Спасение Рафаэля Сантьяго - Кассандра Клэр

Магнус даже не знал, будет ли правильным попытаться забрать у него эти убеждения.

Той ночью, когда Магнус спал, он проснулся и услышал низкий пылкий шепот голоса Рафаэля. Множество раз Магнус слышал, как люди молились, и узнал этот звук. Он слышал имена, незнакомые имена, и гадал, принадлежали ли они друзьям Рафаэля. Потом он услышал имя Гваделупе, матери Рафаэля, и понял, что остальные имена, должно быть, принадлежали его братьям.

В то время, как смертные призывали Бога, ангелов и святых, монотонно произносили молитву, перебирая четки, Рафаэль произносил единственные имена, которые были священными для него и не обжигали языка. Рафаэль призывал свою семью.

Как у соседа по комнате у Рафаэля было множество недостатков, не касаясь его убежденности в том, что он — чертова проклятая душа, или даже того, что в душе он использовал слишком много мыла (хотя никогда и не потел, и вряд ли ему нужно было так часто мыться) и никогда не мыл посуду. Когда Магнус указал ему на это, то Рафаэль ответил, что он никогда не ест и поэтому его посуду не нужно мыть, как и самого Рафаэля.

Еще один недостаток стал очевиден в тот день, когда с нежданным визитом нагрянул Рагнор Фелл, Верховный Маг Лондона и огромное вечное зеленое бельмо в глазу Магнуса.

— Рагнор, какой приятный сюрприз, — сказал Магнус, широко распахивая дверь.

— За путешествие я заплатил одному нефилиму, — сказал Рагнор. — Им нужно было заклинание.

— А моя очередь была слишком длинной. — Магнус печально кивнул. — Я пользуюсь большим спросом.

— А ты постоянно дерзишь Сумеречным охотникам, поэтому они все тебя не любят, за исключением нескольких своенравных мятежных душ, — сказал Рагнор. — Сколько раз я говорил тебе, Магнус? Веди себя профессионально в профессиональной обстановке. Что означает не грубить нефилиму, а также не привязываться к нефилиму.

— Я никогда не привязывался к нефилиму! — возразил Магнус.

Рагнор закашлялся и посреди кашля произнес что-то вроде: «Блерондейл».

— Ну, — сказал Магнус. — Практически никогда.

— Не привязываться к нефилиму, — повторил Рагнор. — Уважительно говорить со своими клиентами и оказывать им те услуги, какие они пожелают, а также предоставлять магию. Свою невоспитанность оставь своим друзьям. Кстати, в этом веке я тебя не видел, а ты выглядишь даже ужаснее, чем обычно.

— Грязная ложь, — сказал Магнус.

Он знал, что выглядел невероятно стильно. На нем был удивительный парчовый галстук.

— Кто там у двери? — донесся из ванной властный голос Рафаэля, а потом вышел и он сам, завернутый в полотенце, но, как и всегда, выглядящий при этом важно. — Я говорил тебе, Бейн, что ты должен организовать обычные рабочие часы.

Рагнор прищурился на Рафаэля. Тот злобно посмотрел на него в ответ. В воздухе, определенно, повисло напряжение.

— О, Магнус, — сказал Рагнор и прикрыл глаза большой зеленой рукой. — О, нет, нет.

— Что? — озадаченно спросил маг.

Рагнор резко опустил руку.

— Нет, ты прав, конечно. Я веду себя глупо. Он вампир. Он только выглядит на четырнадцать. Сколько тебе лет? Бьюсь об заклад, ты старше любого из нас, ха-ха.

Рафаэль посмотрел на Рагнора, как на сумасшедшего. Магнус нашел весьма забавным, что кто-то по-другому взглянул на эту ситуацию.

— Сейчас мне было бы шестнадцать, — медленно произнес Рафаэль.

— О, Магнус! — завыл Рагнор. — Это отвратительно! Как ты мог? Ты сошел с ума?

— Что? — снова спросил Магнус.

— Мы договорились, что восемнадцать — это нижний предел, — сказал Рагнор. Ты, я и Катарина дали обет.

— Об… О, погоди. Ты думаешь, что я встречаюсь с Рафаэлем? — спросил Магнус. — Рафаэль? Это смешно. Это…

— Это самая отвратительная идея, которую я когда-либо слышал.

Голос Рафаэля взлетел к потолку. Возможно, даже люди на улице его слышали.

— Немного громко, — сказал Магнус. — И, честно говоря, оскорбительно.

— Если бы я захотел предаваться неестественным занятиям… и позвольте прояснить, что я, конечно, этого не делаю, — презрительно продолжил Рафаэль, — можно подумать, я выбрал бы его. Его! Он одевается, как маньяк, ведет себя, как дурак, и рассказывает шутки ужаснее, чем бросающие каждую субботу тухлые яйца мужчины возле «Дью Дроп».

Рагнор начал смеяться.

— Мужчины лучше тебя просили о возможности выиграть все это, — пробормотал Магнус. — Они сражаются на дуэли в мою честь. Один мужчина сражался на дуэли в мою честь, но было немного неловко, поскольку все давно прошло.

— Ты знаешь, что иногда он часами проводит в ванной? — беспощадно заявил Рафаэль. — Он тратит свою магию на волосы. На свои волосы!

— Мне нравится этот парень, — сказал Рагнор.

Конечно, нравится. Рафаэля переполняло серьезное отчаяние к миру в целом, и в частности он стремился оскорбить Магнуса, и при этом у него был язык, острый, как и его зубы. Рафаэль явно был родственной душой Рагнора.

— Забирай его, — предложил Магнус. — Забирай его далеко-далеко.

Вместо этого Рагнор взял стул, а Рафаэль оделся и присоединился к нему за столом.

— Позволь мне рассказать тебе еще одну вещь про Бейна, — начал Рафаэль.

— Я ухожу, — заявил Магнус. — Я бы рассказал, что собираюсь делать, но мне трудно поверить, что кто-то из вас поймет концепцию «наслаждаться приятным времяпрепровождением в компании веселых товарищей». Я вернусь только тогда, когда вы закончите оскорблять своего очаровательного хозяина.

— Так ты съезжаешь и отдаешь мне квартиру? — спросил Рафаэль. — Я согласен.

— Когда-нибудь этот умный ротик приведет тебя к большим неприятностям, — мрачно бросил Магнус через плечо.

— Кто бы говорил, — сказал Рагнор.

— Эй! — как всегда лаконично произнес Рафаэль. — Чертова душа.

Самый худший сосед.

Рагнор остался на тринадцать дней. Это были самые длинные тринадцать дней в жизни Магнуса. Каждый раз, когда он пытался немного развлечься, появлялись они, мелкий и зеленый, поочередно качая головами, а потом говоря всякие гадости. Однажды Магнус повернул голову очень быстро и увидел, что они обмениваются ударом кулаками.

— Напиши мне, — во время отъезда сказал Рагнор Рафаэлю. — Или позвони мне по телефону, если хочешь. Я знаю, что вы, молодежь, это любите.

— Было здорово познакомиться с тобой, Рагнор, — сказал Рафаэль. — А то я уже начал думать, что все маги абсолютно бесполезны.

Некоторое время спустя после того, как Рагнор уехал, Магнус попытался вспомнить, когда Рафаэль в последний раз пил кровь. Магнус всегда старался не думать о том, как Камилла добывала себе еду, даже когда любил ее, и ему не хотелось видеть, как Рафаэль снова убивает. Но он видел, как меняется тон кожи Рафаэля, как напрягается его рот, и думал о том, что тот зашел слишком далеко и высыхает от абсолютного отчаяния.

— Рафаэль, я не совсем знаю, как об этом говорить, но ты питаешься правильно? — спросил Магнус. — До недавнего времени ты был растущим мальчиком.

— El hambreagudiza el ingenio, — сказал Рафаэль.

Голод обостряет ум.

— Хорошая пословица, — сказал Магнус. — Тем не менее, как и многие пословицы, она звучит мудро, но ничего, на самом деле, не разъясняет.

— Ты думаешь, я позволю себе находиться рядом с моей матерью, моими младшими братьями, если не буду уверен, без тени сомнения, что могу контролировать себя? — сказал Рафаэль. — Я хочу знать, что если бы я оказался запертым в комнате с одним из них, если бы я многие дни не чувствовал вкуса крови, то смогу контролировать себя.

Той ночью Рафаэль чуть не убил еще одного человека на глазах у Магнуса. Он доказал свою правоту.

Магнусу не приходилось беспокоиться о том, что Рафаэль морит себя голодом из жалости, милосердия или другого более мягкого чувства к человечеству. Рафаэль больше не считал себя частью человечества и думал, что мог бы совершить любой грех на земле, потому что он уже проклят. Он просто воздерживался от того, чтобы пить кровь, дабы доказать себе, что может, проверить собственные пределы и развить абсолютное самообладание, которое он намеревался достичь.

На следующую ночь Рафаэль пробежал по освященной земле, а потом спокойно выпил кровь из спящего на улице бродяги, который мог бы никогда и не проснуться, несмотря на исцеляющее заклинание, которое наложил на него Магнус. Они гуляли всю ночь, Рафаэль подчитывал вслух, сколько времени ему потребуется, чтобы стать таким сильным, каким он и должен быть.

— Мне кажется, ты достаточно силен, — сказал Магнус. — И у тебя довольно много самообладания. Погляди, как ты сурово подавил все обожание, к которому так стремишься, чтобы показать мне свои чувства.

— Иногда развитие настоящего самообладания — это не рассмеяться тебе в лицо, — мрачно сказал Рафаэль. — Вот это точно.