Наследство от Данаи - Любовь Овсянникова

— Дети? — аж встрепенулась Раиса Ивановна, словно хотела прояснить что-то скрытое от очевидности, тем не менее сдержалась. — Они живут своими жизнями, — сказала уже спокойно. — Не были бы от него, так были бы от другого. Я готова им душу отдать. Но это же невозможно. Поэтому они меня только мучают. Стараюсь жить своей жизнью, но не пойму, из чего она теперь состоит.

— У тебя есть работа — интересная, нужная. Ты — счастливый человек, пойми. А Виктор? Его уже нет. И хватит его беспокоить. Жаль, что ты одна. Значит, тебе так хорошо. Так и живи.

— Где там хорошо! Со временем, как прошло молодое умопомрачение, часто вспоминала тебя. И слова твои вспоминала. Беспокоилась своей виной, что ты где-то среди чужих людей сама-одна, без подруги, без преданной души. Виктор все равно не дал бы нам видеться и общаться. Тем более что, оказывается, ты с ним говорила... Я этого не знала.

— Пойду, — встала Низа. — Извини за непрошеный визит.

— Подожди. Как ты сюда зашла? Разве у меня было открыто? Ночь же на улице.

Гостья улыбнулась:

— Еще не ночь. Нам с тобой лишь вечереет. Но и о ночи уже следует позаботиться. Ты правильное, полезное дело затеяла. Будь здорова! — и она быстро вышла из комнаты.

Раиса Ивановна прислушалась: теперь шагов не было слышно, дверь не громыхнула, не скрипнула. Не вытерпела, подхватилась с постели и выскочила в гостиную — тихо, пусто. Не спеша прошла в коридор — тоже тихо, никого не видно. Потрогала входную дверь — закрыта на замок, как и с вечера. Не включая свет, приблизилась к темному окну. В сиянии полной луны увидела, как во дворе развернулась машина, а потом набрала скорость и исчезла за углом. Показалось даже, что с водительского места кто-то махнул ей рукой, но это могло и пригрезиться. Полная луна — он такая волшебница.

Пошла, снова легла и, уже засыпая, вспомнила, что не посмотрела на часы. Еще раз глянула в окно, теперь переведя взгляд выше, на небо — луна стояла в зените. Господи! — испугалась. Это же часа два ночи! Разве в такое время ходят в гости? Ага, она сказала, что шла мимо и решила зайти, а сама на машине поехала. Как это? А что она говорила, что в глаза упрекала Виктора за его раннюю смерть? Ничего себе! Как это можно, люди добрые? В уме ли я?

Да это ж сон! — вдруг мелькнула у Раисы Ивановны мысль, и она проснулась. Луна, в самом деле, светила в окно с раскрытыми занавесками, заливала молочным дурманом ее постель, но к зениту еще не подошла. Часы показывали лишь четверть двенадцатого.

До утра она уже не заснула. Прокручивала в мыслях те слова, которые ей или приснились, или послышались. Взвешивала их, выверяла мерой прожитых лет.

6

Все лето Низа Павловна недомогала: давило сердце, не выдерживая жары. Еще как не показывалась на улицу, день протекал благополучно, а если выходила за покупками, то возвращалась домой больной на целый день.

Поражало то, что деревья и в сквере на площади, куда выходили окна ее комнат, и в том садике, что был разбит во дворе под окнами кухни и столовой, стояли зеленые-зеленые. Ни один листочек не пожелтел и не скрутился трубочкой. Такая сила воды, — думала она иногда, — напоили землю июньские дожди вдоволь, и вот до сего времени этот запас спасает растения.

А ее не спас ни дождливый июнь, ни прохладное начало июля. Августовская жара изнурила-таки сердце вконец, и оно не выдержало. Еще двенадцатого вечером вышла во двор, посидела с соседками, пожаловалась на нездоровье.

— Вы, Низа Павловна, не стесняйтесь, — сказала Елена Иосифовна. — Вдруг почувствуете себя неважно, звоните по телефону, пусть хоть и среди ночи. Я сплю чутко, услышу сразу.

И пришлось последовать ее совету. В ту же ночь. В два часа, когда перевалило уже на тринадцатое, проснулась от смертельного удушья — теряла сознание во сне. Каким чудом проснулась? Наверное, не пришло еще время ей умирать.

Хорошо, что телефоны соседей были у нее закодированы на кнопках быстрого набора, поэтому нажала на любую, к какой дотянулась. Попала как раз к Елене Иосифовне. Скажи после этого, что нет на свете Бога.

— Умираю, — только и смогла прошептать.

— Дверь! — закричала соседка. — Дверь откройте, соберитесь с силами!

Как это сделала, не помнила. Но открыла. На какой-то миг пришла в сознание в машине «скорой помощи», подбрасываемой на застывших в ночной прохладе наплывах растопленного днем гудрона. А потом снова навалился мрак.

Сознание еще раз возвратилась, когда ее укладывали на хирургический стол.

— Зачем меня сюда? — успела спросить безадресно и... полетела.

Она много читала о том, что люди, умирая, летят через черный туннель, в конце которого горит яркий свет. С нею этого не было.

Возможно, на момент перелета сознание снова оставило ее. Но вылетела она прямо на летнюю поляну. Осмотрелась, увидела, что ее тело лежит где-то далеко на операционном столе, а вокруг него сгрудились люди в белых халатах. Кажется, один из них делал ей искусственное дыхание методом «рот в рот», а другой ритмично нажимал на грудную клетку, стараясь запустить сердце.

— Срочно кубик атропина и адреналин внутрисердечно! — различила она чей-то приказ на фоне тишины.

Врачу подали шприц с длинной иглой, и твердые пальцы начали отыскивать межреберный промежуток в области ее сердца. В конце концов Низа ощутила короткий удар иглой в тело, и врач на миг замер, нажимая на поршень шприца.

Она оставила скучные наблюдения и полетела дальше.

Удивления, что, находясь далеко за стенами палаты, видит себя со стороны, не ощущала. Словно так и должно было быть.

«Ой, какая я молодая! — подумала с приятностью, — какая красивая. Зачем же я при жизни сокрушалась, что молодость проходит? Правда, тогда она уходила долго, тяжело и очень больно. А теперь ничего — легко и приятно». Под ногами шелестела трава, растерянными глазами Низа старалась охватить окружающее и понять, где находится. Но это ей никак не удавалось.

— Вот так встреча! — услышала вдруг знакомый голос.

Обернулась на его звук и узнала Виктора Николаева. Стоит, улыбается, а в глазах — обеспокоенность.

— Ты как здесь оказалась? — не дал он ей прийти в себя.

— Прилетела...

— От чего? — спросил уже откровенно агрессивно.

— То есть как это «от чего»?

— Ну, что с тобой случилось, спрашиваю.

— А-а, сердечный приступ. Там, — она махнула рукой куда-то назад, — меня стараются откачать.

— Иди отсюда! — гаркнул он вдруг. — Вон!

— Чего ты злишься?

— Рано тебе сюда. Вон, говорю! Уходи быстрее.

Она на шаг отступила дальше от него и снова остановилась.

— Я не держу на тебя зла, хоть ты, дорогой, не устроил Раисину жизнь, как обещал. Да еще и вдовой ее рано оставил. Почему не берегся? Как же ты не заметил встречную машину, да еще на мосту? Теперь Рая так плачет, все представляет, как ты летел в воду, как потом хватался за лед и снова соскальзывал в бездну. Хоть бы ты умер как-то иначе, а то... Такую боль по себе оставил!

— Ни за что я не хватался, не выдумывайте там!

— А отчего у тебя ногти обломаны были?

— Об этом позднее поговорим, когда придет время. А сейчас уходи отсюда, давай, давай, не задерживайся. Увидишь Раису, скажи... — он замолк, задумавшись. — Впрочем, я сам с ней разберусь. А тебе я во всем до-ве-ря-ю-ю...

Последнее предложение она скорее поняла, чем услышала, потому что какая-то сила дернула ее и понесла назад. Теперь она блуждала по длинному туннелю, где-то видела яркое сияние и не могла понять, откуда оно льется. Не сразу сообразила, что светится вход в туннель, а не выход из него, как она ждала, зная аналогичные ситуации из прочитанного когда-то. И свет этот был не небесный, не сказочный, не магический, а обычный электрический свет направленных на нее фонарей.

— Есть пульс! — услышала она издали.

— Больная в сознании, — прозвучало уже ближе.

— Как вы, больная? — спросил у нее мужской голос.

— Ничего, спасибо.

— Везите ее в седьмую палату, она у нас счастливая. И сразу же подключайте систему.

«Голос моего спасателя, — подумала она. — Приятнейший в мире голос. Интересно, узнаю ли я его завтра».

Ее перенесли на тележку, отвезли в палату интенсивной терапии и подключили к капельнице. Но это она уже фиксировала в полусне, сладком, как после первой купели. А дальше и совсем растворилась в нем.

***

Низа Павловна спала. Хоть сама не была уверена, что именно спала. Иногда казалось, что она снова летала в туннеле, уже достаточно знакомом. На поляну больше не попадала, а, полетав в тесной полумгле, возвращалась назад. При этом ощущала, что возле нее все время кто-то находится из тех, без чьей помощи найти обратную дорогу она не смогла бы.

В конце концов проснулась. В темном окне увидела рыхлую горбушку луны. Поняла, что стоит ночь.

От неподвижного лежания затекли руки и ноги, болела спина. Осторожно, чтобы не сдвинуть с места системы жизнеобеспечения, к которым, как она думала, все еще была подключена, попробовала пошевелиться и осмотреться, где теперь находится. Услышав скрипение кровати, к ней подошла медсестра: