Берег Скардара - Владимир Корн

— Хочу быть герцогом, господин де Койн.

— Нет, мастер, герцогом я вас сделать не смогу. — И я с сожалением развел руками. Всему есть свой предел. Бароном, быть может, даже графом получится. Надеюсь, я смогу уговорить Янианну. Гобелли — дворянин и весьма известная в Империи личность. Но чтобы сразу герцогом…

Гобелли рассмеялся вновь:

— Не нужен мне герцогский титул. Поверьте, я уже не в том возрасте, чтобы обращать внимание на такие мелочи.

Говоря это, он рассматривал револьвер. Чтобы разобраться в конструкции оружия, ему не потребовалось и пары минут. Причем мне даже не пришлось ничего подсказывать. Он внимательно рассматривал механизм, что-то неслышно бормоча себе под нос. Мне удалось расслышать лишь одну его фразу:

— Господи, как все просто. — При этом Гобелли посмотрел на меня.

Я развел руками: увы, все это не моя заслуга.

А затем у нас пошел замечательный разговор, закончившийся далеко за полночь:

— Вот тут вы не правы, маэстро. Такое вполне устранимо. Достаточно «обрядить» ствол в водяную рубашку — и все проблемы с теплоотдачей будут решены. Вот, посмотрите на рисунок.

— В водяную рубашку, говорите? А ведь верно…

Чуть позже уже он пытался убедить меня в своей правоте:

— Полноте вам, господин де Койн. Зачем все усложнять? Не проще ли будет сделать шептало чуточку длиннее?..

Устройство и преимущества унитарного патрона он понял мгновенно. Да и неудивительно: это я обычный человек, нахватавшийся обрывков чужих знаний. Он же мастер, маэстро.

— Понимаете, господин Гобелли, я думаю, что проблема с бездымным порохом будет решена в ближайшее время, — заявил я с уверенностью, которую совсем не испытывал. Не знаю почему, но у Капсома с этим вопросом определенно не ладилось.

Гобелли поставил на стол тигель, насыпал в него немного мелкого серого порошка и поднес лучинку, зажженную от свечи. Комната озарилась яркой вспышкой, поднявшей к потолку слабую струйку дыма.

Гобелли победно посмотрел на меня и сказал с улыбкой:

— Что вы там говорили о дюжине молоденьких наложниц?

От воспоминаний меня отвлек звонкий голосок Мириам:

— Ваша светлость, похлебка готова.

Не очень-то я сейчас похож на его светлость. С заплывшим глазом, босой, с распухшим лицом и плохо застиранными пятнами крови на белой рубашке.

Похлебка удалась на славу. За ужином мы вели неспешный разговор.

— Так, — произнес я голосом, от которого Мириам непроизвольно съежилась. — Ты зачем его развязала? Я же велел тебе ударить капитана по голове, если он начнет шевелиться.

Девушка съежилась еще больше:

— Я и ударила…

— А он что?

— А он открыл глаза.

— А развязала-то зачем?

— Он сказал, что если я этого не сделаю, то он привяжет к моей ноге веревку и выкинет меня за борт. А чтобы акулы сразу почуяли кровь, сначала отдаст меня команде.

Сейчас Мириам представляла собой сплошной комочек. Я погладил ее по голове, на что она ответила мне робкой улыбкой. Мне не в чем винить тебя, девочка. Далеко не каждый мужчина нашел бы в себе мужество отказать этому человеку в его маленькой просьбе.

Немного помолчали, отдавая должное весьма недурственной ухе.

— Ваша светлость, а куда вы меня теперь денете? — наконец поинтересовалась Мириам.

— Замуж отдам, — не задумываясь, ответил я.

— Замуж? — поперхнулась девушка. Затем, немного помолчав, осторожно поинтересовалась: — За кого замуж?

— Вот за Проухва и отдам, — снова не замедлил я с ответом.

Мириам посмотрела на Прошку, повела плечиком, пару раз хлопнула ресницами:

— Проухв, возьмешь меня замуж?

Теперь поперхнулся Прошка. Вообще-то, как я уже успел заметить, он дышал в ее сторону не слишком ровно. Определенно, Мириам ему очень понравилась.

— Не сейчас, конечно, — пришлось успокоить обоих. — Через пару лет. Подрастешь, ума наберешься…

Мириам разочарованно вздохнула:

— Через пару лет мне будет девятнадцать. Все приличные девушки к этому времени давно уже замужем и детишек имеют… — И она опять тяжело вздохнула.

На этот раз поперхнулся я. Через два года девятнадцать лет? С другой стороны, когда в каюте она, голая, метнулась к своей одежде, на ребенка она явно не была похожа. Мириам, уловив мой взгляд, вспыхнула, видимо тоже вспомнив об этом.

Снова помолчали пару минут. Затем девушка невинно поинтересовалась:

— Ваша светлость, а спать мне с моим женихом ложиться?

Прошкина рожа стремительно покраснела.

Проухв, да что с тобой? Если я сейчас поставлю тебя вон на тот мысок, то твое лицо вполне сможет служить маяком, предупреждая корабли об опасности. Никогда бы не подумал, что такая невинная шутка так тебя смутит.

Насколько я знаю, с женщинами у Прошки проблем никогда не было: Проухв им нравился. Еще бы, высоченный плечистый парень, пусть и с несколько простоватым лицом. Неужели Мириам ему настолько приглянулась?

Тут я вспомнил очередность, согласно которой мы поперхнулись, и сообразил, что краснеть пришла моя очередь. Ага, не дождетесь.

— Прошка, нарежешь розог и замочишь их в море. Будем твою невесту воспитывать.

Я рассчитывал, что Мириам испугается, ведь говорил-то я с самым серьезным выражением лица. Сейчас.

Мириам звонко рассмеялась:

— Прошка-букашка, Прошка-букашка.

Наконец ей удалось объяснить, что слово «прошка» означает «букашка» на каком-то знакомом ей наречии.

Ничего себе букашка. Проухв и так поперек себя шире, что при его росте смотрится очень внушительно, а в кирасе и вовсе достигает ужасающих размеров.

Перед сном я размышлял о наших дальнейших действиях. Пойдем на шлюпке вдоль берега, чтобы в случае опасности можно было отойти от него подальше или, смотря по обстоятельствам, высадиться на него и скрыться в лесу. Лес здесь густой, настоящая сельва, спрятаться будет легко.

На побережье обязательно отыщется селение. Доберемся до него — тогда и будем решать, что делать дальше. Да и не должны мы были далеко удалиться от Гостледера, еще и суток не прошло.

Утром я проснулся от громкого шепота Мириам:

— Прошечка, букашечка, разведи костер, я замерзла.

Проухв сонно зашевелился, и она зашикала:

— Тише, тише, господина разбудишь.

— Прошка, — позвал я.

Тот мгновенно вскочил на ноги.

— Да, ваша светлость?

— Ты розги вчера замочил? Так неси их сюда.

И тот поплелся за розгами. Ну нельзя же так, Проухв. Я же шучу, и даже Мириам понимает. Но ведь прикажи я тебе высечь ее, и ты сделаешь это, и вовсе не из-за страха передо мной. Порой я жалею тебя из-за твоей потрясающей наивности и в то же время горжусь твоей преданностью.