Бред сивого кобеля - Екатерина Вильмонт

– Нельзя, – грустно покачала головой Туся.

– Ну так вот, я предлагаю начать свое дело…

– Какое дело? – вытаращила глаза Туся.

– Бизнес, тебе так понятнее?

– Какой бизнес? Мы ж ничего не умеем!

– Не боги абажуры шьют!

– Это что, новое выражение?

– Нет. Я хочу делать абажуры. Понимаешь, я все думала, думала, что бы мне подошло, только потому и выдержала в Марокко.

– Терпеть не могу марокканские мандарины… – задумчиво проговорила Туся.

– Узнаю любимую подругу! Вечно что-то ляпнешь невпопад! Хрен с ними, с мандаринами. Так вот, я, вернувшись оттуда, поехала к дядьке под Тулу. Стала разбираться на своей половине и вдруг нашла два старых абажура, собственно, просто два каркаса. И меня как что-то стукнуло. Я повертела их, покрутила и попробовала что-то с ними сделать. Нашла старый платок, каркас бинтом обмотала… Короче, получился абажур. Кривенький, конечно, косенький, но сил нет, какой красивый!

– Ты ненормальная, Алька! Кому сейчас нужны эти самоделки? И что на них можно заработать?

– То-то и оно, что можно, особенно с твоими руками… Я поговорила с одним знакомым, у него мебельный салон. И он сказал, что, если это будет аккуратно сделано, он попробует выставить абажур на продажу…

– Один абажур?

– Лиха беда начало! Я, например, помню: у моей тетки была старинная лампа, дорогущая, антикварная, но без абажура. Она эту лампу в шкафу держала. А потом случайно нашла на помойке каркас, и ей ее шляпница обтянула его шелковым платком, который тетка из загранки привезла.

– Так это еще до перестройки было, тогда ничего нельзя было купить, а сейчас…

– Сейчас, конечно, многое можно купить, но не все… Туська, ну давай попробуем!

– Попробовать можно, но заработать на квартиру – это вряд ли…

– Ты ничего не понимаешь! Мы ж не с улицы придем! Жоржик поможет, посодействует… Снимут наши абажуры для какого-нибудь журнала, для «Табурета» например… И вскоре станет престижно заказывать абажуры у нас.

Туся смотрела на подругу с изумлением, но мало-помалу Алькин энтузиазм стал передаваться и ей.

– Попробовать можно! Чем черт не шутит!

– Твоя квартира свободна?

– Нет, мы ее сдаем.

– Жалко, там можно было бы устроить мастерскую. А дядя Валя будет делать нам любые каркасы. У него проволоки полный сарай. Натаскал в свое время отходов производства. А руки у него золотые.

– Это что же, за каждым абажуром в Тулу ездить?

– Зачем? Наберем заказов, сделаем чертежи и отвезем.

– Аль, ты в своем уме вообще-то? Наберем заказов… Да это же только мечты…

– Пока! Пока мечты. Но я убеждена, что они воплотятся в жизнь! Ну давай попробуем, по крайней мере… Кстати, Лешка может нам протекцию оказать. Статейку какую-никакую тиснет, фотографию… Связи у него тоже будь здоров!

Они еще долго обсуждали безумную Алькину затею. И вдруг кто-то ей позвонил. Ответив, она просияла так, что Туся решила, что звонит по меньшей мере страстно любимый мужчина.

– Туська, это невероятно! Но звонил Егор!

– Какой Егор?

– Ну тот мужик, хозяин салона, Жоржик! Ему в руки попала лампа карельской березы с черным деревом. И без абажура! Он вспомнил обо мне и сказал, чтобы я срочно приехала и посмотрела! Если у нас получится…

Они взлетели на обледенелое крыльцо мебельного салона, с трудом удержавшись на ногах.

– А почему вывески нет?

– На хрена ему вывеска? – Аля нашла кнопку звонка. – К нему клиентура с улицы не ходит.

– Кто? – раздался голос из решеточки со звонком.

– Жорка, свои!

Дверь открылась, и они спустились в полуподвал по устланной ковром лестнице. Там все оказалось очень шикарно. Навстречу им, раскинув приветственно руки, шел мужчина лет сорока. Длинные шелковистые волосы, тонкое лицо, бархатная блуза винного цвета и красиво повязанный пестрый шелковый шарф. При виде Туси он замер.

– Боже мой, кто это? – Он восторженно закатил глаза.

Туся смутилась.

– Это моя подруга и компаньонка, Наталья Челышева!

– Она что, балерина?

– Бывшая. У нее золотые руки! Показывай давай лампу! А то у нас еще одна деловая встреча!

Жоржик весьма скептически улыбнулся.

– Туся, это Жоржик, – спохватилась Аля.

– Не Жоржик, а Егор, – строго поправил ее хозяин салона. – И вообще, забудь ты это детское прозвище. Я Егор!

– Егор? Ну фиг с тобой, Егорушка! Показывай товар!

– Идемте ко мне!

Он завел их в маленький кабинет, тоже весьма изысканно обставленный. И достал из шкафа лампу.

– Вот! Это, конечно, не бог весть какая старина, но все-таки, вероятно, начало двадцатого века. Видите, какой лаконизм, скупость выразительных средств и в то же время элегантность. Потянете?

Лампа представляла собой довольно высокий столбик из потемневшей от времени карельской березы, стоявшей на почти плоской пирамиде, по периметру украшенной скромным узором из черного дерева.

– Ну как?

– Красотища! – воскликнула Аля.

– А вы что скажете, фея?

Туся зарделась.

– Надо подумать! – пролепетала она.

– И сколько вам надо на думанье?

– Ну, недельку…

– Недельку на думанье, а на работу?

– Еще недельку! – заявила Аля. – Короче, две недели.

– Не быстро!

– Ну, это для начала…

– Ладно, пусть. Сделаете раньше – хорошо, а если опоздаете… Да, кстати, с вас двести баксов.

– За что? – ахнула Аля.

– В залог. Лампа ведь денег стоит. А вдруг вы ее сломаете или потеряете? Я, конечно, беру с вас куда меньше ее истинной стоимости – просто по старой дружбе.

Женщины переглянулись и одновременно полезли в сумки.

– Татьяна, упакуй! – крикнул Егор, принимая деньги. – Девочки, не обижайтесь. Бизнес есть бизнес.

– Хорошо. Тогда ты выдай нам расписку.

– Расписку? Какую расписку? – безмерно удивился Егор.

– Обычную, что ты взял у нас в долг двести долларов.

– Побойся Бога, Аля!

– Да при чем тут Бог? Ты с нас залог берешь. А вдруг ты при расчете про эти бабки забудешь? Так мы напомним. И вообще я не дам себя объегорить!

Туся фыркнула, а за дверью раздался смех.

– Я тебя когда-нибудь объегоривал? – побагровел он.

– Нет, но раньше ты и Егором не был.

– Черт с тобой!

И он написал расписку.

– Вот и славно. Деловые отношения не терпят сантиментов! – заявила Аля, складывая расписку.

Тут им принесли аккуратно упакованную лампу, они попрощались и ушли.

– Черт, неужели нельзя в нашем климате делать ступени из чего-то менее скользкого?

– Или хоть положить что-то на крыльце, коврик какой-нибудь, – поддержала подругу Туся. – На каблуках вообще жуть!

Наконец они добрались до Алиной машины. Осторожно положили лампу на заднее сиденье.

– Ну, подруга, по-моему, этот заказ надо обмыть!

– Не рано?

– В самый раз!

– Поехали ко мне!

– А у тебя есть что-нибудь вкусненькое?

– Найду!

– А Лешка не явится поломать нам кайф?

– Нет, он поздно возвращается.

Глава четвертая

Человечество – странная штука

Они сидели на кухне, и Аля рассказывала подруге, как она устала от семейной жизни, как надоел ей муж и как она рада, что у них нет детей.

– Как подумаю, что ребенок был бы похож на этого кретина…

– Слушай, что ты на него взъелась? Совсем он не кретин, твой Влад. Очень даже умный и ушлый.

– Не могу… Обрыд он мне… Больше всего зависимость от него обрыдла. А уж в постели как он мне осточертел. – Она вдруг затянула дурным голосом: – Любимый Владик может спать спокойно, обрыдший х…, мохнатый зад, дурацкий взгляд!

Туся фыркнула.

– Ну завела бы себе любовника, и дело с концом.

– Пробовала.

– И что?

– Не помогает. Туська, а как у тебя с этим делом?

– Нормально, – ответила Туся, она не умела говорить на эти темы. Но держать свою тайну всегда при себе тоже было невыносимо. И она рассказала подруге все.

– Ты молодчина, Туська, я от тебя не ожидала! Вот прямо с порога и дала?

– Прямо с порога, – тяжело вздохнула Туся.

– Что, вот сразу так захотелось?

– Не помню. Просто я вдруг поняла, что не могу иначе…

– Кайф! А тебе понравилось?

– Не то слово!

– А если б опять с ним встретилась?

– Даже думать боюсь!

– Ты о нем вспоминаешь?

– Да. Очень часто.

– И что?

– Голова кругом идет. И ноги дрожат. И живот начинает болеть… – хриплым шепотом призналась Туся. – Но больше всего меня мучает мысль, что он Ниночкин любовник. Он так испугался, когда узнал, что я ее невестка.

– А ты пробовала ее о нем расспросить?

– Ну что ты! Я боялась себя выдать!

– А какой он?

– В каком смысле?

– Ну рост, цвет глаз, возраст?

– Лет пятьдесят, наверное, крупный, волосы с проседью. Смуглый, глаза синие.

– Красивый?

– Я не знаю… Мне кажется, что я могла бы и не узнать его на улице… И я даже не знаю, как его зовут… Он сказал, что Саша, но, по-моему, соврал с перепугу.