Стальной подснежник - Дана Арнаутова

– Да как это? – истошно крикнул вдовий сын в оглушительной тишине после слов Эйнара. – Я же не знал! Не хотел я! Клянусь, господин капитан! Брат меня сманил!

– Брат виноват, значит? – тяжело и холодно повторил Эйнар. – И давно он тебя сманил?

Вдовий сын смотрел на него круглыми глазами, не соображая от страха, что ответить. Мальчишка, щенок… Только из этого уже не вырастет честного пса: ни пастушьего, ни охотничьего, ни даже просто шавки, стерегущей дом и радующей детей. А чтобы из него не вырос волк или шакал – об этом придется позаботиться Эйнару.

– Господин капитан, господин капитан!

Вдова, уразумевшая его слова, рванулась вперед и рухнула к ногам Эйнара, пытаясь их обнять. Он торопливо сделал шаг назад, велев:

– Поднимите ее. Быстро!

Ошалевшие новобранцы – эти тоже не ожидали, видно, что поход в деревню кончится казнью – подхватили женщину.

– Господин капитан, – рыдала старуха. – Младшенький ведь он! Один остался! Это Ирек его сманил, демонское отродье, сызмалу от него толку не было, а теперь и брата загубил. Помилуйте! Всю жизнь за вас буду богов молить – сколько хватит мне той жизни! Не оставляйте одну, господин капитан, не дайте пережить кровиночку!

На одно-единственное мгновение у Эйнара и впрямь мелькнула мысль – оставить вдове сына. Трусливый да пуганый – вдруг и впрямь возьмется за ум? Хоть будет кому приглядеть за старой. Но он не зря велел своим «щенкам» смотреть на испачканную кровью одежду и помнить.

– Женщина, – сказал Эйнар. – Как давно твой младший ушел из дома?

Старуха, рыдая, мотала головой, и Эйнар повернулся к старосте. Тот, чуя за собой и деревней немалую вину, – им бы раньше предупредить о пришельцах да поучаствовать в облаве – торопливо отозвался:

– Дней десять, как ушел он. Всего-то дней десять. Мы думали – на охоту подался парнишка. Кто ж знал…

– Кто знал… – снова повторил Эйнар, глядя на старосту в упор. – Ну-ну…

Глава деревни под его взглядом икнул и попятился назад.

– Вдова Вальдония, – снова повторил Эйнар, поворачиваясь к старухе, прекратившей рыдать и глядящей на него с безумной надеждой. – Шесть дней назад на перевале ограбили обоз. Два купца с возчиками да три семьи переселенцев. Их всех перерезали, как скот. С женщинами еще и потешились сначала. Только двоих детей один из переселенцев успел спасти. Мальчик утащил маленькую сестру в лес. Два дня они прятались, а на третий их нашли мои люди. Девочка больна, мальчишка рассказал, что случилось, – и замолчал. До сих пор молчит. Ты боишься остаться одна, женщина? Хочешь взять себе этих детей? У них нет ни отца, ни матери. И твои сыновья – этому виной.

– Го-го-господин капитан…– всхлипнула вдова.

– Я не повесил этих пятерых там… – опять заговорил громче Эйнар, – чтобы показать их вам. Чтобы каждый взрослый и ребенок запомнил и передал другим: вот что бывает с убийцами и мародерами. Наказание одно и для всех – смерть.

Он нашел взглядом высокое дерево – старый граб, растущий у края площади. Не будь его, пришлось бы использовать сам королевский столб – для этого на нем предусмотрительно имелись наверху особые скобы.

– Тимар, Искин – веревки. Узел-удавку вязать умеете?

Даже в темноте бледные, как рыбье брюхо, новобранцы замотали головой. Эйнар взял веревку, сноровисто завязал на ней пять «палаческих» петель. Не так как настоящие палачи, конечно… И витков маловато, и вешать положено по одному…

– Чурбаки катите, – обратился к парням. – Живо, а то сами их за ноги держать будете.

В толпе сначала тихо, потом все громче завыли женщины. Пятеро, так и стоящие понуро, повалились на колени. Один, тот самый вдовий сын, которого Эйнару хотелось приложить совсем другим имечком, да при исполнении нельзя, – тихо скулил.

Двое новобранцев, испуганные обещанием, быстро раздобыли в чьем-то дворе не чурбаки, но длинную скамью. Что ж, пойдет. Эйнар велел перенести ее под дерево, прямо под нижнюю ветку. Сам, вскочив на скамью, закрепил веревку, обвив ее и спустив петли вниз. Ветка выглядела вполне способной выдержать пять тел. Спрыгивая, Эйнар незаметно для всех передернулся – спина между лопатками зудела, словно в нее целились.

Махнув рукой, он велел вести осужденных к виселице. Трое пошли обреченно, еще двое забились в корчах, завопили, мешая ругательства с мольбами.

Эйнар кивнул старосте и, дождавшись, пока тот подбежит, сказал нарочито громко:

– За то, что знали и не сообщили, да за своих двух дураков – похоронишь и этих, и остальных. Там они, в распадке. Ну, если не похороните, как положено, на неупокойцев мне потом не жалуйтесь.

– Слушаюсь, господин капитан, – тоскливо подтвердил староста, понимая, что дешево отделался: комендант хотя бы не стал обвинять деревню в сообщничестве, а ведь добыча наверняка шла и сюда.

– Тварь! Гадина! – завопила некстати очнувшаяся вдова удивительно молодым голосом – отчаяние добавило ей сил. – Чтоб ты сдох! Чтоб тебя боги наказали! Чтоб тебе всю жизнь мои сынки снились! Чтоб ты сгнил изнутри!

Она кричала что-то еще, пока на шеи мародерам надевали петли. Потом двое солдат покрепче рывком выхватили из-под их ног скамью – и пятеро тел повисли в воздухе. Ни хрипа, ни стонов. Эйнар вязал петли неказисто, но умело – несколько негромких хрустов от мгновенно сломавшихся шей слились в один. Только резко и гнусно запахло из-под тел – смерть от повешения красивой и чистой не назовешь. Кого-то из новобранцев вывернуло – но желудок был пуст, и парень только издал несколько кашляющих всхлипов.

– Смотри, капитан! – крикнул мужской голос из темноты за толпой. – Ходи да оглядывайся! На всякого волка стрела найдется!

Эйнар, не отвечая, кивнул – и вернулся к столбу. Староста суетился вокруг, уверяя, что это ничего не значит, что он прикажет найти да выпороть… Эйнар только отмахнулся – угроз он слышал больше, чем иной жрец – молитв. Ночь началась нехорошо, продолжилась вовсе паршиво и заканчиваться пока не собиралась – его еще ждал путь в крепость. Ночной путь – задерживаться в Гарвии Эйнар даже не думал. Что ж, на этот раз стервятники промахнулись, не принеся особой беды, – сдохли только те, кому положено.

– Вот ведь… Кирпич… – услышал он за спиной свое прозвище, сказанное кем-то из «щенков» с угрюмым восхищением, но даже не обернулся. Пусть их, каждого офицера как-то зовут за глаза, и Кирпич – далеко не худшее, что могло к нему прилипнуть.

ГЛАВА 3. Жабы и принцессы

Ло с трудом разлепила ресницы и подняла тяжелые веки. Во рту устроила сортир не какая-то банальная кошка, а, самое малое, рота лейб-гвардии – те еще говнюки по общему мнению всех армейцев. Вдобавок эта самая рота теперь ходила вокруг уборной строевым шагом, печатая его с извращенной старательностью, и каждый удар подкованных сапог отдавался в висках и затылке Ло.

– У-убью, – простонал рядом Маркус. – А потом подниму из мертвых и опять убью! А потом…

Что некромант сделает потом, Ло не узнала, потому что парад в ее голове ненадолго прекратился, зато в дверь кто-то постучал. Стук был мелкий, быстрый, какой-то боязливый, будто стучавший и торопится, и боится разбудить спящих. Только тогда Ло вдруг поняла, что грохот до этого был не в ее голове, а самый настоящий – в парадную дверь особняка Бастельеро. Ну да, она заночевала у Маркуса, – вспомнила Ло. – Особняк Ревенгаров после отъезда Мелиссы пришлось заколотить ради экономии средств, а в гостиницу она и возвращаться не стала – зачем?

– Кого там демоны принесли? – откликнулся Маркус, пытаясь выпутаться из одеяла, застрявшего между постелью и стеной. Просто слезть с кровати у него не выходило, потому что с краю лежала Ло, а откинуть барготово одеяло с них обоих некромант то ли не догадался, то ли щадил ее стыдливость.

– Простите, милорд, – приглушенно послышалось из-за двери. – Их светлость лейтенант королевской гвардии и с ним два стражника, милорд. Очень настаивают, ми…Ай!

Судя по звуку, гвардейцы окончательно настояли на встрече – хм, не зря ей спросонья подумалось именно о лейб-гвардии – и забарабанили уже в дверь спальни.

– Именем короля приказываю открыть! – послышалось из коридора.

– Хамы, – сквозь зубы процедил Маркус, оглядываясь в поисках одежды. – Лакеи мундирные…

Вообще-то, королевская гвардия при исполнении личного приказа его величества имела право беспрепятственного доступа в любой дом, но есть же приличия, в конце концов… Да и Маркус, как любой армеец, лейб-гвардию просто очень не любил.

– Шпага у кресла, штаны на столе, – подсказала Ло, поправляя свой край одеяла и по привычке расставляя приоритеты в пользу оружия. – Да открой ты им уже. И так всем все ясно.

Действительно, что уж тут непонятного – застать неженатую леди в спальне незамужнего лорда после совместно проведенной ночи. То есть наоборот, конечно… Ло поморщилась, запуская пальцы в волосы и слегка приглаживая их, чтобы не топорщились на висках, где пряди пока не отросли. Можно не сомневаться, еще до обеда весь двор будет знать. Стоило бы порадоваться – не станет же король домогаться женщину, что так явно не заботится о репутации. Только вот Мелли…