Ты меня просто убиваешь - Кэти Макалистер

Я со вздохом подняла руки, сдаваясь, и полицейские окружили меня. Самому длинному дню в моей жизни, очевидно, суждено было оказаться еще длиннее.

Глава третья

— Здрасте. Я Эшлинг Грэй, номер двадцать три. Для меня нет сообщений?

Ночной портье поднял взгляд от «Пари матч» и с мученическим видом вздохнул, затем неохотно отложил в сторону журнал и поднял свое громоздкое тело со стула.

— Я должен проверить, — недовольно произнес он.

Я слабо улыбнулась ему в качестве извинения. После ночи в полицейском участке, где меня снова и снова спрашивали, кто я такая и что делала в квартире мадам Довиль, с кинжалом в руке, американская улыбка получалась с трудом.

— Да, есть одно.

Клерк посмотрел на меня. Я посмотрела на него. Никто из нас не моргнул. Когда комната завертелась у меня перед глазами, я решила сдаться:

— Простите, я знаю, что сейчас шесть утра, но по моим биологическим часам сейчас два часа дня, и последние тридцать с чем-то часов я не спала, поэтому я выгляжу немного не так, как обычно. Вы не могли бы дать мне эту записку? Чтобы я прочла ее. Если вам не трудно, конечно.

Он вздохнул и, шаркая ногами, направился к старомодным ячейкам в стене, которые служили местом хранения ключей и писем, и вытащил из квадратика под номером «23» желтую бумажку. С еще более тяжелым вздохом он протянул ее мне, затем, не садясь, уставился на меня, словно я собиралась потребовать от него чего-то совершенно экстраординарного.

— Спасибо, — вежливо произнесла я и взглянула на бумажку.

Оказалось, звонил дядя Дэмиен — он требовал, чтобы я сообщила ему, как прошла доставка. Я смяла бумажку и повернулась к тесному лифту, которым был оснащен небольшой, но экстравагантный «Отель де ла Фам сан Тэт» (что, как я узнала в полицейском участке, означало «Отель безголовой женщины»).

— Лифт не работает, — с нескрываемым злорадством крикнул мне вслед портье.

На каждом этаже находилось по пять номеров, и мой был на пятом. Я слегка ссутулилась при мысли о том, что сейчас придется тащиться на пятый этаж, но делать было нечего.

Через десять минут я рухнула на кровать, потратив остатки сил на то, чтобы скинуть сандалии и снять платье, которое еще вчера утром было легким и воздушным, а сейчас превратилось в заляпанную кровью мятую тряпку. Я думала, что после двенадцатичасового допроса в полиции я усну как убитая, но я без конца ворочалась в постели, а события вчерашнего дня крутились в голове как навязчивая мелодия.

— Черт, ну это же смешно — я смертельно устала, у меня перед глазами все двоится, а мозг никак не отключается, — сказала я, садясь и включая лампу, стоявшую на столике у кровати.

Дверь ванной была открыта, и в зеркале я заметила свое отражение: синяки под глазами, обычно пушистые, волосы висели, как слипшиеся пучки соломы, лицо было похоже на брюхо рыбы. Больной рыбы.

— Так, ладно, сначала душ, потом кофе, много-много кофе, а потом какая-нибудь экзотическая французская еда, ну а после этого, если будут силы, я позвоню дяде Дэмиену.

При этих словах бледное лицо, глядевшее на меня из зеркала, перекосилось. Единственное, что могло испортить этот день окончательно, это разговор с дядей.

— Беру свои слова обратно, — громко произнесла я, разворачиваясь и оглядывая тесную комнатку в поисках темно-синей холщовой сумки. — Да, день определенно не задался — у меня в гостинице украли вещи. Черт-те что.

Сумка пропала. Горсть мелочи, которую я бросила на столик, прежде чем ехать к мадам Довиль, лежала на месте, так же как и журнал о достопримечательностях Парижа, прихваченный из самолета, так что я явно была в своем номере. Но где же моя сумка с одеждой и прочими вещами? Исчезла, пропала, испарилась. У меня остались только деньги, визитка Рене, маленькая расческа, билет на самолет и французский разговорник. Полиция конфисковала мой паспорт с визой и все документы на акваманил. Я не могла покинуть Париж, а тем более отправиться домой.

С моих губ сорвался полуистерический смешок. Я уже подумала было расслабиться и разрешить себе хороший старомодный нервный срыв, но поняла, что, начав истерику, вряд ли смогу остановиться. А поскольку я не была уверена в том, что психушки во Франции уютные, то решила отложить нервный срыв на потом и взять себя в руки.

— Ну ка! — приказала я себе. — Собраться с мыслями, пойти в душ, потом завтракать. А затем шопинг. Скромный шопинг. А после я позвоню дяде Дэмиену.

Когда через час я спустилась в холл отеля, платье по-прежнему висело на мне мешком, но я, по крайней мере, была чистой, причесала волосы и застирала самые большие кровавые пятна. По запаху я нашла небольшую комнату на первом этаже, где подавали еду, и по дороге остановилась у стойки администратора, чтобы сообщить, что у меня из номера украли сумку.

Женщина за стойкой не слишком обрадовалась этому известию, и я еще двадцать минут потратила на то, чтобы проковылять с ней на пятый этаж и подождать, пока она осмотрит комнату в поисках следов взлома.

— Должно быть, вы оставили дверь открытой, когда уходили, — наконец решила она. — Наверное, сюда вошел посторонний и украл вашу сумку. В подобных случаях администрация отеля не несет ответственности за пропажу.

Я запротестовала, настаивая на том, что заперла дверь, но женщина была настроена решительно, а у меня не было сил спорить. Откровенно говоря, я даже заподозрила, что сумку забрала полиция. У них было время проникнуть в отель и взять ее, пока меня допрашивали.

— Вы не могли бы сообщить мне, если кто-нибудь ее обнаружит? Там не было ничего ценного, только моя одежда и косметика, но в данный момент это все, что у меня есть.

Усевшись за полированный письменный стол, который здесь служил стойкой, женщина фыркнула и окинула меня пренебрежительным взглядом:

— На рю де Миль Десе много магазинов. Вы, наверное, захотите посетить их, прежде чем вернуться в отель, да?

Я пригладила влажное платье и оскалилась, отчаянно надеясь, что это сойдет за улыбку.

— Боитесь, что я распугаю постояльцев? Да, я пройдусь по магазинам, не волнуйтесь. Но потом, после того, как позавтракаю.

Администратор поджала губы, как будто не хотела пускать меня в ресторан, но завтрак был включен в стоимость проживания, и я, не обращая внимания на эту мегеру, спустилась вниз, в веселую комнату с белеными стенами, окна которой выходили в маленький садик. Я уселась за столик в укромном уголке и сосредоточилась на том, как поглотить побольше кофеина и калорий за оставшиеся полчаса.

К концу завтрака я приняла несколько решений. Для начала я передумала звонить дяде Дэмиену. Не сейчас. В полицейском участке мне совершенно ясно дали понять, что, несмотря на отсутствие конкретных улик, они считают меня подозреваемой. И скорее всего, единственной подозреваемой, поскольку Дрейк ускользнул очень вовремя.

Я принялась водить ложкой по скатерти, пока мой насыщенный кофеином мозг снова воскрешал события вчерашнего вечера. Большая часть последних двенадцати часов сливалась в моей памяти в неопределенное туманное пятно. Все это время я провела, сидя в тесной, душной комнатке в ожидании переводчика. Затем появился Жан Батист Пруст, глава отдела расследования убийств, низенький, лысеющий человечек, и дело завертелось. Позвонили в американское посольство. У меня взяли отпечатки пальцев, с моего платья — образцы крови. Люди задавали мне вопросы, некоторые — на английском, некоторые — на французском. Я объяснила, кто я такая, показала паспорт, визу и счет-фактуру на акваманил.

— И где же этот ценный предмет? — спросил инспектор Пруст с небольшим акцентом.

Он был само спокойствие — от безмятежных карих глаз до нейтрально-коричневого костюма. Однако я понимала, что стать начальником отдела в полиции мог только человек с острым как бритва умом.

— Его украли. Как раз перед тем, как появилась полиция.

Инспектор Пруст заглянул в блокнот, который дал ему другой полицейский, и сказал:

— Ах да, этот человек, который, как вы утверждаете, был агентом Интерпола.

— Это не я утверждаю, а он. Он даже показал мне удостоверение, хотя я не успела его как следует разглядеть. Я немного… э-э-э… отвлеклась. — Меня отвлекла чепуха насчет демонов, но я не собиралась посвящать инспектора Пруста в такие подробности.

Он взглянул на меня печальными глазами:

— А вам известно, мадемуазель Грэй, что в Интерполе нет детективов?

Я уставилась на него, и ладони у меня внезапно взмокли.

— Правда?

— Правда. Интерпол — организация, созданная исключительно с целью обмена информацией между странами; у них нет собственной сыскной полиции.

Он терпеливо ждал, не скажу ли я на это что-нибудь. Я ограничилась восклицанием «О!».

Разумеется, мысли мои были не столь примитивны. Мой мозг лихорадочно работал; я злилась на Дрейка за то, что он обманул меня и украл моего дракона, на себя — за то, что забыла совет дяди Дэмиена всегда быть начеку. Я увидела труп, и что же я сделала? Напрочь забыла об акваманиле. Чертов Дрейк. Это все он виноват. Ну… почти.