В паутине сладкой лжи (СИ) - Шевцова Каролина

— У меня нет аллергии, — я медленно убрал платок обратно в карман.

— Ну и отлично, значит, поселим вас здесь, тем более, — она кивнула на мою одежду на спинке дивана, — что вы здесь уже разложили вещи. Боря сказал, что пригласил вас на свадьбу.

— А я приняла приглашение, — женщина начинала нравиться мне все меньше.

— Ну и замечательно, мы любим гостей. — Она повернулась в сторону выхода и крикнула: — Ляль, докармливай Никушу и займись своим другом.

Меня поразило, как изменился голос женщины, когда та говорила со мной — посторонним, а потом с родной дочерью. Кажется, Алевтину в этом доме не баловали.

Когда я вышел в коридор, то удивился тому, как бережно семья Скобеевых использовала каждый сантиметр пространства. Вдоль стены расположился узкий обеденный стол и стулья без спинок, которые можно легко спрятать там же, чтобы дети (а их здесь набралось на порядочный детский сад) могли бегать и не спотыкаться о каждый угол. Заглянув в открытую комнату, увидел две двухъярусные кровати. Не смотря на крохотные размеры помещения, оно не походило на вагон поезда, а наоборот, выглядело уютным.

— Здесь живут младшие, — раздалось у меня за спиной. Обернувшись, я увидел Тину с малышом на руках. Тот жался к сестре и с восторгом тянул ее за волосы.

— А где живешь ты?

— В зале, вы там уже были.

— Комнату, в которой меня хотели поселить? — удивился я. — А где бы ты ночевала, если бы я согласился?

— У сестры, разумеется, она же выходит замуж и сегодня не вернется обратно, и вообще никогда больше не вернется, а будет жить счастливо со своим мужем.

— У сестры своя отдельная комната, а тебе выделили общий зал? Звучит несправедливо.

— Зал, это сердце дома, так что формально, я получила много больше, чем просто комнату, — Тина мягко убрала от своего лица пухлую руку брата и добавила, — я получила сердце. Идем? Не хочу пропустить венчание.

Церковь располагалась недалеко от дома Скобеевых, и стоило спуститься пару кварталов вниз, как мы оказались на широкой, мощенной камнем лестнице. Вокруг меня толпились люди, все они живо беседовали, что-то обсуждали, смеялись. Непрерывным потоком гости выстраивались в очередь к входу, но никто не торопился пройти быстрее, а наоборот, уступали друг другу. Я отошел в сторону, чтобы вернуться обратно домой. Вся эта затея снова начинала казаться странной. Глупо идти на венчание чьей-то незнакомой сестры, когда ты пропустил его у своей родной. Кажется, тогда у меня был веский повод, а Крис не умела долго обижаться — извинения и дорогой подарок быстро сняли с меня груз вины.

— Давно не были в храме? — Алевтина улыбалась, глядя на часовню.

— Лет сто.

— Тогда самое время увидеть настоящее чудо, пойдем?

И она шагнула вперед, а я поплелся следом за ней как осел на веревочке. Оказавшись внутри, мы разжали руки, я встал где-то сбоку, чтобы не путаться и не мешать другим. Тина же напротив, юркнула между двумя мужчинами и материализовалась у самого алтаря. Началась служба.

Буду честен, я не запомнил ни слова из речи священника, и даже пропустил имена молодоженов. Все это время я как чумной рассматривал девчонку, свалившуюся на меня сегодня так же неожиданно как снег в апреле.

Она стояла в стороне, так же, как и я. И была при этом в гуще всех событий. И если бы ты спросила, сразила ли она меня тогда, в ту минуту, то я бы ответил нет. Я не застыл и не окаменел при виде неземной красоты, которой в ней никогда и не было. Не был сражен ароматом сирени и прочей цветочной ерунды, не залюбовался изгибами ее фигуры — подростковой, слегка угловатой. Ничего такого. Ничего, что заставило бы мое сердце биться в два раза быстрее или остановиться на хрен. Но все же…

Я наблюдал за тем, как она…отдает. В ней это было всегда, с нашей самой первой встречи. Тина беззастенчиво делилась всем, что у нее было, давала семье уверенность и силу, отцу — любовь, матери — поддержку, незнакомым — улыбку, Богу — безграничную веру, а мне — надежду, что в этой жизни не все так уж плохо. Она отдавала всю себя без остатка, становясь при этом больше, лучше, сильнее и прекраснее. Я рос там, где каждый собирает себя по крупицам и прячет «свое» от посторонних глубоко в сердце. Она же — наоборот. Редкая птичка из Красной книги. Вымирающий вид.

И я замер. И застыл, и окаменел, получив прямо в руки что-то ценное. Только вот я перепутал ажурный фарфор с дешевой глиняной кружкой и разбил ее. В общем, если сократить мой рассказ до одного предложения, то будет как-то так: именно в тот раз я все понял и именно тогда я всё испортил.

В церкви было душно, сонно и тоскливо. Монотонный голос батюшки уносил меня куда-то в другое измерение, так что в какой-то момент показалось, что я облокочусь на бабку слева и захраплю.

— Аккуратнее, молодой человек, — проворчала она, когда я в очередной раз наступил ей на ногу.

Меня обдало ароматом жженого сахара и дешевой карамели. Так пахнет старость.

Я сделал шаг в сторону и уперся плечом в спину какого-то здоровяка. Тот косо посмотрел на меня, но в отличие от старухи смолчал. И хорошо. Даже мне, атеисту со стажем, было понятно: ругаться в храме не стоит.

Пол под ногами скрипел при каждом моем шаге. Очередной визг половиц указывал на то, что свобода все ближе. А там — свежий воздух, питьевая вода и сигарета. Впервые за последние два года захотелось курить.

Я всерьез размечтался о красной пачке с ковбоем, как вдруг прямо перед носом проплыл знакомый силуэт. Я оторопел, пытаясь понять, откуда могу знать девушку, которая только что обогнула кандило с догорающими свечами и скрылась из виду. Светло русые волосы, каре по плечи, аккуратный вздернутый носик и уставший, будто бы ленивый взгляд на всех вокруг. Никаких сомнений, только что передо мной показалась моя жена.

Я кинулся за ней, распихивая локтем гостей со свадьбы.

— Простите. Говорю же, нечаянно, — недовольные голоса шептались у меня за спиной, но я их не слышал. Вперед. К свету. Увидеть Аню.

Из храма я не вышел. Вывалился. Вытер пот со лба и обвел взглядом пустую площадь: несколько человек сидели в тени деревьев, ещё пара крутилась около колокольни. Ани здесь не было.

На негнущихся ногах я дошел до раскидистого дуба и облокотился об его ствол. С этой точки можно наблюдать за воротами храм и наконец обнаружить ту, что решила спрятаться от меня. А потом…

Ответа не было. Мне необходимо найти Аню, но зачем, я не знал. Еще вчера меня не волновало, жива ли она вообще, сегодня я как сумасшедший ломился через толпу людей, просто чтобы снова увидеть знакомый профиль. Бред какой-то. Я хлопнул ладонью по карманам брюк, чтобы снова вспомнить: эта чужая одежда, тут нет моих сигарет, тут не может их быть хотя бы потому, что я уже давно не курю.

— Вот, дрянь!

— Ну, зачем же так, все таки вы не у себя дома, молодой человек, а в гостях у сами знаете кого. — Я вздрогнул и огляделся, по левую сторону от меня улыбался Борис Сергеевич. Он кивнул головой наверх, к небу и добавил: — Вас позвали, а вы и не рады…

— Рад, — в горле было сухо, как на утро после бутылки рома, — только, пожалуй, зря воспользовался вашим приглашением. Вы ничего не должны мне за испорченный костюм, это недоразумение, как и все остальное. Я пойду, всего доброго.

— Успеете, — в его тонких сухих пальцах скрывалась неожиданная сила. Он схватил меня за рукав рубашки и остановил так легко, будто ему это ничего не стоило. — Вы верно курить хотите? Не при нашей с вами болезни.

Я с удивлением посмотрел в выцветшие глаза этого странного мужчины. В них не было осуждения, но отчего-то впервые в жизни захотелось извиниться.

— Я бросил.

— Это похвально. Я тоже бросил, точнее пришлось. У нас большая семья, все заботы о ней на мне. Но когда Бог даровал мне счастье быть отцом, взамен забрал немного здоровья. Я не жалуюсь, но диабет и сердце не лучшие соседи. — Борис Сергеевич разжал ладонь и показал серебреный блистер от таблеток. Тот был наполовину пуст.