Ностальгия - Виктор Точинов

Пауза затягивалась, и нарушил ее ханыга.

— Я твой родственник, — сказал он негромко.

Дожили… Как известно из классики, существовали поддельные дети лейтенанта Шмидта, фальшивые внуки Фридриха Энгельса, внебрачные псевдопотомки князя-анархиста Кропоткина… А теперь новое слово в науке выманивания денег: лжеродственник журналиста Белецкого!

Злости Сергей не испытывал. Наоборот, разбирало смешливое любопытство, отчасти профессиональное. Захотелось послушать историю блудного… кем он, интересно, представится? Возможно, даже пожертвовать небольшую сумму, если рассказ покажется забавным.

— Не узнаю брата Колю, — сказал Сергей. Прозвучало почти серьезно, усмешка оказалась спрятанной глубоко-глубоко.

— Не веришь… — тоскливо произнес ханыга и закашлялся — очень нехорошим кашлем, резким, надрывным.

Сергей инстинктивно шагнул назад — не хватало еще подхватить какую-нибудь заразу. Ханыга, не прекращая кашлять, продвинулся вперед. Теперь дверь перед ним не захлопнешь, в случае нужды придется выталкивать. Впрочем, не проблема — ростом гость, если и уступает хозяину, то самую малость, но худой, изможденный… Сам же Сергей старался поддерживать неплохую спортивную форму; уделял два вечера в неделю занятиям айкидо, уже двенадцать лет, между прочим. Даже здесь, в Солнечноборске, нашел зал с неплохим тренером — правда, практиковал тот несколько иной стиль, но это уже нюансы….

Приступ кашля постепенно утих, и Сергей предположил дальнейшее развитие событий: никакого повествования о приключениях-злоключениях он не услышит, сейчас квазиродственник попросит стакан воды, — и, стоит лишь отлучиться, удерет, прихватив кожаное пальто с вешалки.

Ошибся. Прокашлявшись, ханыга сказал:

— Я Федор, двоюродный брат Бориса, твоего отца… Вот таким тебя помню, — показал ладонью, каким. На этом расстоянии от пола макушка Сергея находилась в весьма нежном возрасте. Года три, четыре, не больше…

Ситуация осложнилась. Двоюродные братья и сестры у покойного отца действительно были. Не в Питере — в Воронеже, Москве, Киеве, еще где-то… Но Сергей их абсолютно не знал, даже имена не помнил. Какой-то давний семейный конфликт старшего поколения надолго пресек общение кузенов и кузин… Потом, в зрелые годы, Борис Белецкий встречался кое с кем из двоюродной родни, и Сергей действительно был тогда «вот таким» — от горшка два вершка, никого толком не запомнил. Настоящие родственные связи восстановить так и не удалось, слишком долго жили вдали друг от друга, — кое-как наладилась лишь переписка (в основном открытки к праздникам), да и та быстро заглохла.

Он снова всмотрелся в лицо ханыги. И теперь показалось, что… Да нет, самовнушение. Если малыш Сережа и в самом деле видел когда-то этого человека, воспоминания давно стерлись.

— Как звали моего деда по отцу? — быстро спросил Сергей.

Гость молчал. Наморщил лоб, и без того изрезанный глубокими морщинами, сухо пожевал губами… Потер висок — неестественным, скованным движением, правая кисть явно была когда-то повреждена — может быть, сломана и плохо срослась…

То-то… Услышать, как к Сергею обращаются по имени-отчеству, может кто угодно. А вот подслушать имя деда в случайной беседе практически невозможно. Так что идите-ка, милейший, отсюда подобру-поздорову. И попробуйте поискать родню в другом месте. Среди потомков лейтенанта Шмидта, например.

Озвучить эти мысли Сергей не успел.

— Георгий… — сказал ханыга. — А вторую его жену, твою бабушку — Настасьей.

Два выстрела, и оба в десятку. Случайно угадать такое нельзя .

— А его брат, мой отец — Максим.

Последняя фраза оказалась излишней, имен своих двоюродных дедов Сергей не знал.

— Проходите, — обреченно махнул он рукой в сторону кухни.

М-да… Похоже, действительно родственник. А родственников, как известно, не выбирают… Не повезло, достался вот такой: изможденный одноглазый оборванец (Сергей уже сообразил, что небесно-голубой глаз — протез, стекляшка).

И что в этой ситуации можно и нужно делать, совершенно непонятно.

Глава третья. Мой мозг — моя крепость

1

— Память слабеет… На куски разваливается… — пожаловался вновь обретенный родственник, усаживаясь на табурет, с которого Сергей убрал готовую к работе дрель. — Скоро и свое-то имя не вспомню…

— Вам нужна помощь? Деньги? — напрямую спросил якобы племянник у якобы двоюродного дядюшки.

Сомнения оставались, и немалые. В конце концов, каналы распространения информации в нашем мире порой весьма причудливы. И сведения об истории семьи Белецких могли оказаться у солнечноборского ханыги самым замысловатым путем.

Одно сомнений не вызывало: наличность родственничку явно не помешает. И Сергей решил сразу расставить точки над i. Определить некий модус операнди.

— Не нужны мне деньги… Здоровье не купишь… Да и недолго уж осталось…

Хм-м-м… Ну и что же тогда желает дядюшка? Поселиться под кровом племянника и развлекать того по вечерам, пересказывая эпизоды семейной хроники?

— И что же вы хотите… э-э-э… Федор Максимович?

— Предупредить хочу… предупредить… чтобы… кхх-х-хе-е-е… — речь дядюшки-ханыги, и без того не особо внятная, вновь сменилась приступом кашля.

— Предупредить? О чем? — удивленно спросил Сергей, когда кашель стих.

— О том самом… Беги отсюда, пока не поздно. Бросай всё и беги. Думаешь, ты здесь бога за бороду ухватил? Редактором «Куршевель-Ньюс» стать мечтаешь? Беги, дурак…

Ого… Вот вам и родственник. Угалаев в свое время предупреждал: полностью проект такого размаха в тайне не сохранить, естественно, и для прикрытия разных его аспектов придуманы несколько дезинформаций. И все равно, возможны подходы к сотрудникам, конкуренты не дремлют. Так что, старик, бди. И чуть что — звони по этому вот номеру.

Да уж, подход так подход. Раскопать старую семейную историю, слепить фальшивого родственника, — и все для того, чтобы услышать реакцию на название «Куршевель-Ньюс»… Круто.

Только сейчас Сергей отметил любопытный момент: алкоголем от ханыги не пахло. Даже самого слабенького перегара не обонялось. И совершенно отсутствовала характерная для бомжей вонь месяцами не мытого тела. Недоработка, уж запах дешевой водки изобразить нетрудно, можно даже в рот ее не брать, пролить на одежду…

— Значит, так, — жестко сказал Сергей. — Сейчас вы встанете и уйдете отсюда. И никогда больше не позвоните в мою дверь.

Самозванец, похоже, не услышал недвусмысленного предложения. Казалось, что он вновь напряженно что-то вспоминает: наморщил лоб, искалеченная рука поползла к виску… Затем заговорил — быстро, сбивчиво: