Шрам - Николай Покуш

К четырнадцати часам дня, изрядно замучивший себя терзаниями, с гнетущим ощущением тревоги на душе, я пришел на гидропонную ферму, единственный зеленый уголок города, находящийся почти у самой стены, на северо-западной окраине Филина. Мы часто гуляли там вместе и даже нашли свое особенное место, на берегу небольшого озерца, под сенью раскидистой ивы.

Джулия уже сидела на траве, прислонившись спиной к стволу дерева и глядя на безмятежную гладь кристально чистого озера. Ее пламенно-рыжие волнистые волосы ниспадали с плеч подобно огненному водопаду. Подходя, я немного замедлился, дав глазам насладиться красотой ее тела. Меня всегда удивляло, как такая красивая девушка могла выбрать такого обычного парня, как я. От стандартной внешности филинца меня отличал, разве что, высокий рост. Худое, вытянутое лицо, бледная кожа, темные прямые волосы и глубоко посаженные серые глаза, которые казалось, всегда находились в тени – вот то, что видел я в зеркале каждый день. Многие говорили, что у меня очень болезненный вид. Я с детства смирился с тем фактом, что мне не суждено пользоваться большой популярностью у противоположного пола. Девушки, конечно, были, но отношения с ними длились не долго, да и отношениями их назвать было сложно, романы на несколько дней и не более. И потому от факта, что Джулия выбрала именно меня, я испытывал гордость. Но видимо, жизнь всегда все расставляет по своим местам.

С самых первых ее слов, с холодного приветствия и еще более холодного поцелуя, я ощутил напряжение, пронизывающее ее, звучащее в словах, различимое во взгляде, который Джулия усердно старалась отводить от меня. Что-то сжалось в моей груди, в горле застыл мерзкий ком. Я напрягся, тщетно пытаясь отогнать от себя все неприятные мысли.

Начало разговора было вполне обычным. Она спросила, как у меня дела, как прошла вчерашняя гонка. Я рассказал, куда подробнее, чем требовалось, а она задавала куда больше вопросов о заезде, чем обычно. Все это выглядело так, словно мы оба тянули время, собирались с духом, чтобы сделать шаг навстречу неприятному разговору. В конце концов, я не выдержал этого, не вынес ожидания и задал решающий вопрос.

– Джул, почему ты не сказала мне об экспедиции в Горизонт? – спросил я и сразу же пожалел об этом. Кажется, что ответ был мне уже известен, поведение Джулии сказало все, что требовалось знать.

– Прости… – тихо ответила она после недолго паузы.

– Прощу, если ты все объяснишь.

Она не смотрела на меня, внимательно изучая глазами ровную гладь озера. Я тоже не решался поднять на нее взгляда, словно был виновен в чем-то. Так и сидел, глядя на свои пальцы, в которых раскатывал сорванную травинку. Мы словно застыли, слушая щебетание птиц в ветвях деревьев и чьи-то веселые голоса, доносящиеся издали. Это молчание тяготило меня, секунды тянулись бесконечно долго, но я не хотел нарушать тишину, не хотел торопить Джулию, я понимал, что сейчас она ищет нужные слова.

– Ты, ведь, никогда не покидал стены Филина, верно, Клайд? – спросила она, наконец, не переводя на меня взгляда.

– Верно, – кивнул я, хотя вопрос был риторическим, она прекрасно знала на него ответ.

– Знаешь, там все совсем по-другому.

– Знаю. Ведь, ты сама мне рассказывала об этом. Множество раз.

По курсу своего обучения Джулии были положены вылазки за стену, с научной группой под присмотром военных. После этих выходов она была сама не своя еще несколько дней, могла рассказывать и думать только о внешнем мире.

– Рассказывать, это одно, – задумчиво произнесла она, – а видеть – совсем другое.

Снова молчание. И снова она заговорила первой:

– Там есть ветер, Клайд. Это очень странно, и одновременно приятно ощущать его на своей коже. Там сменяются времена года. Вот сейчас, например, там кончается лето. Скоро начнется осень, а это значит, что листья на деревьях будут желтеть и опадать, каждый день будет все холоднее, и небо станет пасмурным и дождливым. А потом наступит зима, и выпадет белый-белый снег.

Снова пауза. Ее слова запутали меня. Я совершенно не мог понять, к чему идет этот разговор, что пытается сказать мне Джулия. Но, набравшись терпения, я слушал и ждал разъяснений.

– Мы не видим всего этого здесь, в Филине. Живем в этой большой консервной банке, и нам плевать на все остальное. Но для чего мы здесь, Клайд? Ты знаешь для чего?

– Я… – я замялся, не зная, что ответить ей на подобный вопрос.

– Ты не думал об этом, верно? – она, наконец, взглянула на меня, и на губах у нее появилась грустная улыбка.

– Пожалуй, да.

– А я часто думаю об этом. Для чего мы здесь? Зачем существуем? Какая у нас цель? И, как и ты сейчас, я не нахожу ответа.

Снова молчание. На этот раз его нарушил я.

– Что ты пытаешься сказать мне, Джул?

– Ты никогда не ощущал, что ты не на своем месте? Что ты не тот, кем должен быть, кем можешь стать, не там, где должен находиться, и занимаешься не тем, чем мог бы?

– Вряд ли, – ответил я честно. – Мне кажется, что именно сейчас я тот, кем должен быть, и с тем человеком, с каким хочу быть.

Джулия снова улыбнулась и в этой улыбке была уже не просто грусть. Я увидел боль и сострадание на ее лице. И все, в чем я сомневался до этого момента, теперь мне стало очевидно. Что-то оборвалось внутри, в груди рванул фонтан боли.

– А вот я чувствую сейчас именно это, – сказала она с тоской. – Что-то не так в моей жизни. Что-то совсем не так.

– И в Горизонте ты собираешься искать себя? Думаешь, там тебе будет лучше, чем здесь?

– Совсем нет, – покачала головой Джулия. – Горизонт тут совершенно не при чем. Конечно, побывать там – это большой опыт, у них богатые архивы. Не часто такой шанс выпадает историку, тем более студенту. Мест в группе было всего три, а претендентов больше полусотни. Но я смогла получить это место, и считаю, что заслужила его. Однако, разобраться в себе мне поможет не Горизонт, а сам факт отдаленности от дома.

– И сколько продлиться эта экспедиция?

– От трех месяцев до года.

- То есть, мы с тобой очень долго не увидимся?

Где-то в глубине моего сознания заискрился тусклый лучик