Наследство от Данаи - Любовь Овсянникова

— Предлагаю сделать большой аквариум и завести рыбок. Пора заводить в нашей школе живой уголок.

— А кто будет присматривать за рыбками? — возразили Толе Ошкукову.

— Зачем за ними присматривать? Зимой они сами подохнут от холода.

— Ты еще своих мышей сюда принеси!

— Лучше покрасить окна и прицепить табличку, что это наш подарок школе, потому что дирекция еще сто лет не приведет их в порядок.

— Тамила! Не ждала от тебя такой резкости. Дети, не устраивайте базар, — прекратила Раиса Ивановна пустую болтовню. — Идея с гербарием мне, в самом деле, понравилась. Ты, Саша, можешь сама это сделать. А нам нужно что-то масштабное, массовое. Если не возражаете, я внесу свое предложение.

В классе одобрительно загалдели. Этот гул прокатился затихающей волной и растаял в тишине — одиннадцатиклассники ждали чего-то необыкновенного. «Ну, чистые тебе дети, — подумала Раиса Ивановна. — Ждут конфетку, какую-нибудь диковину из кармана».

— Давайте начнем собирать местный фольклор: легенды, мифы, повествования, документальные свидетельства и тому подобное. А что? Объявим конкурс на лучшее сочинение, выберем жюри. Попробуем сначала в классе, а потом, если получится что-то стоящее, пригласим присоединиться учеников других классов, по их желанию.

— А нам тоже можно принимать участие в конкурсе по желанию? — невинно спросил Григорий Траппер.

Об этом Раиса Ивановна не подумала, почему-то была уверена, что идея заинтересует исключительно всех, подстегнет молодой энтузиазм, что дети напишут много замечательных произведений, и в тех произведениях к ней стекутся воспоминания людей, которым есть что сказать, а сами они написать не умеют, словом, намечтала себе всего наилучшего. И вот — в ее небесные палаты залетела первая земная ласточка.

— Нет, попробовать написать сочинение должен каждый из вас, иначе не стоит и начинать. Это уже будет не дружная инициатива нашего класса, не образец для подражания, не полезное начинание в честь юбилея школы, а клуб по интересам.

— Ты что, в натуре, губишь дело? — цыкнул Славка Мацегоров на своего хитроватого приятеля.

— Так ведь снова все будет несправедливо, — огрызнулся Григорий. — Сочинение есть сочинение. А я наделаю ошибок или предложение неудачно построю, и прощай победа, — пусть я хоть и наилучший материал соберу.

— Я тоже могу ошибок наделать, — поддержала Григория Оля Дидык, слабенькая ученица, ограниченная и ленивая.

— Писать письменную работу по литературному произведению легче. Там лишнего не накрутишь, так как можно текст из учебника запомнить, — прибавил сомнений Николай Лоскутов.

— Дайте и мне сказать, — вскочил Евгений Дычик. — Значит так. Нужно создать издательскую группу, ввести туда редактора, корректора. Кого там еще надо?

— Замечательная мысль, — подхватила брошенную судьбой соломину Раиса Ивановна. — Молодец Евгений. Сочинения соберу я, а издателям буду отдавать без фамилии, чтобы не сработали личностные симпатии.

— А почерк? — подала голосок Галина Пискун.

Но Раиса Ивановна уже получила завершенное, полное представление о будущем мероприятии, имела уверенность, что идея будет жить, более того — станет началом долголетней работы. Непрерывный конкурс, итоги — раз в квартал, издание газеты, организация кружка «Молодое перо», отбор талантливых детей, целевая подготовка... Одним словом, Васюки — шахматная столица мира.

— Все, все, все! Заканчиваем. Сочинения отпечатаем на машинке или на компьютере. Я это беру на себя. Еще организационные вопросы есть?

В класс возвратилась Татьяна и подала учительнице бумажку с номером телефона.

— Вот! Там уже все хорошо.

— Спасибо, — Раиса Ивановна показала на парту, где сидел Алексей. — Садись, не трать время. Пиши. Алексей, — обратилась она к мальчику: — повтори Татьяне, о чем мы тут говорили. — Так вот, — продолжала учительница. — Дивгород имеет собственный оригинальный фольклор, традиции и обычаи, имеет свое культурное лицо. Долгое время он был большим ярмарочным центром юга России. Но после семнадцатого года в его истории произошли изменения, и он потерял свое значение, сократив связи с окружающим миром.

Раиса Ивановна коротко рассказала детям историю поселка, познакомила с основными ее вехами, уточнила некоторые даты, назвала фамилии известных людей.

— Представляете, какой здесь происходил культурный обмен, сколько сюда приносилось инородного и как оно здесь, будто в тигле алхимика, переплавлялось и переходило в жизнь местного населения. А потом ничего этого не стало. Со временем дивгородцы начали забывать о своем бурном прошлом. Но кое-что осталось. Есть семьи, в которых уважают и берегут старину, передают ее сказания из поколения в поколение. Вот вы и найдите таких людей, носителей наших древних культурных ценностей. Теперь еще одна деталь, сугубо между нами, — она улыбнулась, словно сама сейчас была одиннадцатиклассницей. — Постарайтесь не разглашать информацию о наших поисках и своих собственных достижениях, то есть давайте, извиняюсь, меньше болтать. Мы начинаем солидное дело, основательное. Такой размах не терпит суеты и преждевременной огласки. От этого наше начинание может лишь потерять свежесть восприятия, а в конце концов и вес. Договорились?

По классу прошелся гул одобрения. Идея увлекла ребят. Они неохотно покидали класс, сбились в группки и оживленно обсуждали, как начать работу, какие темы разрабатывать в первую очередь, как охватить все информационное пространство и ничего не оставить без внимания.

— Вся полнота тем должна принадлежать нам. Если даже кто-то и попробует перехватить эту инициативу, то уже пойдет по нашим стопам, — горячился Толя Кука.

— Где, где брать материал? — бегала от группки к группке Оля Дидык. — Я никого в селе не знаю, мы здесь только три года живем.

— Надо составить список старейших жителей Дивгорода, — догадалась Рыжуха. — Только отбросить тех, кто живет здесь в первом поколении или втором, они мало знают.

— Дети, продолжим обсуждение во дворе, — вмешалась Раиса Ивановна. — Уже поздно, охранник нервничает, ему надо закрывать школу.

Охвативший их азарт не обошел никого. Юноши и девушки медленно выходили из школы. На улице к учительнице подошла Татьяна Коржик.

— Вам привет от тетки Жени и дяди Павла.

— Татьяна, — кивком поблагодарив ее, сказала Раиса Ивановна. — Ты пойди к Павлу Дмитриевича и попроси, чтобы он тебе рассказал что-то из своих побасенок.

— Так он же не здешний! — выхватилось у девушки. — То есть приезжий, — покраснев, своевременно нашлась она. — Я, извините...

— Ты ошибаешься, — не обратила внимания на ее смятение учительница. — Во-первых, он родился здесь. Во-вторых, провел детство в Багдаде, жил в румынском Кишиневе, много видел, много слышал, знает несколько иностранных языков. А потом в восемнадцать лет снова возвратился сюда и уже больше не покидал поселок, не учитывая, конечно, войны.

— Ой, спасибо. А можно... — замялась Татьяна.

— Взять кого-то с собой?

— Да, Алексея.

— Бери. Я уверена, что у Павла Дмитриевича хватит рассказов на весь класс.

Как в воду глядела Раиса Ивановна. Не напрасно почти все детство провела в его доме.

«Ну, вот, — думала по дороге домой. — Все наверстаю. Эти живчики накопают такой материал, какой я сама за все сознательные годы не собрала бы».

9

Алексей еще долго оставался в центре внимания одноклассников, и все фантазировал и фантазировал о конкурсе: как да как лучше сделать. Рыжуха не отходила от него ни на шаг, даже за руку хватала, нахалка, в рот заглядывала, поддакивала за каждым словом. Ужас!

Тамилка позвала домой Сашу, и за ними потащились два «хвостика» — Рудык и Куница. Молодец, Тамилка, умеет держаться, настоять на своем. Только, что ребята в ней нашли — кукла синтетическая, безжизненная какая-то. Кажется, она совсем неинтересный человек, умеет лишь молчать с умным видом.

Татьяна сидела на скамейке в стороне и наблюдала за друзьями. Так углубилась в себя, что не услышала, как к ней подошла Киля Калина.

Они с Килей были почти соседями — жилы на разных улицах, но их дома стояли на перекрестке этих улиц с одним и тем же переулком. Огороды их усадеб выходили друг к другу тылами и граничили рядом развесистых шелковиц.

Сейчас Татьяна и Киля мало встречались вне школы, а когда были детьми, то, как кукушки, вдвоем сидели на шелковицах и ждали, когда покраснеет первая ягода, чтобы сорвать ее, еще зеленую, кисленькую. А в пору массового созревания шелковицы обе ходили с фиолетовыми мордочками, руками, коленами, иногда и с фиолетовыми животиками. К сладкому соку приставала пыль, грязь. Хотя выстирай или выбрось, было, детей!

— Пошли домой, — сказала Килина. — Не сиди здесь.

В интонации слов ощущалось, что она понимает ситуацию, звучало сочувствие, читалось желание помочь Татьяне преодолеть в себе боль. Но Татьяна не приняла этого участия.