Йода: Свидание с тьмой - Шон Стюарт

— Не сейчас, моя дорогая.

В потайную дверь, задыхаясь, вошла старая женщина. Она была одета в грязные лохмотья, бывшие когда-то красивым нарядом — розовое бальное платье с почерневшими от грязи оборванными краями, рваные чулки. На ногах у нее были остатки шлепанцев из золотой парчи, на шее — меховое боа из связанных лисьих хвостов.

— Подожди капельку. Дай-ка мамочка поглядит.

Кряхтя, старуха согнулась и вытянула шею, разглядывая пятно. Вдруг она издала резкий вздох.

— О, какая прелесть, — прошептала старуха. Она наклонилась к самому полу, чтобы осмотреть пятно еще более пристально. Ее глаза, доселе маленькие и непроницаемые, словно бусинки черного мрамора, подернулись влагой и засияли.

— О, — сказала старуха. Она опять села на корточки и принялась раскачиваться из стороны в сторону. — О, о, о!

Лисица посмотрела на хозяйку. Та взглянула на нее с выражением такого безумного торжества, что лиса попятилась, обнажив желтые зубы-иглы.

— О, какой день для мамочки, боже ж ты мой! Много-много времени она ждала этого дня, — прошептала старуха. Она посмотрела лисице в глаза. — Разве ты не видишь, медовая моя? Не чувствуешь? Малыш возвращается домой!

Она поднялась. От избытка чувств у нее тряслись жирные ляжки и плечи.

— Пора готовиться, — пробормотала она. — Надо убрать в комнате Малыша. Постелить ему в его маленькой кроватке. — Ковыляя, старуха быстро убралась обратно в проход.

Встопорщив уши, лисица дождалась, когда звуки ее шагов затихнут в темноте. Затем наклонила голову и длинным розовым языком вылизала плитку досуха.

Встреча Дуку с троксанской делегацией прошла удачно. Граф превратил ее в своего рода холодную игру, говоря как можно меньше и оставляя визави самим озвучивать всю ложь.

— Идет сборка новых боевых дроидов, — проронил граф. Этого было достаточно; все остальное они сделали сами.

— Конечно, вы пошлете их в наш квадрант, — сказал младший палатин по патриотическим связям.

— Вы знаете, что мы — ключ ко всему региону, — добавил его помощник.

— Разумеется, вы понимаете наши потребности, — вставил еще один.

— Какая еще планета сражалась так храбро за наше дело? — вопросил четвертый.

Надежды каждого из них граф подкрепил улыбкой и подтолкнул их разумы с помощью Силы, закрепляя в них уверенность, словно печатью. В сущности, применять Силу не было необходимости. Троксанец, не троксанец — кто по своей воле поверит в то, что каждой своей фразой он обрекает на смерть тысячи сограждан, если вместо этого можно объявить себя героем?

«Где же твое побуждение Творить Добро?» — подумал Дуку. Снова развенчано как иллюзия, маскирующая жестокость вселенной, которую одна лишь темная сторона открывала во всей ее горькой правде.

«Кто мы, Дуку?

Одинокие. Одинокие. Одинокие».

Помогать троксанцам рыть себе могилу было сомнительным развлечением — слишком легким, чтобы получать от него удовольствие. Дуку быстро подвел разговор к логическому концу и отправил гостей домой, на бойню.

— Что-нибудь еще? — спросил он.

Делегаты переглянулись.

— Надо сказать, было еще одно любопытное происшествие, — проговорил младший палатин, дородный троксанец средних лет с круглым носом и лиловыми жабрами. — Как вы, наверное, знаете, мне присвоили почетный титул первого легата и отправили на второй раунд переговоров с представителями Республики. Встреча, понятно, закончилась ничем; Сенат перестал даже делать вид, будто его интересует дискуссия, и в последнее время мы слышим одни угрозы и проклятия. — Он раздраженно надул жабры. — Такое отношение едва ли способствует взаимопониманию, я предупреждал об этом сенатский комитет еще несколько лет назад, до начала военных действий…

— Любопытное происшествие, — нетерпеливо напомнил Дуку.

Взвинченный младший палатин надул щеки:

— Я как раз подхожу к сути. По завершении переговоров ко мне подошла сенатор Амидала с Набу и попросила передать вам вот это. — Пухлыми трясущимися руками он извлек маленькую коробочку с печатью Ордена джедаев. — Смею вас заверить, мы приняли все меры предосторожности, использовали самые совершенные технологии сканирования…

— Мы думали, что там внутри может быть бомба, — вставил помощник.

— Или «жучок», — сказал третий.

— Я все-таки считаю, что она может быть отравлена, — заявил четвертый. — Поверьте, для нас ваша безопасность превыше…

Дуку взял коробочку. К своему удивлению, он обнаружил, что руки у него дрожат. Странно. Когда граф пощадил того костлявого джедая, Джея Марука, для него самого это стало почти такой же неожиданностью, как и для Асажж Вентресс. Это была минутная прихоть. Наживка, заброшенная для Йоды, как он потом объяснил Сидиусу. Крючок, на котором извивается розовый червь давних воспоминаний. Дарт Сидиус посмотрел на него с любопытством, и от этого взгляда Дуку будто обдало жаром лихорадки.

— Вы все еще любите его? — спросил учитель.

Дуку засмеялся и ответил, что нет, естественно. Идея была абсурдна.

— Абсурдна? — сказал господин своим жутким вкрадчивым голосом. — Мне так не кажется.

И другим голосом, полным медового яда, добавил:

— Хороший ученик всегда продолжает любить своего учителя.

Беседовать с Сидиусом было рискованно. Иногда разговор мог сложиться неудачно, и Сидиус почему-то оставался недоволен. Это было ужасно — когда учитель оставался недоволен.

Дуку покачал головой. Мальчишеские страхи, не более того. Если Йода действительно проглотил наживку, он придет, и если он придет — каким подарком будет для Сидиуса его девятисотлетняя голова! Старый и одышливый премудрый карлик был, словно пробка в республиканской бутылке; стоит вытащить эту пробку, и — хлоп! — в Республику хлынет темная сторона. Тогда учитель увидит, как верно служит ему Дуку.

Граф схватил коробочку. По краям ощущалось прикосновение рук Йоды, похожее на далекое эхо. Перед глазами живо предстала картина их последней встречи на Геонозисе: мечи активированы, и бойцы наконец-то достойны друг друга. Какой сладкий и одновременно горький момент — снова увидеть Йоду и быть равным ему по силам, даже более чем равным… но при этом сам Йода так не считает. Нет, их пути разошлись, и другие джедаи теперь на попечении у Йоды. Кеноби и, хуже того, юный Скайуокер.

О да, кто нынче не наблюдает за ним? Даже Дарт Сидиус с блеском в глазах упомянул, что мальчишка могуч в Силе. «Всего лишь маленькая пешка в большой игре», — сказал учитель, но Дуку почувствовал укол ревности, когда Сидиус еще раз повторил это имя. «Скайуокер, да… Сила в нем велика».

Тот самый Энакин Скайуокер, который, как он выяснил, недавно убил клона графа Дуку Сереннского. [7] Бедный глупый клон. Еще одна разменная фигура, еще один Дуку, покинутый родителями и растерзанный начинающим джедайским мясником во славу прогнившей Республики. Дуку подумал, что, не будь он таким старым и мудрым, он бы, наверное, возненавидел этого Энакина Скайуокера. По крайней мере, чуть-чуть.

Дуку откинул крышку. Ну почему же так дрожат руки?

Младший палатин Бюро патриотической обороны заглянул через его плечо.

— Мы тщательно ее изучили, — произнес дипломат, смущенно хлопая жабрами. — Но все наши эксперты пришли к выводу, что в ней нет ничего, кроме простой восковой свечи.

Глава 2

На крыше ветхого небоскреба в Храмовом районе Корусканта сидели под дождем два дроида и играли в дежарик. Они играли в бешеном темпе, переставляя фигуры с неимоверной быстротой и точностью; их пальцы опускались и поднимались, будто иглы швейной машинки вдоль синте-ткани.

Дроиды были одинаковой конструкции, гуманоидные и высокие, но на этом их сходство заканчивалось. Они напоминали близнецов, которых разлучили сразу после рождения, так что один с тех пор жил во дворце, а другой был вынужден скитаться, влача жалкое существование в уличных канавах. Первый дроид был покрашен в безукоризненную элегантную ливрею — на конечностях в кремовый цвет с малиновой окантовкой, на торсе в строгую дежариковую клетку цветов крови и бантовой кости. Красные области были несколько светлыми и с оттенком бурого, словно лисий мех или запекшаяся кровь. Кремовые были желтоватого оттенка; на палитре в магазине, где дроид последний раз обновлял слой краски, этот оттенок был обозначен как «цвет зубов животного».

Дроид-бродяга давным-давно облез до голого метала, и его никогда не перекрашивали. Его исцарапанное лицо имело серый цвет и выглядело сильно изношенным, как будто после долгих лет службы. Дроид сделал паузу и посмотрел на дождь. Он чистил себя каждую ночь, но ржавчина все равно проникала в его сочленения и царапины, и в тех местах, где чешуйки и пятна металла подвергались коррозии и безжалостно сдирались, его лицо было испещрено впадинами.