль не прекращалась ни на мгновение.

Громила ступил на берег и оттолкнул лодку. Во всем теле ощущалась стремительно разливающаяся слабость, и он с трудом переставлял ноги. Ко всему прочему, Громилу начинал бить легкий озноб…

Пройдя метров сто вдоль кромки воды, он заметил невдалеке светящиеся окна чьей-то одноэтажной дачи. Рядом с домиком на территории притулилась старенькая «копейка» бежевого цвета. Приблизившись еще немного, Громила смог разглядеть и возившегося с домкратом у заднего колеса седовласого мужичка. Дачник негромко насвистывал себе под нос какой-то незатейливый мотивчик и время от времени смахивал пот со лба грязной рукой. Громила бесшумно приблизился к нему сзади. Огляделся. Никого, кроме этого седовласого, поблизости не наблюдалось…

Дачник намертво закрутил гайки на колесе, снял домкрат и отложил его в сторону. Позади него хрустнула сухая ветка, и этот негромкий, но неожиданный звук заставил мужчину резко обернуться. Большего сделать он не успел. Громила дважды ударил дачника по почкам, а когда тот стал заваливаться на бок, добавил к этому еще и рубящий удар ребром ладони по шее. Мужчина кулем рухнул к его ногам.

Громила склонился над жертвой и быстро пробежался тонкими и ловкими, как у пианиста, пальцами по карманам джинсов поверженного им человека. Извлек связку ключей, отпер машину и тяжело плюхнулся за руль. Дыхание со свистом вырывалось из легких, а перетянутое выше локтя лоскутом собственной рубашки плечо вновь начало кровоточить. На лбу у Громилы выступили крупные капли пота. Он запустил двигатель и тронул «копейку» с места…

Восток уже полностью окрасился пурпурным цветом восходящего солнечного диска, когда Громила въехал в город и пустил «копейку» по центральной улице в направлении Красноармейского района. Перед глазами прыгали радужные круги, слабость все больше охватывала его, но браток мужественно боролся с охватившим его недугом.

В половине седьмого утра «копейка» остановилась в глухом безлюдном дворике, и Громила с трудом выбрался из салона. Ко всем имеющимся уже нездоровым и тревожным симптомам добавилась еще и сухость во рту…

Дверь долго не открывали, но Громила продолжал настойчиво барабанить по ней кулаком. Наконец послышались шаги, и визитер отступил назад, позволяя владельцу квартиры как следует разглядеть его в глазок.

Щелкнул замок, и Громила буквально рухнул без сил на руки подхватившего его в падении Шкета. Сердце стучало уже где-то в области горла.

— Едрена вошь! — невысокого роста и относительно хрупкого телосложения Шкет едва ли не пополам согнулся под стокилограммовым весом товарища. — Я так и знал. Я чувствовал… Вот дерьмо-то.

Он доволок Громилу до комнаты и осторожно опустил на диван. Гость приоткрыл глаза.

— Это был Мелихов… — губы Громилы слипались, а его голос звучал так глухо, словно доносился с расстояния в триста метров. — Дай мне попить…

— Сейчас.

Шкет скрылся в кухне, и до слуха Громилы донесся звук льющейся из крана воды. Это невольно напомнило ему плеск волн о борта старенькой найденной на берегу лодки, в которой ему пришлось провести больше четырех часов. Перед мысленным взором один образ сменялся другим. Они наплывали друг на друга, а затем бесследно рассеивались. Громила провел сухим и жестким, как наждак, языком по потрескавшимся губам.

— Пей, — Шкет приподнял ему голову.

Громила сделал три небольших глотка, а затем снова откинулся на подлокотник дивана.

— Я ждал звонка от тебя всю ночь, — признался Шкет.

— У меня не было с собой телефона… Я вообще чудом ушел оттуда. Думаю, никому больше этого не удалось, — Громила говорил, не открывая глаз. — Они все погибли, Шкет. Платон, Знахарь… Все. А у меня… — он снова облизал губы, но на этот раз ощущения трения наждака уже не было. — У меня, кажись, пуля в плече, Шкет… Сможешь ее извлечь? Ты же вроде как медик, а?

Шкет встал на колени рядом с диваном и осмотрел рану. По краям уже начиналось нагноение, и Громиле сейчас при хорошем раскладе нужна была квалифицированная помощь специалиста, а не того, кто проучился всего три курса в мединституте, а потом не имел ни малейшей практики в данной области. Но обращаться в больницу попросту было нельзя.

— Ну, что там?

— Попробовать можно, — неуверенно произнес Шкет и уже принялся осторожно снимать импровизированный жгут с руки приятеля. — Сам я, правда, никогда этого не делал, но видел…

— Где видел?

— В кино, черт возьми! Где я еще мог видеть?

— И что? Справишься? — мощное мускулистое тело Громилы сотрясал сильный озноб.

— У тебя есть другие варианты? Будем пробовать. Боль перетерпишь?

— Не впервой.

— На! — Шкет протянул Громиле окровавленный лоскут его рубашки. — Зажмешь зубами, когда я начну. Чтобы не орать. У меня тут стенки тонкие. Соседи сбегутся…