Броневой - Илья Тё

По окончании встречи Шапрон пояснил, что ему от них нужно.

Он пообещал вывести друзей на совершенно новый уровень. Очень скоро, обещал он, по рекомендации знаменитого танкиста в мастерню «Калмыш и Малярийкин» потоком хлынут его друзья – первые лица местной деловой и уголовной элиты. Сливки общества. Богатые из богатых. И первым клиентом по прямой наводке Шапрона станет человек, пожелавший байк на акватиновом движке. Разумеется, с шикарной аэрографией. Первое сделает Калмыш. Второе сварганит Маляр.

Ждите, сказал Шапрон. Завтра будут.

И они ждали.

Вот только чего конкретно? Неужели правда сверхъестественной благодати, свежего потока бабла? Малярийкин был не уверен.

И чуйка, конечно, его не подвела.

Как всегда, рев движков художник-автомастер, а по совместительству горе-бизнесмен, распознал издалека. Высунул голову из-под капота очередного драндулета, прислушался, чертыхнулся, привычно достал обрез и потопал к решетке.

К «наш-ангару» по трассе во весь опор, насколько позволяло состояние дорожного полотна, шпарили байкеры. Вероятно, те самые «элитные клиенты», обещанные Шапроном. Шпарили, конечно, не двести каэм в час, но очень быстро. Приближались они, во всяком случае, гораздо резвее, чем давеча вездеходная «Рысь» Шапронова.

Малярийкин посмотрел на часы. Стрелки показывали восемь утра. Как раз как договорились. «Пунктуальные, однако, бандерлоги пошли. Не придраться», – рассеянно подумал Маляр.

Байкеры, особенно их толпа, были не самыми приятными гостями. Как клиенты, во всяком случае, подобные конные банды не заезжали в «наш-ангар» никогда. Никогда до товарища Шапронова. Поодиночке – бывало. Но всей вооруженной кодлой… Такой парадный выезд кавалерии обычно практиковался гангстерами на сходках, а точнее – съездах криминальных групп. При дележе территорий или для «судебных разборок», когда атаманы отдельных вольниц апеллировали к общебандитской «палате лордов», дабы решить дело миром, а не привычным кишкопусканием.

На байках, мокиках, мотовеликах и прочей подобной индивидуальной двухколесной лабуде на окраинах руинированного Новосиба каталась самая разнообразная публика – от старушек, торгующих химарем, до охотников за головами. Однако именно ганг-байкеров – а сейчас к «Калмышу & Малярийкину» приближались именно ганг-байкеры – отличить от любых иных обладателей двухколесной техники было несложно. Объединенные в банды мотоциклисты передвигались по трактам массово. А также шумно. А также вызывающе. И часто бухими. И обязательно – увешанные оружием до зубов. Кроме того, ганг-байкеры из одной кодлы всегда носили некий предмет, объединяющий их всех в одно целое. Нечто вроде герба, символа или штандарта.

Присмотревшись, Маляр шумно выдохнул.

Под седлами приближающейся массы вооруженных бандитов болтались высушенные кошачьи головы. Это ехала банда чехов. Ну Шапрон, ну падла! «Лучших» клиентов и придумать было нельзя.

Хрен его знает, почему чехи звали себя чехами и какое отношение мертвые кошачьи рожицы имели к их высокой бандитской фашистско-анархической идеологии, но одно Маляр знал точно – чехи были властителями одного из северо-западных дистриктов. Властелинами кварталов и дорог. Узаконенного рэкета, ныне политкорректно именуемого районным налогообложением. Королями наркотрафика и «земельной подати», уплачиваемой таежными колхозами канабисом или маком. Повелителями армий из проституток. В том числе проституток-юношей (разумеется, педерастов, а не для баб) и проституток-девочек, едва доросших до возраста, в котором учатся чистить зубы.

Никакого отношения к историческим «чехам» из последних десятилетий прошлого века, а именно к этническим северокавказским ОПГ, нынешние, разумеется, не имели. Национальный состав был разный. Преимущественно – коренные сибиряки. Русские, украинцы, казахи, татары, башкиры – все те, кто проживал в Новосибе до Войны-Смерть. Никаких приезжих и быть не могло среди местных бандитов – послевоенные путешествия по Сибири стали делом опасным. Очень часто вместо таможенного досмотра (или вместе с ним) местные быкоподобные администрации просто мочили приезжих, а пожитки экспроприировали «в казну».

Таковы были ЧЕХИ. Красавчики. Отмороженные ублюдки.

По мере приближения большая аморфная лента байкеров, ползущая по дороге, стала разделяться, Маляр стал различать отдельные машины и сидящих на них ездоков. На некоторых байках сидело по два, иногда даже по три человека, но это автомастера не заботило, так как гангстеры часто возили с собой телок – любимых лядей или просто местных давалок помоложе. Малярийкина интересовали машины. Одна, две, десять, тридцать. Тридцать аппаратов – это, по меньшей мере, тридцать рыл. Без вариантов. Лядям и шлюхам бойцы криминального фронта стальных коней не доверяли – сажали только за собой в качестве бесполезного груза. Иногда – под себя. А иногда тащили за собой на веревке. По дороге со связанными ногами на скорости в восемьдесят каэм.

Маляр помотал головой, отгоняя прочие мысли и соображения. Итак, тридцать рыл. Он почти с укором посмотрел на любимый обрез. Два свинцовых заряда в укороченной двустволке. Две пули, двенадцатый калибр. Смешно. Подумав, он вернулся в мастерню и спрятал оружие обратно под станок. Уж лучше совсем без ствола, чем провоцировать. Подошел к лестнице.

– Котя, млять! – проорал в лестничный пролет. – Просыпайся, дурак, смерть свою проспишь.

Калмыш всегда спал чутко, а потому через минуту был в гараже, босым, в трусах, но тоже с обрезом.

– Чего?

– Волынку убери. Счастье привалило, как обещали.

– А ты че злой-то такой?

– Да ниче. Это просто чехи. Прикинь?

– Чехи?

– Ты не выспался, что ли? Переспрашиваешь, братюнь.

– Да не. Все понятно, че, – моргнул Кот. – Чехи так чехи.

Он метнулся, заныкал ствол, напялил штаны и снова встал рядом с напарником, хлопая слипающимися глазками.

Погода стояла солнечная, ясная. И пыль поднималась – до неба. Словно и не было дождя, под который Шапрон к ним приезжал. Так, может, все к лучшему? Раз солнышко улыбнулось? Может, за погодой и удача будет? Конечно!

«Удача» в виде трех десятков насильников и убийц закатилась на парковку перед мастерней.

Безоружные хозяева стояли рядом, возле ворот в ангар. Руки по швам. Ноги вместе. Лоб горячий. Ягодицы холодные. Традиция – дело святое.

– Не будут чехи наезжать, раз Шапрон посоветовал… Как думаешь? – спросил Калмыш. – Нам бояться нечего. Как думаешь?

– Это ты себя успокаиваешь так, братюнь? – усмехнулся Малярийкин. – Не шибко давно мы с тобой под Шапроном ходим. И потом: где Шапрон, а где мы? Что-то я его рядом не наблюдаю.

– А чего это мы под Шапроном ходим? – возмутился Калмыш. – Может, мы уже друзья с ним! Я лично не хожу ни хрена под Шапроном!

– Ага, – Малярийкин усмехнулся снова. – Вот это и объяснишь им сейчас. Про друзей. Давай, начинай.

– А какого черта им такой толпой здесь надо, Маляр?

– Щас те все объяснят, Котя. Ладно, не рыпайся, короче. Я поговорю. Попробую.

Вопреки страхам двух напарников, байкеры вели себя относительно прилично. Большинство осталось на парковке, лишь нагло постреливая глазками в сторону мастерни и двух ее едва не обделавшихся владельцев. От толпы с мотоциклами отделилось всего несколько человек. Пешочком, мирно и без понтов, они направились в сторону Калмыша с Малярийкиным.

Впереди вразвалку пер здоровый бритый мужчина с татуировкой на лысине в виде какой-то хрени. При приближении Маляр распознал в ней птицу, кажется, это ворон с распластанными крыльями. То ли он бросается на добычу с неба, какую-нибудь падаль, то ли он мертв и раскинул крылья по земле. Первая версия выглядела более достойно, а потому была более вероятной. Просить разъяснений в любом случае Малярийкин не собирался. Как и в ситуации с нацистскими крестами на куртке, ему было плевать, что нарисовано у кого на черепе.

– Который из вас Калмыш? – без всяких предварительных ласк пробасил лысый-ворононесущий.

Напарнички украдкой, аккуратненько так, переглянулись. Дежавю, как говорится. Вроде вчера мы это проходили.

– Вот он, – совершенно по-штрейкбрехерски ткнул пальцем в товарища Маляр. – Он Калмышев.

– Угу, – подтвердил кивком Котя.

Лысый цыкнул зубом, глядя на напарничков сверху вниз.

«До чего здоровый детина, сволочь, – подумал при этом Калмыш. – Я и сам высокий, конечно, но этому едва до плеча. А в ширину так он меня в два раза больше. Попали мы!»

«Жирный, гнида, – одновременно подумал Маляр. – Выше меня на две головы минимум. Но наверняка медлительный при таком пузе. В солнышко удачно вставлю – ляжет. Мешок».

– Шапронов сказал, мастерня у вас зачетная, – тем временем с понтом сообщил Мешок.

– Это да, – подтвердил Маляр, поглядывая то на золоченую «боевую» цепь, намотанную на кожаную перчатку Мешка (вроде кастета), то на охренительный «Смит&Вессон» за поясом гостя. – Все чистая правда. Мастерня зачетная. «Калмыш энд Малярийкин» называется. Он Калмыш, я Малярийкин. Надо чего-то?