Стальной подснежник - Дана Арнаутова

Эйнар снова поднес к губам рожок, проиграл отбой вместо атаки. И первым кинулся вниз, к лагерю, поднимая за собой оставшихся щенков. Тибальд остался наверху, прикрывая. Вряд ли кого-то из бандитов всерьез обманула и успокоила хитрость с неправильным сигналом, но в бою иногда решает и мгновенная заминка, а Эйнар собирался выдрать у солдатской судьбы столько удачи, сколько сможет. Эх, если б не щенки, он бы просто подождал возвращения своих старых бойцов и заглянул сюда ночью, пройдясь по палаткам тихой беспощадной смертью. Однако новобранцев следует учить. И учить драться, а не резать спящих.

Все кончилось быстро. На удивление быстро и успешно, так что даже холодок между лопатками полз от такого успеха – легким победам Эйнар давно не верил. Но щенки сработали прямо как обученные солдаты: никто не запнулся, не подставился, не погиб, и даже раны оказались легкие – пятерых все-таки успели подрезать, да еще один вывихнул ногу. С потерями противника – никакого сравнения.

К тем семи, кого они с Тибальдом положили сразу, добавилось еще десять трупов: восемь в лагере, да двое успели убежать по распадку, где их, как и было велено, положили стрелами. Еще пятерых, сразу ткнувшихся мордой в грязь и вопивших о пощаде, взяли живьем. Эйнар досадливо дернул углом рта, разглядывая перепуганных подонков, которых его новобранцы, гордясь собой, связали и притащили к капитану. Ну точно, как щенки, радостно несущие брошенную палку. Лучше бы этой пятерке подохнуть в бою. Вот и стервятники припомнились…

– Господин капитан! Господин капитан! – заголосил вдруг один из связанных, чумазый парень не старше Эйнаровых новобранцев, одетый по-местному в кожаные штаны с курткой и полосатую домотканую рубаху. – Вы меня не знаете? Я же из деревни! Из Гарвии я! Отсюда, снизу! Я вдовы Вальдонии сын!

Вальдонию Эйнар помнил, старуха разводила гусей и делала неплохие подушки, охотно продавая их в крепость. Помнил и сына… Эйнар присмотрелся. Точно, он. Что ж, значит, все еще хуже.

– И что ты здесь делаешь? – спросил он для порядка, хотя все и так было понятно.

– Так брат у меня тут, господин капитан, – угодливо зачастил парень, пытаясь поклониться, чему мешали двое держащих его солдат. – Брат у меня с войны вернулся. Позвал вот… А я ж не знал! Не знал, что они разбоем промышлять думают! Я бы никогда, господин капитан!

– Где брат?

Сын вдовы пугливо оглянулся в сторону трупов, разложенных шагах в пяти, жалко скривился, всхлипнул разбитым носом. Ясно…

– Из Гарвии, значит, – неторопливо уточнил Эйнар, глянув на небо, где гасли последние лучи заката. – Еще здесь ваши деревенские есть? Или другие местные?

– Я, господин капитан, – подал голос второй, постарше и хмуро-настороженный, как волк, попавший в капкан. – Тоже… из Гарвии.

Остальные трое молчали. Один глядел куда-то вдаль, мимо Эйнара, еще двое потупились. Эйнар снова посмотрел на тела. Семнадцать человек. Молодых и не очень, но уж точно способных заработать чем-то, кроме грабежа на большой дороге. Ну, сдохли – и к демонам их души. А вот тела… Хотя, раз там были и гарвийские, значит, деревне их и хоронить.

– Идем в Гарвию, – велел он. – Этих пятерых на одну веревку. Тибальд, покажи!

Пока Тибо показывал, как вязать на длинной веревке узлы-удавки, позволяющие пленным идти, но не брыкаться, Эйнар прошелся по лагерю. Заглянул в палатки, в хижину. Позвал Винсента, первым попавшегося на глаза, велел вынести к костру несколько вещей.

– Всем сюда! И смотреть внимательно! – велел он.

Новобранцы, столпившись у костра, в который подкинули поленьев для света, и пламя ярко озарило полянку, мрачно разглядывали принесенное. Женские шали, теплые шерстяные и легкие шелковые. Край одной запачкан в чем-то темном. Понятно, в чем. Взломанный сундучок, в каких хранят деньги и семейные ценности небогатые горожане. Несколько курток разного размера, женское платье, нарядное, но с подолом, разорванным до самого лифа, и испачканное в грязи. Деревянная миска, наполненная дорогими мелочами: гребнями, шпильками, бусами…

– Насмотрелись? – тихо спросил Эйнар. – Хорошо запомнили? Скоро пригодится. Как начнете жалеть, или подурнеет – вспоминайте. Винсент, Рори, останетесь здесь под началом сержанта Мерри. Все вещи сложить в мешки, я их в хижине видел. Каждый мешок завязать и опечатать. Свечи тоже были где-то, растопите их на воск для печатей.

Он снял с пальца кольцо с печаткой коменданта, отдал Тибальду.

– Утром пришлю вам людей в помощь. А мы в деревню.

– Осторожней там, – буркнул Тибо, решив вдруг вместо шута побыть нянькой. – Может, рассвета дождетесь?

– Ничего, дорога рядом. Сейчас луна выйдет, как днем станет.

Луна и вправду поднималась над горизонтом круглобокая, нагло яркая и веселая, как богатая молодка на деревенском гулянье. Еще чуть – и зальет светом все вокруг. Эйнар вздохнул, махнул рукой и первым пошел по тропе, ведущей вниз, к деревне у подножья горы. Хорошо, что здесь расстояния не такие, как в степях. Под гору по знакомой дороге – часа через два они будут в Гарвии.

Он не ошибся – дошли как раз за это время. Ну, может, чуть дольше, и то из-за мародеров. Те плелись невесело, только вдовий сын все пытался забежать вперед, канюча, что не знал, не думал, не виноват – пока Эйнар не велел ему заткнуться. Парень притих и дальше шел молча, перебирая ногами настолько быстро, насколько позволяла общая веревка.

А над Даглорскими горами висело серебряное блюдо луны, почти совсем круглое, – до полнолуния был еще день. В детстве мать рассказывала Эйнару, что это окошко в другой мир, и умершие смотрят сквозь него на живых. Эйнар старался вести себя хорошо, чтоб отцу не пришлось за него краснеть… Но получалось у него это так себе. Если отец и вправду смотрел на него с небес, то только вздыхал, наверное, от непутевости единственного отпрыска.

В голову лезла всякая муть – лишь бы не думать о том, чем сейчас придется заниматься. Идя впереди, чтобы задать правильный шаг отряду, он первым увидел скупые огоньки деревни. Здесь, как и везде в поселениях, ложились рано, разве что женщины допоздна занимались рукоделием при лучине, но за полночь легли и они.

Эйнар вышел на площадь и, дождавшись, пока пленников построят у королевского столба, ударил в висящее на нем било – большой медный диск с привязанной колотушкой. Собаки, и до этого провожающие чужаков лаем, залились вовсе истошно. За прикрытыми ставнями окон начал тут и там теплиться свет, кто-то высунулся на улицу, позвал соседей – деревня просыпалась.

Эйнар терпеливо дождался, пока на площадь выбежал, подвязывая штаны, местный староста. Пока он, уразумев происходящее и охая, собирал деревню, двое солдат зажигали просмоленные факелы, по закону висящие у каждого королевского столба, и вставляли их в кольца-держатели. На площади стало гораздо светлее, но в кольце света оказался, главным образом, сам Эйнар, солдаты и пленники. Из приземистых каменных хижин вышли все: от стариков до детей, цепляющихся за материнские юбки и таращащих сонные глазенки. Эйнар дернул щекой, но убрать с площади детей не велел. Вместо этого он кивнул одному из новобранцев на било. Парень понятливо ударил – по площади снова разнесся густой звук, прекративший людской гомон.

– Люди Гарвии, – хрипловато начал Эйнар, постепенно набирая силу голоса. – Подданные его величества Криспина Третьего, да хранят его небеса! Я, Эйнар Рольфсон, комендант крепости Драконий Зуб, привел сюда преступников, подлежащих королевскому суду. Эти пятеро – все, кто остался в живых из шайки убийц, грабителей, мародеров. Узнаете ли вы кого-то из них?

Деревня испуганно молчала. Где-то в толпе заныл ребенок – женщина шикнула на него, и тонкий голосок смолк.

– Узнаете ли вы кого-то? – снова повторил Эйнар.

– Это же я! – крикнул вдовий сын, шагая вперед, насколько позволила веревка. – Люди, это же я, сын Вальдонии!

Эйнар обвел глазами темную колышущуюся массу. Сам бы он не разглядел и, тем более, не узнал в толпе старуху Вальдонию, но деревенские расступились – будто вода отхлынула, обнажая единственный черный камень.

– Сыно-о-ок… – выдохнула вдова, валясь на колени. – Младший мо-о-ой… Да что же это…

Прежде, чем заговорить снова, Эйнар вспомнил миску с побрякушками и ворох шалей.

– Узнаете, значит. А этого? – кивнул он на второго гарвийца старосте.

– Пришлый он, – заискивающе ответил староста, поглаживая странно куцую бороденку. – В том году только пришел. Не наш…

– Если в том году, значит, ваш, – тяжело уронил Эйнар. – Вина их доказана, есть свидетели и улики. Как офицер короля приговариваю этих людей к немедленной смерти через повешение.

– Да как это? – истошно крикнул вдовий сын в оглушительной тишине после слов Эйнара. – Я же не знал! Не хотел я! Клянусь, господин капитан! Брат меня сманил!

– Брат виноват, значит? – тяжело и холодно повторил Эйнар. – И давно он тебя сманил?